Фридрих Незнанский - Рекламная любовь
— Что же получается? Коллеги по бизнесу живут между собой мирно, и у них нет мотивов для убийства. Вы тоже не причастны, вы меня убедили. Кто же остается?
Иван Васильевич загадочно молчал.
— Кстати, вы, конечно, знаете, что два месяца тому назад на Трахтенберга уже было совершено покушение?
— На Трахтенберга? — как-то по-особому спросил Артеменко.
— Ну да… Взрывчатка также была в его автомобиле. Взрыв произошел, когда в нем находился Трахтенберг. Все так же.
— Так же? — переспросил Артеменко, опять по-особому произнеся слово.
— Ну… Не совсем так. В первом случае взрывпакет был прикреплен к днищу. И пострадал охранник Арнольда. Но во втором-то погиб он сам!
— Думаю, что и в том, и в другом случае пострадал тот, кто должен был пострадать.
— То есть… Вы считаете, что первый взрыв был предназначен охраннику? Мы знаем, что пострадавший — не просто охранник. Мы знаем, что пострадавший был рядом с Трахтенбергом на протяжении лет десяти. То есть должен был пользоваться его неограниченным доверием. Это что же, Арнольд его наказал?
— Заметьте, не я это сказал, — воспользовался Артеменко известной экранной шуткой.
— Но за что?
— Батенька, вы слишком много задаете вопросов. На которые…
— Ну да! Сама, сама, сама… Я понимаю, что отвлекаю вас от важных дел, — вложив в интонацию немного иронии (главное — не перебрать!) и в то же время жалобно произнес Турецкий, — но без вашего опыта, знаний…
— Алиночка, завари нам еще чайку, — вздохнул Иван Васильевич.
Женщина молча исчезла с чайником в руке.
«Немая она у него, что ли? Может, они сошлись на почве физических недостатков?» — с некоторым душевным волнением подумал Александр, глядя вслед безупречной красавице, пусть даже и немой. И почувствовал, что завидует сидящему напротив него калеке.
— Александр Борисович, вы в процессе расследования изучали, конечно, творчество Трахтенберга? Его рекламные ролики?
— Да, разумеется, просматривал. Реклама пива, косметики, один из операторов мобильной связи, автомобили… — добросовестно перечислял Александр, словно школьник перед учителем.
«Учитель» кивнул:
— Верно, верно. И как вам его продукция?
— Ну что… Довольно интересные ролики. Отличаются от других. — Турецкий попытался сформулировать впечатление: — Веселые такие. Жизнеутверждающие. Или, напротив, загадочные, романтичные. И везде у него молодежь. Компании молодежи, девушки симпатичные. Одна очень красиво что-то ест. Не помню, что именно. Очень милая девушка, — невольно улыбнулся Александр.
— Да. И заметьте, никаких всем известных, затасканных лиц. В этом было его кредо. Он считал, что известные актеры, снимающиеся в рекламе, только раздражают зрителя. Отвлекают внимание от рекламируемого товара. Актер вызывает огонь на себя. Зритель думает: «Ну что ты туда поперся, в рекламу эту? Денег все мало? А мы тебя так любили за роль такую-то и сякую-то!» И это раздражение накладывается и на рекламируемую продукцию.
— Верно, — рассмеялся Турецкий. — А где он брал лица «незатасканные»? Таких милых барышень, например?
— Работала целая команда. Сотрудники ходили по институтам, дискотекам, просто на улицах высматривали. Арнольд и сам активно работал в этом направлении… Особенно что касается милых девушек.
— Поня-я-тно.
— Боюсь, что вам еще очень многое непонятно. Но направление… Верной дорогой идете, товарищ.
Турецкий снова почувствовал раздражение от этого покровительственного тона. «Что это он мне свои версии навязывает?»
— Ладно, на время оставим девушек в стороне. Скажите, пожалуйста, а клиенты Трахтенберга не могли иметь к нему претензий? Или он к ним? В бизнесе всякое бывает…
— Это верно, бывает всякое, — Артеменко снова улыбнулся своей насмешливой улыбкой. — В целом, насколько мне известно, клиенты Арнольда были им довольны. Но… Есть один господин, который изрядно трепал нервы Трахтенбергу и сотрудникам его агентства.
— Кто же это?
— Господин Горбань. Помните марку?
— Конечно, — оживился Александр. — Отличный алкоголь!
— Вот-вот. Там целая история. Но это уж вы сами. Мне пора отдохнуть. У меня режим.
— Благодарю вас за беседу, — поднялся Александр. — Вы рассказали мне много интересного и даже подбросили версию.
— Ничего я вам не подбрасывал. Версии, пожалуйста, сочиняйте сами.
— Напрасно вы в таком тоне! — разозлившись, не сдержался Александр. — Мы не сочинительством занимаемся, мы расследуем преступления. Жестокие, кровавые. Такие, как взрыв машины Трахтенберга. Ведь не он один погиб! Погиб его водитель, молодой, здоровый парень, которому еще жить бы и жить. И мальчик-мотоциклист. Вы верите, что он профессиональный убийца? Лично я думаю, его кто-то подставил! А ведь у него наверняка остались мать, отец. Может быть, любимая девушка. В чем виноваты они?
Артеменко молча слушал. В его лице что-то менялось. Наконец он произнес:
— Знаете, всегда кто-то кого-то подставляет. Нынешняя жизнь, к сожалению, замешана на подлости и предательствах.
— Это у кого как, — жестко ответил Турецкий. — Как говорится, каждому по делам его!
— Алиночка, проводи гостя, — окликнул жену Артеменко. И, развернув коляску, поехал прочь из комнаты.
Тотчас возникшая безмолвная Алиночка протянула руку в роскошных перстнях, указывая Турецкому дорогу.
— Если будет необходимость, нам придется встретиться еще раз! — резко произнес взбешенный Турецкий. Не хватало еще, чтобы его, помощника Генерального прокурора, выставляли из дома!
— Разумеется, — хозяин остановился у дверей в спальню, оглянувшись на уходящего визитера.
— А знаете, в чем основная радость моей нынешней жизни? — Артеменко буквально выстрелил вопросом в спину Турецкого.
Александр обернулся, выжидающе глядя на хозяина.
— В том, чтобы демонстрировать физически полноценным мужикам свое превосходство. В том числе умственное.
Саша молча направился за Алиной.
«Ну и скотина! — подумал он уже в машине. — Еще, главное, при жене! Так меня давно никто не делал.
Он связался по мобильнику с Левиным.
— Олег, как дела? Что по киллеру? Никаких новостей? Так и остается неопознанным? Ясно. Теперь слушай мою команду: нарыть все, что можно, про торговый дом «Горбань». И как они взаимодействовали с Трахтенбергом. Собрать всю возможную информацию. Когда? Вчера! Короче, максимально быстро! Исполняй!
Затем он связался с Грязновым:
— Слава! Нужно найти бывшего охранника Трахтенберга. Помнишь, одноногий? Фамилия — Малашенко. Он был на месте происшествия. Приехал и уехал. Нужно найти! Дай своим орлам указание. А я к тебе заеду ближе к вечеру. Ну, пока!
Глава 20
МЕРТВЫЕ СРАМУ НЕ ИМУТ…
Вячеслав Иванович Грязнов рассматривал сидевшую напротив него женщину, которая тихо плакала, уткнувшись в носовой платок. И пока она плакала, приговаривая: «Простите, я сейчас… Я сейчас успокоюсь…», он рассматривал жену воротилы отечественного рекламного бизнеса, Софью Марковну Трахтенберг. И тяжелый вздох готов был вырваться из могучей груди Грязнова. Внешний облик супруги убитого никак не соответствовал ее статусу. Скорее, она была похожа на обычную домохозяйку из семьи среднего достатка. Вот и одежда, хоть и дорогая, что очевидно, но… И брюки, и широкая блуза — все было как-то не с ее плеча, что ли. Гораздо легче было представить ее на кухне, возле плиты в фартуке или халате. Вот и руки явно знакомы с работой по дому: коротко остриженные ногти, трещинки на пальцах, один из которых заклеен лейкопластырем. Порезалась, подумал Грязнов. Лицо и шея в морщинах. То есть свои пятьдесят мы не скрываем… А могла бы разориться на подтяжку или еще что-либо в том же роде.
— Простите меня, — еще раз всхлипнула женщина. — Тридцать лет вместе, и такой ужасный конец…
Трахтенберг был женат первым браком. На Софье Марковне. А мог бы и сменить старую на новую, как говорится в рекламном ролике ее мужа. Но не сменил. Что же это за семья?
И могла ли Софья Марковна быть причастна к убийству своего мужа? Это и предстояло выяснить Грязнову.
— Соберитесь, голубушка, — ласково проговорил он. — Понимаю, как вам тяжело…
— Вы женаты? — сквозь слезы спросила женщина.
— Увы, нет.
— Тогда вы не понимаете… Мы со студенческой скамьи…
— Да? Вы с мужем вместе учились? — Ее нужно было отвлечь, чтобы слезы перестали наконец течь по дряблым, отвисшим щекам рано увядшей женщины.
— Да. Мы учились на одном курсе, в одной группе.
— Скажите, каким был Арнольд Теодорович в юности?
— О, он был замечательный, лучше всех, — слегка оживилась женщина. — Самый остроумный, самый веселый. Вечно что-то придумывал. Агитбригаду создавал или команду КВН. И везде был капитаном, первым. Весь курс был в него влюблен. Все девчонки. Я даже думать не смела, что он обратит на меня внимание… Хотите, я покажу нашу фотографию тех лет?
