Лариса Соболева - Месть без права на ошибку
– Мог незаметно вернуться в усадьбу и так же незаметно уйти.
– Мог, – согласился Бакшаров. – Есть еще вопрос: где ружье Симича? У него дома нет. Да и странно Сергей в таком случае поступил: бросил свое же ружье у трупа. Нелогично. Кстати, отпечатков на ружье нет, как из магазина. Руки у Симича были без перчаток, без варежек, а ни одного отпечатка. Значит, убийца стрелял хладнокровно, не забыл тщательно протереть ружье.
– Ну, а вдруг все же Сергей?
– Тогда ему придется убить меня. Но пусть попробует.
Похоронили Симича быстро – начинался дождь, и неразумно было месить грязь вокруг могилы. На кладбище Сергей первый раз взглянул на Олега, и его передернуло. Последний удар лопаты завершил печальный ритуал, могилу второпях забросали венками и цветами, бегом ринулись к машинам.
Мэр снял кафе, оплатив поминальный обед. Траурные речи перемежались похвалами в адрес Олега, поднимались полные рюмки, секунды хранилось скорбное молчание, выпивалось все до дна, весело позвякивали вилки и ложки… «Ужасный обычай», – подумалось Сергею, он вышел. Дождь хлестал как из ведра. Остановившись под навесом, Сергей закурил, не решаясь сделать шаг под проливной дождь. С пятницы все как-то складывалось не так… А Бакшаров вчера лишь укрепил тревогу внутри. И Вера…
В понедельник, приехав в офис, первое, что сделал Сергей, набрал номер бюро:
– Ларская Вера работает у вас?
– Да. Пригласить ее?
– Если не трудно.
Минута длилась изнурительно долго. Сергей волновался, а звонил, чтобы удостовериться: не ее ли он встретил в трамвае.
– Я слушаю, – сказала она. Она, она!
Так все это время Вера находилась рядом? Работала там же! А он ее успешно похоронил. Все это время? Нелепость.
– Вера, это я… (Она молчала.) Я, Сергей…
Гудки. Не хочет его видеть, не хочет слышать. Что имеем, то не ценим, потерявши… Женская рука поставила на стол чашку с чаем. Поднял голову – Зося. На этот раз его не рассмешил кукольно-строгий вид девушки, наоборот, Сергей вдруг оказался способным на жалость.
– Зося, я не люблю чай.
Попробовала бы она принести чай несколько дней назад, пожалела бы, что на свет родилась.
– Знаю. Но кофе кончился, – ответила Зося.
– А магазины закрылись на вечный ремонт?
– Сбегать некому. У меня много работы, я не пойду. Так что пейте чай. Без сахара.
Смешная. Выходит, она не забывала о его привычках, а старалась угодить, вот и сыпала сахар в кофе.
– Зося, ты сердишься на меня?
– Я?! Нет. С чего мне сердиться?
Вздернула маленький носик и вышла из кабинета с чувством собственного достоинства. Сергей громко и тяжко вздохнул. Он всем приносит одни неприятности, даже себе, он обманывает надежды, теперь, можно сказать, приносит и несчастья. На следующий день перед поездкой к Бакшарову он снова взялся за телефон.
– А кто ее спрашивает? – спросил молоденький голос.
– Подруга. – Сергей ответил нарочито басом.
В трубке хихикнули и весело крикнули:
– Вера, тебя подруга-гермафродит спрашивает.
Раздался смех, а через несколько секунд:
– Я слушаю.
– Вера, подожди, не бросай трубку, я прошу тебя… – быстро заговорил Сергей. – Вера, нам надо встретиться. Я…
Гудки. Вот тут Сергею впервые за много-много лет захотелось плакать. В детстве он часто лил слезы по каждому пустяку, зная, что это хорошее воздействие на взрослых. С таким орудием, как слезы, можно было получить лишнюю конфету, понравившуюся игрушку, любовь родных и утешение. Сейчас он нуждался в утешении более, чем когда-либо, а рядом – никого. Вокруг пусто. По-детски расплакаться взрослому дяде мешал стыд даже наедине с собой.
Порывы ветра ломали ровные струи ливня, в такие моменты дождь захватывал и крыльцо под навесом, где стоял Сергей. Вода попала на сигарету, он отшвырнул ее, бегом побежал к машине, подняв воротник плаща. Решил встретить Веру сегодня же и поговорить. Повезло удачно припарковать машину, через лобовое стекло он видел дверь в бюро. Дворники со скрипом отодвигали воду по стеклу, напоминая маятник старинных часов в доме родителей. Минута прошла… Десять… Двадцать… Час.
Она появилась на секунду, сразу же взорвавшийся зонт закрыл ее куполом. Сергей вышел из машины, энергично направился к Вере, не видевшей его из-за зонта. Они столкнулись. В первый момент на ее лице появилась паника. Мгновение – и она развернулась, чтобы уйти. Сергей схватил ее за локоть, не говоря ни слова, потащил к машине, втолкнул внутрь, сел рядом. С другой стороны дверца авто была заперта, уйти Вере не удалось. Она так и осталась сидеть, схватившись за ручку дверцы, отвернувшись от Сергея.
– Почему ты бегаешь от меня? – спросил он, переводя дыхание.
– Ты, как всегда, применяешь силу.
– Вера, почему?
Она повернулась… Нет, он ошибся, Вера очень изменилась. Холод отчуждения увидел он в ее лице.
– Нам незачем встречаться.
– Я думал, что ты… Я искал тебя, Вера.
– Да? – Она приподняла одну бровь, отчего лицо стало еще и недоверчиво-насмешливым. – По-моему, ты быстро утешился.
Где-то он слышал подобную фразу в свой адрес. К сожалению, это было так… Но это было не так! Сергей молчал, молчала и Вера, оба слушали дождь, колотивший по крыше автомобиля.
– Как мама? – спросил он, пытаясь пробить стену отчуждения.
– Мама умерла.
– Прости, я не знал. Я ничего не знал о тебе…
Снова молчание. Тоскливое со стороны Сергея и напряженно-неприступное со стороны Веры.
– Ты одна? Живешь одна?
– Да, одна. Еще что тебя интересует?
– Я хотел спросить… Что стало… с… с…
– Ребенком? Можешь спать спокойно, его нет.
– Почему? – вырвалось у Сергея.
Преглупый вопрос. Вера рассмеялась:
– Я не понимаю тебя, Сережа. Ты думал, я буду сидеть у окна и высматривать, не идешь ли ты? Или я должна была родить ребенка, затем благодарно сносить тяготы судьбы и героически преодолевать трудности, любя тебя до конца дней своих? Нет уж, спасибо.
– Вера! – резко оборвал ее Сергей. – Не то, не то ты говоришь.
– Отпусти меня, нам вообще не о чем говорить.
Сергей стоял у открытой дверцы машины. Сначала выпрыгнул зонт, потом, словно нехотя, вышла Вера. Сейчас уйдет. Защемило сердце. Она зашагала прочь, она уходила. Сергей перегородил ей дорогу:
– Вера, все не так. Я искал тебя… Но мне сказали, ты умерла. Вера, не уходи. Ты нужна мне.
– Это ты должен был сказать мне в тот день, когда ушел. Сейчас поздно… Слишком поздно. Больше не надо встреч.
Она сделала движение, порываясь уйти, но Сергей удержал ее, тогда Вера добавила:
– Ты мне больше не нужен, Сережа. Пусти.
Дождь хлестал по лицу: получай! получай! Грязные потоки воды хохотали над ним, став свидетелями неудачи, а серый, мрачный, равнодушный город не сулил покоя и радости. Хотелось разрушить этого серого монстра или утонуть в бурлящих потоках вонючей воды. Он не сделал ни того, ни другого. Просто напился дома, спрятавшись от всех, не отвечая на звонки, не получая облегчения. Упав в изнеможении ничком на диван, попав в карусельный вихрь опьянения, он слышал одну фразу, летевшую за ним по пятам. И не мог определить, кто произносит слова его голосом, пытался раскрыть глаза, посмотреть хотя бы, где находится, откуда доносится его же голос – не удавалось, слипались веки, тело неслось в круговороте. А голос повторял: «Если бы сейчас ты умер…»
Просматривая видео не первый раз, проматывая скучные эпизоды, а некоторые пересматривая неоднократно, Черемис так и не смог понять, что же его не устраивает в бурном романе Васкова и Ларской, что настораживает.
– Гена, – позвал брата, – иди сюда.
Тот появился с закусками на подносе. Витек сорвался с работы, отпросившись у Васкова, сразу после звонка Гены, на дворе ночь наступила.
– Посмотри свежим взглядом вчерашнюю съемку, – попросил Черемис. – У меня в глазах рябит.
– А что ты хочешь увидеть? – заинтересовался Гена, усаживаясь в мягкое кресло рядом с братом.
– Если и ты ничего не увидишь, значит, видеть нечего. Тогда все нормально. Давай с ее входа.
Промокшая Вера входит в номер. Илья заботливо раздевает ее, целует руки, колени, обнимает…
– Это после похорон-то! – не одобрил Черемис. – Жене, небось, набрехал, мол, на поминках утешал вдову. Развратная скотина. Что он в ней нашел? Дома такая королева ходит…
– Ну почему? Девочка ништяк. Тут такая ля мур, Витек! Запросто можно продавать как порнуху. Знаешь, какие бабки отваливают за русскую порнуху? Мрак! Жаль, звука нет. Смотри, смотри! Как он ее жарит!.. Уфф!
Гена вытер взмокший лоб, протирал очки, старший брат не разделил его восторгов, осадил:
– Не увлекайся. Проматываю это блядство.
– Да ладно, че там… Девочке нравится. У твоего шефа поршень что надо, смотреть приятно. Хе-хе… Стоп! Стоп!
