Анна Малышева - Коралловый браслет
Мужчина поднялся со своего места и пересел на диванчик, рядом с Машей. Он обнял ее за плечи и притянул к себе. Она порывисто высвободилась:
– Не надо, не трогай.
– Извини, я… – Он поднял руки, будто задержанный преступник, который демонстрирует отсутствие оружия. – Это было от всего сердца. Я соболезную и хотел… Но у меня даже мысли такой не возникло, ты так улыбалась…
– Я пытаюсь научиться этому снова, – оборвала его девушка. – По-твоему, рановато?
– Я лучше ничего не буду говорить, – подавленно проронил Павел. – Что бы я ни сказал, тебе не нравится, находишь какой-то второй смысл…
– Доедай свои рулеты, и пойдем отсюда.
Маша упорно избегала встречаться с ним взглядом. Ее задело замечание насчет улыбки. «Вот-вот, началось то самое – ‘‘что люди скажут?’’ Завела роман, влюбилась, потихоньку радуюсь жизни, а после похорон всего неделя прошла. И что мне делать? Порушить все, отменить кому-то в угоду? Чтобы никто не удивлялся?»
– Прости, я зря на тебя сорвалась. – Она следила за тем, как Павел вернулся на свое место и принужденно взял вилку. – Наверное, на себя злюсь, потому что неправильно себя веду. Конечно, улыбаться я не должна. Но и самосожжения устраивать тоже не собираюсь. Никому это не нужно.
Последовала тяжелая пауза, в которой было отчетливо слышно, как мужчина работал челюстями. Этого звука не могла заглушить монотонная блюзовая мелодия, тянущаяся фоном во время всего обеда из динамиков, развешанных под потолком большого зала. Наконец Павел покончил со своей порцией и вытер салфеткой масляные губы:
– Честно говоря, еда не в радость, когда на тебя смотрят таким вот взглядом. Я чуть не подавился.
– Прости, я сейчас плохо справляюсь со своим настроением, – отозвалась Маша, отнюдь не испытывая угрызений совести. Жующий Павел раздражал ее настолько, что девушка окончательно поняла – ни о каких нежных чувствах говорить больше не стоит. «Любимому прощаешь все – глупые фразы, грязные ботинки, отсутствие денег или здравого смысла. Он – просто часть тебя, а ведь себе все прощаешь. Другое дело, если перед тобой чужой человек, тогда… Мне все время хотелось вырвать у него вилку и сказать, что он ест, как животное. Не ест, а жрет!» Ей вспомнился вчерашний поход в ресторан, поведение Ильи за столом, его нелепая манера держать вилку – в кулаке, будто палку или совок. «Меня это забавляло, и, Господи помилуй, мне бы и в голову не пришло его за это упрекать!»
– А у меня предложение. – Павел привстал на стуле, выглядывая в глубине зала, у барной стойки, официантку. – Давай выпьем за встречу? Я оставлю тут машину до вечера, возьму такси и тебя домой отвезу.
– Мне не хочется, – попробовала отказать– ся Маша, но он уже делал заказ подоспевшей девушке.
Когда официантка удалилась, Павел взглянул на бывшую возлюбленную таким умоляющим взглядом, что ей неожиданно сделалось его жалко. «В самом деле, в этом я могу уступить. И так уже отказала ему по всем статьям». Она принужденно улыбнулась:
– Хорошо, но если ты думаешь, что после шампанского я стану сговорчивей…
– У меня все время такое ощущение, что ты держишь оборону, – перебил ее Павел. – Не надо, расслабься. Я просто хочу, чтобы мы посидели и посмеялись, как раньше бывало. Я уже понял, что больше ждать нечего. У тебя кто-то есть.
Маша выслушала его с непроницаемым лицом, и Павел с непонятным удовлетворением кивнул:
– Ну и хорошо, и пусть. Надеюсь, позовешь на свадьбу?
– Он противник брака, да и я никуда не тороплюсь.
– Старше тебя?
– Немного. – Маша видела, с каким пристрастием задаются эти вопросы, и старалась отвечать как можно суше, чтобы не дразнить собеседника. Ее поражало, что спустя годы он может испытывать ревность. Ей самой давно было безразлично, кому отдано его сердце.
– Красивый? – с напряженной улыбкой поинтересовался Павел.
В это время принесли шампанское. Официантка откупорила его и собралась было наполнить бокалы, но Павел выхватил у нее бутылку:
– Я сам. – Он отослал девушку нетерпеливым жестом, и та удалилась, бросив ему в спину красноречивый взгляд. Как большинство московских официанток, она не скрывала эмоций от клиентов. – Ну, так как, симпатичный?
– Смотря, на чей взгляд. – Маша следила за тем, как поднялась и опала в узком бокале пена, оставив на дне прозрачную искрящуюся влагу соломенного цвета. – «Вдова Клико», надо же. Не спрашивай, я сама о нем немного знаю.
– Только один вопрос. – Павел первый поднял бокал и кивнул девушке, приглашая ее сделать то же самое. – Он богат?
– О… – рассмеялась она, чокаясь с ним. – Ты наверняка богаче. Эта машина, костюм… Давай выпьем за то, чтобы тебе и дальше везло!
– И дальше, и больше, – иронически кивнул он. – Что ж, спасибо.
Второй тост они подняли за встречу, от третьего бокала Маша отказалась, и Павел пил один. Ей не стало веселее от шампанского, напротив, пришла смутная тоска, словно приоткрылась некая дверь, в которую Маша очень не хотела заглядывать, боясь увидеть там что-то пугающее. «Я стараюсь не думать об этом, и все равно постоянно помню… Моя фотография в кармане у того типа. Почему я не спросила, какая, не попросила вернуться к следователю и показать мне ее? Откуда он ее взял?! Вот что ужасно, вот что, а совсем не то, что Пашка смотрит на меня такими злыми глазами!»
Мужчина, в самом деле, не сводил с нее остановившегося, осоловелого и уже совсем неласкового взгляда. Было ясно, что встреча с бывшей возлюбленной прошла совсем не так, как он ожидал, а последние расспросы о ее новом приятеле окончательно испортили Павлу настроение. Он даже не пытался выглядеть равнодушным, когда изменившимся голосом поинтересовался:
– Ну, так как же, больше мы не встретимся?
– Не знаю. – В отличие от него, Маша говорила абсолютно хладнокровно. Она решила не имитировать чувства, которых больше не испытывала. – Не будем загадывать. Я ведь думала, что никогда тебя больше не увижу, а вот сижу с тобой, пью шампанское.
– Лучше бы я нашел тебя замужем, с тремя детьми и беременной на девятом месяце, – буркнул Павел, отводя взгляд. – А то сидишь такая худенькая, свободная, смеешься надо мной…
– За четыре года трое детей и четвертый на подходе? – Маша рассмеялась. – Да, это бы меня здорово изменило.
– Все-таки давай встретимся еще раз! – словно нехотя предложил Павел, но девушка поняла, что эта фраза стоила ему больших усилий.
Прежде она бы малодушно согласилась, а после бесконечно оттягивала разрыв, мучительно выдумывая отговорки и предлоги. «Еще пару дней назад, если бы он вдруг появился… Но теперь – нет!»
– Не стоит, – резко ответила она и тут же смягчила тон: – У меня куча работы, нерешенные вопросы…
– Так давай я какие-нибудь из них решу? – Теперь Павел настойчиво заглядывал ей в глаза, пытаясь отыскать в них тень прежней, более сговорчивой возлюбленной. – Ты не представляешь… Только скажи, я для тебя все сделаю!
– Так-таки все? – недоверчиво протянула Маша. У девушки мелькнула счастливая мысль, каким образом можно отделаться от назойливого поклонника, не оскорбив его при этом. «Надо поступить, как все эти царевны в сказках, – дать невыполнимое задание, услать за тридевять земель!» Сощурившись, она пристально смотрела на своего кавалера, оценивая его возможности. К этому моменту ее план был готов.
– Давай так, – загорелся Павел, становясь при этом немного похожим на того бесшабашного парня, которого Маша некогда любила. – Я выполняю любое твое желание, а ты мне за это даришь свидание. Настоящее свидание – у тебя или у меня, как хочешь. Или можем на выходные на Кипр съездить.
– Ишь ты, – пробормотала Маша. – Сразу к делу?
– Ну не начинать же все снова. Это пройденный этап! – Павел протянул ей обе ладони, будто готовясь принять задание в них. – Давай!
– Хорошо, – ядовито согласилась девушка. – Мне нужна ракетка для большого тенниса, чтобы совсем как настоящая, но вот такого размера! – Она показала расстояние между двух указательных пальцев. – Где-то от десяти до двенадцати сантиметров длиной.
После секундной заминки Павел заулыбался, почесывая скандинавскую бородку:
– Опять для куклы? Машка, ты большой ребенок, никак не наиграешься. За это я тебя и люблю.
На этот раз он употребил глагол в настоящем времени, возможно, сознательно, но на девушку это не произвело никакого впечатления. Она лишь повторила:
– Как настоящая, понимаешь? Она должна быть очень выразительной, на нее в первую очередь будут смотреть, я уж знаю. А без нее никак.
– Ты ее получишь, – торжественно пообещал мужчина, и Маше вдруг стало не по себе.
«А если он достанет, закажет, получится то, что надо? Что мне с ним, на Кипр ехать или в Москве его ублажать?» Она уже хотела отказаться от этого рискованного предприятия, но ее останавливала смутная надежда, что в конце концов все обернется не так радикально. «Я его знаю насквозь, он ни на чем настаивать не станет. Скажу, что пошутила, в крайнем случае поцелую. Подарю что-нибудь в ответ. Булавку для галстука, например. Пашка и галстуки… С ума сойти!»
