Сергей Высоцкий - Не загоняйте в угол прокурора. Сборник
— Куда подъехать? — вместо ответа спросил Фризе.
— К Киевскому вокзалу. Жду у выхода из метро на площади.
Минут через пятнадцать Владимир подъехал к вокзалу. У спуска в туннель было полно народу и ни одного милиционера в форме. Фризе остановил машину и стал внимательно вглядываться в лица. Два кавказца по-своему истолковали его взгляд и не спеша, с чувством собственного достоинства, двинулись к машине. Один уже взялся за ручку двери, когда появился лейтенант. В болотного цвета модной пуховке с сиреневым воротником он выглядел совсем как мальчишка. Фризе открыл дверцу.
— Э-э, дорогой, тебя только и ждали тут! — с ленивой угрозой сказал кавказский претендент на поездку.
Волков на секунду повернулся к нему и что-то негромко сказал. Наверное, что-то очень доходчивое,— мужчина отпрянул от машины, как ошпаренный.
— Какое петушиное слово ты ему замолвил? — спросил Фризе, отъезжая.
— Сказал, что «Жигули» не для него — машина не престижная. Ты далеко не уезжай, у меня через пятнадцать минут электричка.
Фризе выехал на Бережковскую набережную и остановился напротив Славянской гостиницы.
— Разговор-то у меня короткий,— Волков внимательно посмотрел на Владимира. Взгляд его серых глаз был пристальный, милицейский, и совсем не гармонировал с молодым приветливым лицом.— Но не хотел по телефону… Ты хорошо помнишь подробности? — Он не сказал, какие подробности, но Фризе понял, что лейтенант имел в виду.
— Еще бы! Да и вообще я памятливый.
— У нападавшего на руках были перчатки?
— Нет. По-моему, ты их вынул из кармана его куртки. Когда искал документы.
— Все точно. Так вот, теперь слушай внимательно: ни на ноже, ни на пистолете нет никаких пальчиков! И твой коллега из нашей прокуратуры утверждает: их и не было. Бандит «работал» в перчатках.
— Странно…
— Странно? — Фризе уловил сарказм в его интонации.— До того странно, что теперь нельзя установить, кто на тебя напал. А уж то, что это мужик тертый и в зоне не один раз побывал, у меня сомнений нет.
Не сомневался в этом и Фризе, но он не мог понять озабоченности лейтенанта.
— Нет «пальчиков» на оружии, но ведь есть сами пальцы?!
— Какие пальцы?! — взволнованно сказал лейтенант.— Ты что, не знаешь!? Труп пропал из морга!
Фризе присвистнул. Теперь ему стало понятно волнение лейтенанта. А ведь он сначала подумал, что Волков просто возмущен безалаберностью следователя, допустившего халатность.
— И как же он пропал?
— Как! Сопоставь это с исчезновением «пальчиков» с оружия…
«И вспомни, что ты занимаешься делом «Харона»,— подумал Фризе.— Ребятками, которые доставляют мертвых в морги и крематории».
— … А если хочешь узнать официальную версию — звони своему коллеге Эдварду Геннадиевичу Сушкину. Он тебе расскажет, как плохо у нас работают службы быта. Покойников иногда просто теряют при перевозке… Ладно, подкинь меня поближе к вокзалу. А то следующая электричка через час.
Фризе оглянулся на дорогу — машин поблизости не было, и он развернулся, нарушая все правила, переехав сплошную разделительную линию. Инспектор ГАИ у перекрестка засек нарушение, дал красный свет, вылез из своего «стакана» и пошел наперерез «Жигулям». К счастью, это оказался знакомый старлей. Фризе познакомился с ним, помогая однажды ночью догнать нарушителя, сбившего пешехода.
Увидев Владимира, старлей витиевато выругался:
— Прокурор, ты чего заставляешь меня дергаться?
— Тебе лишний раз пройтись не помешает,— улыбнулся Фризе.
— Извини, старшой,— сказал Волков.— Он меня к электричке подвез. На смену опаздываю,— лейтенант вытащил милицейское удостоверение, но гаишник даже не взглянул на него.
— Ты, прокурор, меня не забывай,— сказал он.— Я месяц в багажнике виски «Бурбон» вожу. Разопьем вместе. Помню, как ты страдал, что никогда не пробовал эту марку.
— Не иначе, как дипломата стопорнул,— восхитился Фризе.
Машины, скопившиеся на перекрестке, вдруг настойчиво загудели. Старший лейтенант погрозил им жезлом, кивнул Фризе и пропустил его к вокзалу.
— Ты сам-то что про всю эту историю думаешь? — спросил Владимир, когда Волков открыл дверцу и вышел из машины.
— Что я могу думать?! Это тебя касается, ты и думай.
ИНИЦИАТИВА НАКАЗУЕМА
Берта улетала в Женеву ранним утром. Фризе привез ее в международный аэропорт Шереметьево. Предстояло долгое стояние в очереди на регистрацию. Таможенный и паспортный досмотр отнимали почти столько же времени, как и сам полет. Зал ожидания производил странное впечатление: как будто на концерт всемирно известной рок-звезды продали больше билетов, чем вмещает зал, а звезда не соизволила прибыть и теперь боялись сообщить об этом собравшимся. Люди спали на чемоданах, на раскладушках, прямо на полу. Стояли вплотную друг к другу.
— Выпьем кофе? — Фризе с надеждой посмотрел в сторону кафе.
Там тоже колыхалось море голов. Владимир вспомнил свой первый студенческий полет в Америку. Они делали пересадку на американский «Боинг» в Амстердаме и таким же ранним утром очутились в зале ожидания. Фризе поразили не витрины Фришопа, не игральные автоматы, не красивые девушки за стойками регистратуры. Он с восхищением смотрел за стеклянную стену, отделявшую от общего зала просторный бар. Низкий черный потолок с глубоко запрятанными светильниками, красные кресла у столиков, длинная стойка, яркая мозаика бутылок, два бармена — один протирал бокалы, другой скучающе поглядывал в зал. За столиком — задумавшийся над высоким бокалом пива мужчина. Один! Один на весь бар. Это казалось непостижимым.
— Обойдемся без кофе,— сказала Берта.— Меня напоит и накормит авиакомпания, а ты вернешься домой и покейфуешь без меня, в одиночестве. Не забудь сварить геркулесовую кашу.
Берта уговорила Фризе пожить у нее. Он так и не рассказал ей про открытые замки в квартире и машине, но, похоже, она почувствовала неясную опасность. Любящим женщинам это иногда удается. И еще она ссылалась на обломанный ключ в замке собственной квартиры.
На свободном пятачке посередине зала они стояли, тесно прижатые друг к другу человеческим морем. Берта ждала, когда на спартаковском автобусе приедут «ее девочки» из команды и все время поглядывала на входные стеклянные двери. Фризе смотрел туда же. Неожиданно в потоке людей он заметил знакомую фигуру Грачева — руководителя малого предприятия «Харон». Серая модная кепка с помпоном, серое просторное, почти до пят, пальто из твида. В одной руке — небольшой черный чемодан, скорее похожий на сундучок, в другой — зонт. Этот зонт в морозный день свидетельствовал, что там, куда собрался лететь Грачев, дождливо и тепло. Он спокойно, словно нож масло, рассек толпу, что-то сказал девушке у стойки, затем, обогнув очередь, направился к пограничникам, проверявшим паспорта. И здесь у него все обошлось просто и красиво: подал офицеру паспорт, какую-то бумажку, которую офицер внимательно прочитал и с почтением пропустил Грачева на территорию, уже считавшуюся заграницей. Директор «Харона», которого Фризе предупредил не покидать город, улетел из страны.
— Что за хлюст? — спросила Берта, заметившая, с каким вниманием смотрел Владимир на мужчину с зонтом.
— Раз ты заметила — придется расколоться,— усмехнулся Фризе.— Попросил приятеля проследить за твоей нравственностью в Цюрихе.
— А если без трепатни?
— Это глава «Харона», господин Грачев. В его малом предприятии пахнет жареным, а он по заграницам разъезжает.
— Он тоже летит в Швейцарию? — спросила Берта и в это время увидела своих подруг. Высокие, в ярких куртках, с красивыми сумками — они привлекли всеобщее внимание пассажиров. Какой-то парень крикнул: — Девчата, только победа,— и поднял ладонь, изобразив букву «V». На заспанных лицах девушек появились улыбки. Замелькали фотовспышки — корреспонденты газет не обошли вниманием баскетболисток.
— Я пойду? — Берта прижалась к Владимиру и поцеловала его в щеку.— Следи за мной по телеку и не забывай кормиться.
Пока Берта пробиралась к своим подругам, Фризе лихорадочно соображал, сможет ли он помешать отлету Грачева. Здравый смысл подсказывал: не сможет. Паспортный контроль Юрий Игнатьевич уже прошел, таможне нет дела, что у какого-то следователя районной прокуратуры есть претензии к вылетавшему в служебную командировку гражданину. Оставалось отделение милиции на транспорте.
В небольшой комнате за столом сидел капитан. Руки у него были скрещены на груди, голова опущена. При появлении Фризе он даже не пошевелился. «Спит»,— подумал Владимир и осторожно сел на стул.
— Что случилось, гражданин? — неожиданно бодрым голосом, не поднимая головы, спросил капитан.
Фризе улыбнулся:
— Как вы догадались, что не гражданка?
