Ольга Володарская - Дефиле над пропастью
Мадам сменила гнев на милость. Игриво шлепнув Васко по руке (ее кожаные перчатки так же украшали меховые шарики, но только крохотные), она вошла. С любопытством глянув на монитор, спросила:
– Кто это?
– Клиентка, как и вы.
– Это понятно. Не актриса?
– Нет.
– А кто?
– Жена очень богатого человека.
– Никакого вкуса у этого человека, – поджала намалеванные губы женщина. – Я чего пришла. Вы мне не то отдали.
– Как – не то? Алексей сказал мне, что вы получили фотографии, и они вам понравились.
– Да. Сегодня уже три отправила в деревню. А для одной рамку заказала. Я на ней такая конфетка.
– Тогда в чем претензия?
– Леша флешки перепутал. Я свою принесла, чтоб он мне скинул на нее фотографии. Но он мне не мою отдал. Я не посмотрела, когда забирала, дома только обнаружила. – Она открыла сумочку и достала из нее флешку. – Вот вам ваша. Вы мне мою верните.
– Какая она у вас?
– На эту похожа, но с колечком. И не на тридцать два гига, а на три.
– Эта? – спросил Васко, открыв верхний ящик стола. Карты памяти убирались именно в него.
– Эта, – подтвердила женщина.
– Проверить, не пустая ли?
– Не отвлекайтесь, работайте. Если что, еще раз приду… – И глазками даже не стрельнула – бабахнула. – Я тут недалеко живу. Чао!
И удалилась, шурша шубой. Васко знал, что эти звуки издает плохо выделанный мех.
«Сколько ей лет? – прикидывал он, запираясь. – Сорок семь, пятьдесят? Нет, лицо гладкое. Морщин почти нет. Сорок? Да, пожалуй. А возраст ей прибавляет имидж. Любой мой ровесник порадовался бы тому, что с ним заигрывает женщина, годящаяся в дочки. А у меня настроение еще хуже стало. Потому что внимание таких вот бабцов мне не льстит. Оно меня удручает…»
В этом была беда Васко. Он представлял рядом с собой только шикарную женщину. Задрал когда-то планку на недосягаемую высоту – полюбил Коко – и теперь мучился. Кому-то, тому же олигарху, жена которого сейчас улыбалась с экрана компьютера, достаточно красоты и молодости. Он кайфует оттого, что с ним юная прелестница. И плевать ему на то, что у нее сомнительный вкус, дурные манеры, а самым употребляемым словом в ее лексиконе является «блин». Васко с такой бы не смог жить. Переспать – да. Потому что шикарные женщины стали для его с некоторых пор недоступными. Ни одной из них не нужен пожилой, с трудом сводящий концы с концами НЕМОДНЫЙ фотограф. Так что остаются либо беспутные молоденькие шалавы, типа Мариэллы, либо зрелые, битые жизнью матроны. С первыми можно весело оттягиваться, со вторыми жить – горячий борщ, чистые рубашки, понимание и страстный секс гарантированы…
Васко передернулся. Нет, последний вариант его совершенно точно не привлекает.
Вернулся к работе. С горем пополам отредактировал кадр, над которым бился весь последний час. Лешка бы за это время все кадры отфотошопил. И конечно, не потому, что он талантливее Васко. Просто рука у него набита. К тому же парень постоянно скачивает какие-то обновления, чтоб программа летала. Последнее он назвал «бомбой», сказал, что даже «чайник» с мыльницей, освоив его, сможет создавать шедевральные фотки.
И тут Васко осенило. Он вспомнил, что Леша запускал приложения с флешки. Да легко так, в два, максимум четыре клика. И если сейчас он, Васко, попробует сделать то же, возможно, дело пойдет быстрее. А то так надоело торчать в офисе! Хотелось засесть в каком-нибудь ресторанчике, съесть горячий ужин, желательно жидкий. Например, навернуть ушицы и выпить под нее стопочку ледяной водочки. Но пока дело не доведено до конца, об этом не может и речи идти. Маленькая дрянь желала видеть результат уже завтра.
Он вставил флешку в разъем. Когда ее содержимое отобразилось на мониторе, кивнул. Да, вот и программа. А еще папка с фотографиями. Пока запускалась первая, Васко решил посмотреть вторую…
Кто там у нас?
Он щелкнул по значку. Папка открылась. В ней штук десять фотографий. Васко кликнул по первой из них…
Комната в викторианском стиле. Стул, похожий на трон. На нем царственная женщина с гребнем в волосах.
Королева Виктория. И ее посмертный лук.
Васко уже видел эти кадры.
Он собрался уже закрыть папку, тем более программа запустилась и была готова к работе, как заметил то, на что не обратил внимания сначала…
На шее и запястьях Коко были видны «браслеты» и «ошейник». Те крепления, благодаря которым конечности и голова покойницы оставались в нужном положении. На тех снимках, что Васко видел до этого, они были убраны при помощи фотошопа.
Он перелистнул страницу, чтобы посмотреть следующий кадр… То же самое! И лицо далеко не безупречное. Видно, как провисла кожа под подбородком. А на шее, там, где ее перерезал металл, собралась складками. Да и рот застывший, чуть съехавший набок. Эту модель он не принял бы за живую. Одного внимательного взгляда было достаточно, чтобы понять – снимали мертвеца.
Васко просмотрел все снимки. От первого до последнего. Убедился в том, что на каждом изображена покойница без прикрас, выключил компьютер и набрал номер старшего следователя Верника.
Глава 4
Дэн
Не сразу, но он все же почувствовал, что Нина вспомнила о нем, сыне, не ПРОСТО ТАК.
Он-то поначалу думал, ее замучили одиночество и совесть. Возможно, еще любопытство: каким вырос ее мальчик? А оказалось, мать совсем не мучилась. Да, когда разладились ее последние отношения, ей стало неуютно. Да, иногда она вспоминала о Даниле, и ей становилось не по себе. Но не более того. Нина знала, что никогда не останется без мужчины и найдет себе кого-нибудь непременно, а чадо ее уже взрослое, и теперь уже не имеет особого значения, правильно ли она с ним поступила. Все равно ничего не исправишь!
Когда Дэн узнал Нину лучше, он понял главное: сын ей не нужен. Как близкий человек, поддержка и опора. Как кровь от крови, плоть от плоти. Как продолжение себя. Материнский инстинкт не проснулся в Нине даже с возрастом.
Сына она нашла потому, что ей было от него что-то нужно.
Деньги?
Костный мозг?
Жертва, на которую не пойдет посторонний?
Дэн перебрал все варианты. И отмел их.
Денег Нина не просила, только таскала сына по ресторанам, к слову, не самым дорогим, и позволяла платить по счету.
На медосмотре не настаивала. Да и на здоровье особо не жаловалась – язва открылась у нее позже.
А в тюрьму за нее он не сел бы. Даже если б Нина в ноги упала. Ему и такое в голову приходило. Вот только никаких неприятностей с законом, а как вариант – с бандитами, у нее не было.
Устав ломать голову, Дэн решил просто ждать, когда Нина раскроет свои планы на него.
Ждать пришлось недолго.
…Они сидели на лавке в небольшом сквере и ели мороженое. Дэн белое с орехами, так как в нем не было красителей и усилителей вкуса, а мама клубничное с карамелью в шоколадной глазури, да еще и обсыпанное поверх разноцветным воздушным рисом. Она не любила себе в чем-то отказывать.
– Что мы тут делаем? – спросил Дэн, слизнув со стаканчика подтаявшее мороженое.
– Сидим, едим.
– Это понятно. Но почему мы именно тут… сидим, едим?
– Чем тебе не нравится это место?
– Позади проезжая часть. Тут воняет выхлопными газами. К тому же лавка стоит в тени, а все нормальные люди в такую погоду вылезают на солнце…
– Смотри, – она ткнула сына в бок.
– Куда?
– Вперед, – процедила Нина. – Видишь женщину? Что вышла из подъезда.
– Да.
– Что скажешь о ней?
– Приятная тетка. В молодости наверняка красавицей была.
– Как думаешь, она богата?
– Одета хорошо. В ушах бриллианты.
– А ты прямо разбираешься?
– Работал в ювелирном салоне охранником, так что да. – Он посмотрел на женщину внимательнее. – Она убирает в сумку ключи, значит, живет в этом доме. Делаем вывод: богата. Квартиры тут очень дороги.
– Вот и я так подумала.
– А что это за женщина? Почему она тебя так заинтересовала?
– Это моя мать.
Дэн едва мороженое не выронил, услышав это. Нина будто не заметила этого и продолжила:
– Впервые я увидела ее три месяца назад. Шла с сумками к метро, стало тяжело и сделала остановку возле этой лавочки. Стою, перевожу дух, и тут – она. Идет, по телефону щебечет. А голос – вот вылитый мой. Ты знаешь, я его не люблю. Считаю грубоватым. Поэтому обращаю внимание на похожий.
– И ты, только потому, что у женщины такой же баритон, как у тебя, решила…?
– Конечно, нет! Я узнала ее. По отцовскому описанию.
Дэн закатил глаза. За что тут же получил – мать стукнула его по ноге кулаком.
– Ты не гримасничай тут мне! Я в своем уме. Все совпадает: возраст, рост, цвет глаз, форма ушей. А еще примета особая у нее есть – шрам на руке. Собака ее в детстве покусала.
– А имя, фамилия?
– Сменила она и имя, и фамилию. Сейчас Викторией зовется. А когда-то Анной была. Но это все равно она. – Она немного помялась. – Искала ее, признаю. Долгое время. Даже отец твой мне в этом помогал. У него связи были. Но они не помогли. Но сейчас сам понимаешь, технологический век. Все проще. В общем, порекомендовали мне человека, который занимается розыском. Вот он-то и отыскал Викторию. Но не давал стопроцентных гарантий, что это моя мать. Однако оказалось, это так. Рост, уши, шрам, голос… Все, что я тебе говорила!
