Светлана Алешина - В пекло по собственной воле (сборник)
Он замолчал.
– Ну! – вынуждена была я его подтолкнуть.
– Ответить на вопросы, которые вам зададут, со всей искренностью, на какую вы способны. Потому что задавать вам их будет сам господин Президент…
Конец фразы он произнес шепотом и даже по сторонам посмотрел – нет ли лишних ушей. Но ушей вообще никаких не было. Ближайший к нам охранник находился метров за тридцать от нас и никак не мог ничего услышать.
«Вот черти! – подумала я озадаченно. – С президентами мне еще не приходилось беседовать. А что? Пусть спрашивает! Соображу, надеюсь, что ответить!»
– И все же я не понимаю! – сказала я ему. – Где же в таком случае сам господин Президент и почему вместо его вопросов я слышу лишь ваши увертки от моих ответов?
– Готов тысячу раз извиниться перед вами и две тысячи раз целовать вашу прекрасную руку, если вы, конечно, позволите!
Он явно заболтался от волнения и понес уже откровенную чушь. Я решила его не прощать.
– Конечно, не позволю! Две тысячи раз! Вы с ума сошли. У меня руки отвалятся!
Он вконец смутился и, понизив голос до еле слышного шепота, произнес:
– Надеюсь, вы засвидетельствуете мое глубочайшее почтение своему высокочтимому жениху и расскажете о том уважении, с которым я к вам отнесся.
– Не-пре-менно… – сказала я с некоторой опаской, подумав, что совсем, похоже, сбрендил старикашка, какого-то жениха мне присочинил!
– А теперь, когда вы обо всем предупреждены, – сказал он, вновь почувствовав прилив энергии, – к господину Президенту.
Я настроилась на довольно длительную дорогу, но, к моему изумлению, мы даже машиной не воспользовались. Майор вывел меня из комнаты, в которой мы беседовали, и, проведя несколькими лестницами и крытыми коридорами, впустил в роскошно обставленный зал, в глубине которого лицом к окну стояло кресло с высокой спинкой. Было достаточно далеко, но я все же рассмотрела, что на одном из подлокотников лежит рука, держащая яблоко.
У самого входа меня встретил серьезный человек средних лет с умными, глубоко посаженными глазами.
– Алескеров, директор Службы безопасности Азербайджана, – сказал он и кивнул головой.
Я ответила ему столь же светским кивком.
– Прошу сюда, госпожа Николаева! – пригласил он меня на широкий диван, перед которым стояла ваза с фруктами и изящная бутылка белого вина с двумя фужерами.
Алескеров усадил меня на диван, потом подошел к креслу у окна и тут же вернулся ко мне:
– Господин Президент приносит вам свои искренние извинения, но он заболел гриппом и не хочет подвергать вас опасности такого же заболевания.
«Вот как! – подумала я. – Что-то странная манера дам принимать. Можно подумать, что я чем-то скомпрометировать его могу. Интересно все же, за чью невесту меня принимают? И откуда эта сплетня про меня пошла? Неужели опять наши «друзья» постарались? Но зачем им это нужно?»
– Господин Президент желал бы узнать, госпожа Николаева, понравилось ли вам у нас в Азербайджане?
– О, конечно, понравилось! – совершенно искренне воскликнула я, помня об обещании, данном мной майору. – Меня просто поразило гостеприимство вашего…
Я слегка споткнулась.
– …вашего народа! Это просто поразительный контраст, если сравнивать с тем, как меня принимали в Иране…
Яблоко вместе с рукой исчезло за спинкой кресла, раздался характерный хруст, и рука вновь легла на ручку кресла. На яблоке был хорошо заметный след укуса.
– Не сможет ли госпожа Николаева хотя бы приблизительно назвать сроки неофициального визита господина министра МЧС России в Баку?
«Чего? Чего? – пробормотала я про себя. – За кого они меня принимают?!»
– Должна огорчить господина Президента, но в обозримом будущем такой визит вряд ли может состояться, – сказала я только то, что думала сама, ни капли не привирая. – В России, а еще конкретнее – в МЧС, сейчас такая сложная ситуация, что для министра было бы просто преступлением перед своими людьми покинуть Россию в такой момент. Даже с краткосрочным визитом.
Рука с яблоком вновь поднялась, вновь раздался хруст, она вновь опустилась. Яблоко заметно уменьшилось.
«Крепкие, однако, зубы у господина Президента!» – подумала я.
– Однако я думаю, – поспешила почему-то добавить, – что больше всего министр заинтересован в том, чтобы ситуации, подобные нынешней на юге России, в будущем не повторялись! И он, да и я тоже, надеется на плодотворное сотрудничество МЧС с СБА и другими вашими структурами, поддерживающими мир и стабильность в этом регионе.
«Ловко я завернула! – похвалила саму себя. – И, между прочим, все правда! Разве министр будет против, если такие провокации больше не будут повторяться? Конечно, не будет!»
– Мы несколько злоупотребляем вашим вниманием, госпожа Николаева, – сказал Алескеров, подливая мне вина в фужер, – но господина Президента очень интересует еще один небольшой, но важный вопрос.
Я насторожилась, предполагая, что для окончания разговора они оставили что-нибудь уж очень заковыристое. И, надо сказать, не ошиблась в своем предположении.
– Президент был очень озабочен прогнозом, который дал господин министр МЧС России в своем интервью перед юбилеем создания МЧС России. Особенную тревогу вызвало его предположение о массовых беспорядках в Баку во время предстоящего якобы в будущем году государственного переворота в Азербайджане. Мы понимаем, что вам, возможно, трудно будет ответить на вопрос о достоверности этого прогноза, но господина Президента все же интересует ваше личное мнение по этой проблеме.
Я слегка опьянела от двух фужеров прекрасного вина с труднозапоминающимся азербайджанским названием и задумалась, услышав столь неординарный, на мой взгляд, вопрос.
«Мое личное мнение? – удивилась я прежде всего. – А зачем оно им? И когда это наш министр давал такие прогнозы? Да, что-то в этом роде было, но ведь это так, почти шутка… Возможно, с легким намеком, конечно. А если не шутка? Откуда у него такие сведения? Что, агентура у Чугункова есть в Азербайджане? Или это опять какая-нибудь дезинформация с чужой подачи? Вполне, кстати, может быть… Однако пора отвечать…»
– Госпожа Николаева? – склонился ко мне Алескеров, намекая, что моего ответа ждут.
«Была не была!» – решилась я и тронула свой бокал. Алескеров тут же вновь наполнил его вином. Я подняла бокал, встала сама и сказала:
– Вы правы, говоря о моих затруднениях, связанных с вопросом о достоверности источников информации, послуживших основой для такого, не скрою, взволновавшего и меня прогноза. Что же касается моего личного мнения, позволю себе поднять бокал этого прекрасного вина за то, чтобы взаимопонимание между людьми, заинтересованными в сохранении стабильности и спокойствия в наших странах, выросло и окрепло до взаимоподдержки и взаимопомощи. За процветание России и Азербайджана!
Я выпила вино и отдала бокал Алескерову. Тот молча поставил его на столик и показал мне жестом, что предлагает мне выйти из-за столика.
– Господин Президент благодарит вас за оказанную ему честь и обаяние, проявленное вами в беседе с ним. Не откажитесь принять от него в дар этот небольшой ковер с его портретом работы лучших мастеров Шемахи.
И он указал на висящий на стене огромный ковер размером, наверное, три на четыре, с которого на меня смотрел улыбающийся господин Президент, так и не появившийся передо мной из-за спинки своего кресла.
Я посмотрела на его руку, лежащую на подлокотнике. Яблока в ней не было.
«Съел! – подумала я. – Аудиенция окончена!»
Я легким кивком головы поблагодарила Алескерова и направилась к выходу.
У входа я остановилась и, наклонившись к Алескерову, сказала вполголоса:
– Надеюсь, вы поставили в известность о моей встрече с господином Президентом нашего главного советника по безопасности, заместителя министра МЧС России генерала Константина Чугункова?
– Не волнуйтесь, госпожа Николаева, – ответил Алескеров, поблескивая на меня своими проницательными глазами. – Мы все сделали в соответствии с регламентом.
«С каким еще регламентом?» – спросила я саму себя, но ответить мне было некому, поскольку ответа на свой вопрос я не знала.
Совершенно растерянную и слегка опьяневшую от вина, меня посадили в самолет, погрузили вслед за мной огромный ковер, и мы взлетели.
«Я что вам, почтовая посылка? – разъярилась я, поняв, что никто мне не удосужился даже объяснить – куда мы летим и зачем. – Вы меня, как ковер этот дурацкий, погрузили в самолет. Еще бы адрес на лбу написали – доставить туда-то, вручить тому-то! Азиаты чертовы!»
Я решительно поднялась со своего кресла и огляделась. В самолете я была совершенно одна. Лишь на первом сиденье дремал охранник, но его, по-моему, совершенно не интересовал ни вопрос моей безопасности, ни вообще что-либо другое. Он мирно спал.
Я прошла в кабину пилотов, и девушка-стюардесса только улыбнулась мне, а не встала грудью у меня на пути. Удивленная, я влезла в саму пилотскую кабину и задала самый естественный в моем положении вопрос:
