Ольга Володарская - Дефиле над пропастью
Она расплакалась. Дэн обнял ее, успокоил и пообещал сделать то, о чем мать его просит.
– Я познакомился с Коко в Сочи, – сказал он Алисе. – Когда вернулись в Москву, не потерялись, стали созваниваться. Первое время Виктория держалась настороженно. Согласись, это довольно необычно, когда дружат люди разных поколений, а уж если они еще и разнополые – то даже как-то подозрительно. Но когда Коко узнала, что меня в детстве бросила мать, она нашла всему объяснение. Решила, что я ищу ей замену в лице взрослой и мудрой женщины.
– Странно, что Коко не рассказывала мне о тебе.
– Ничего странного. Когда мы только начали приятельствовать, ты была вся в разъездах, и вы не виделись. А потом она скрывала факт нашего знакомства намеренно.
– Почему?
– Потому что узнала, кто я.
…Они тогда сидели у нее дома. Коко впервые пригласила Дэна к себе. Он помог ей привезти из ремонта обогреватель, дотащил его до квартиры, и женщина предложила своему молодому другу чаю. Они пили его и болтали о ерунде. А Дэну хотелось о важном. Коко очень нравилась ему, и в его голове не укладывалось, как такая чудесная женщина могла сотворить, пусть и в юном возрасте, такое зверство, как детоубийство. Он начал расспрашивать ее о прошлом, интересовался ее детством. Но в ответ получал короткие рубленые фразы. Потом она технично ушла от темы, а когда Дэн к ней вернулся, просто стала его выпроваживать. И он бы ушел. Да только задания, данного матерью, он пока не выполнил. Нина хотела, чтоб он подбросил Коко косынку. Ту самую, в красный горошек. И делал это снова и снова. Чтоб Коко мучилась, как героиня романа «Мастер и Маргарита» Фрида. Дэн читал его и помнил, что ей в течение тридцати лет подкладывали платок, которым она удавила младенца.
Нина хотела подвергнуть Коко этой пытке. А Дэн… Он ее жалел.
– Имя Вениамина Власова тебе о чем-то говорит? – спросил Дэн, решив действовать по-своему.
Коко побледнела. Стрела попала в цель. Она знала его деда, Вениамина Власова.
– А Анна Белова? Когда-то эта девочка жила в деревне Большово. Не слышала о такой?
– Уходи немедленно.
– Я родился в деревне Большово. А деда моего зовут Вениамином. Он до сих пор жив.
– Если не покинешь мою квартиру, я вызову полицию.
– Я твой внук, Виктория. А вернее, Анна.
– Убирайся вон, мошенник! – закричала она. – У меня нет детей, а значит, и внуков быть не может!
И вот тут он достал платок.
Глянув на него, Коко упала в обморок.
Она грохнулась бы на пол, если б не Дэн. Он среагировал вовремя, подхватил ее и опустил на диван.
Без чувств Коко пролежала недолго. Глаза открыла через несколько секунд, но увидела платок, которым Дэн ее обмахивал, уже без всякого умысла, и опять стала их закатывать. Сунув платок за пазуху, он спросил:
– Принести воды?
– Просто уйди, – прошептала она.
– Она выжила, Коко… Я буду называть тебя так, хорошо?
– Кто?
– Твоя дочь.
– Не может быть. Я несколько раз проверила – она не дышала.
– Дыхание было очень слабым. И сердце едва билось. Если бы девочку вовремя не нашли и не оказали ей помощь, она скончалась бы.
Говоря это, он смотрел на Коко. Хотел понять по лицу, что она чувствует. Но он оказался плохим физиономистом. Кроме недоумения, взгляд Коко ничего не отражал…
Ни радости. Ни печали. Ни страха.
– Нет, это не она! – решительно проговорила Коко. – Я пыталась ее реанимировать. Делала искусственное дыхание. Пальцем на грудную клетку надавливала. Все впустую. Дочь родилась мертвой. Что неудивительно. Я не береглась совсем. Потому что скрывала свою беременность. Недоносила из-за этого. А рожала вообще в кошмарных условиях…
– Почему не в больнице?
– Все так быстро произошло. Я почувствовала схватки ранним утром, когда за водой пошла к соседскому колодцу. Воды отошли. И кровь начала капать. Я добежала до избы и… – Она не могла продолжать. И Дэн принес ей холодного чая. Попив, Коко продолжила: – Когда я поняла, что ребенок мертв, вернулась к себе, собрала вещи и дала деру. Потом, когда смогла соображать, допетрила, как у нас в Большово говорили, какую глупость совершила. Девочку нужно было похоронить, чтоб не нашли ее трупика. О моей беременности никто не догадывался, но ведь просто так люди из дома не сбегают.
– Мой дед догадывался.
– Это он нашел младенца?
– Нашел и спас. Но не только ее. Тебя тоже. Если бы он рассказал все, о чем знал, тебя бы нашли и привлекли к суду.
– Я бы сказала Вениамину спасибо, если б не одно обстоятельство – именно он во всем виноват. Он изнасиловал меня, невинную. Он сделал мне, семнадцатилетней, ребенка. Он сломал мне жизнь. Да что там… Он чуть не отнял ее у меня – ведь я могла умереть от кровопотери.
– Я не судья вам. Ни тебе, ни ему. Но вот что я скажу тебе: он грех свой искупил, воспитав дочку. А ты свой?
– Мне каяться не в чем, – жестко проговорила Коко. – Я не бросила бы девочку, если б не была уверена в том, что она мертва. Повторяю: я пыталась ее спасти.
– Значит, плохо пыталась. Мертвая, она создавала тебе меньше проблем, чем живая. И кстати, дед мой считает, что ты хотела от нее избавиться. И этим… – Он выдернул косынку из-за пазухи. – Этим душила девочку!
Он ожидал какой угодно реакции, но не той, что последовала. Коко размахнулась и с силой заехала Дэну по лицу.
– Не смей такое говорить! Называй как угодно, но только не детоубийцей!
Она выхватила платок и швырнула его в окно.
– Я хотела завернуть в него девочку. Больше не во что было.
Коко вернулась к дивану, медленно на него опустилась.
– Как ее зовут?
– Нина.
– Красивое имя. Мне всегда оно нравилось. Так маму звали. Она умерла, когда мне двенадцать было. А отец еще раньше. Я у тетки воспитывалась. А у нее своих трое. Да муж пьяница. Я мешала им. Ладно бы хозяйственной была, а то бесполезная. Мои коллажи да гербарии всех раздражали. Не могла я там остаться. Ни в доме у тетки, ни вообще в деревне. Не мой это был мир… – И без перехода: – Как ты понял, что я – это я?
– Узнал… – И показал ей старую фотографию. Всю правду он пока решил не открывать ей и умолчать о том, что это не он понял, что она – это она, а Нина.
– Боже! Что это за пончик! – Коко засмеялась. – Я была такой толстой? Ужас. А прическа! Как можно меня узнать по этой фотографии?
– Еще по этому. – Он указал на шрам в форме английской буквы «W». – И по голосу. У твоей дочери точно такой же.
– Так она не бросала тебя в детстве?
– Еще как бросала. Но ее голос я запомнил. Она пела мне на ночь «Спи, моя радость, усни»… – Он осторожно взял ладонь Коко и положил себе на колено. – Ты хотела бы с ней познакомиться?
– Даже не знаю… Сейчас я в полном смятении. Надо в себе разобраться. Я даже не поняла пока, рада ли я тому, что моя дочь выжила. Что я мама и… Бабушка, черт возьми! – Она снова заплакала. – Нет, последнему рада. Ты такой славный, Данечка… – И порывисто поцеловала его в щеку. Дэн почему-то засмущался.
…Вспомнив о том поцелуе, он улыбнулся. Алиса стукнула его ложкой по руке, привлекая к себе внимание. Оказалось, он давно уже молчит, а она сверлит его взглядом.
– Я спросила, что решила Коко? Пожелала с дочкой познакомиться?
– Да. Когда мы с ней встретились в следующий раз, она выразила это свое желание весьма бурно. Чуть не припрыгивала от возбуждения, так ей хотелось обнять свою дочурку. Не знала она, что та настроена по отношению к ней иначе.
– Ты передал Нине слова Виктории? Убедил ее в том, что она не душила дочку?
– Наш разговор я оставил в тайне. Но начал заводить беседы о том, что Веня мог ошибаться в главном. Не хотела Аня убивать ребенка. Наоборот, пыталась спасти. В общем, я с точностью воспроизвел слова Коко, только выдал их за свои предположения. И потом спросил, поверила бы она матери, услышь подобное от нее?
– Она ответила «нет»?
– Нет, более развернуто. Но смысл такой, да. Она заявила, что она в этом может убедить меня, деда, даже себя… но только не ее!
Тогда-то Дэн понял главное: Нина желала узнать мать не для того, чтобы попытаться понять… и простить.
Она не собирается делать ни того, ни другого! Потому что ненавидит.
А это значит…
– Она желала смерти Коко! – воскликнула Алиса.
– Нет, страданий, – возразил Дэн. – Вспомни о платке. И я понял, к чему ты клонишь. Думаешь, она могла убить Коко!
– А разве нет?
– До того как та оформит завещание? Категорически нет. Нина – продуманный человек, хоть и эмоциональный.
– Да, пожалуй.
– Теперь ты понимаешь, почему мы подкинули его?
– Не совсем.
– Если я начну предъявлять права на квартиру как внук, то первое, такое количество грязи всплывет, что забрызгает многих, включая деда, меня, мать, саму покойницу. А второе, узнав о том, что Виктория, она же Аня, в столицах разбогатела, ее тетка, все еще живая, да племянники свои ручонки к ее наследству протянут.
– Но ничего не получат.
– А крови попортят.
