Лен Дейтон - Только когда я смеюсь
– А теперь вы, несомненно, хотели бы встретиться с военным министром. – Он вонзил зубы в лакомство.
– Разве он не присоединится к нам? – удивился я.
– Увы, – пояснил Али. – Все это время его кое-что связывало.
– Связывало? – повторил я. Мне показалось, что со стороны Али было не очень-то вежливо ограничиться таким объяснением.
– Вот именно, – сказал Али. – Но вы будете иметь возможность повидать его, прежде чем он уедет в Африку.
– Разве он собирался уезжать в Африку? Он не говорил ничего об этом, – не переставал удивляться я.
– До сегодняшнего дня он и сам об этом не подозревал. Для него это полнейшая неожиданность.
– Когда он уезжает?
– Специальным грузовым рейсом, вылетающим из Лондона через девяносто минут. Мы договорились, что его возьмут.
– Грузовой самолет. Это, должно быть, не очень приятное путешествие, – предположил я.
– Да уж, очень неприятное, – согласился мой собеседник.
Он поднялся и повел нас на встречу с военным министром. Мы прошли длинный коридор и поднялись по лестнице. Наверху нас ждали еще два негра в черных костюмах. Один из них распахнул перед нами дверь в комнату, куда и повел нас Али. В этой комнате не было ни картин, ни украшений, ни ковров. На усыпанном опилками полу, среди стопок старинной фарфоровой посуды и ваз стояли наполовину упакованные ящики из-под чая. Возле камина находился огромный ящик с надписью «Воздушный груз в Ушару, республика Магазария. Не кантовать. Верх».
Али сделал знак тем двум, которые сопровождали нас в комнату.
– Военный министр готов принять вас, – объявил он.
Он махнул рукой, и его слуги ломиками вскрыли контейнер. Внутри сидел военный министр мистер Авава, неподвижный и официальный, как Рамзес Второй, созерцающий Нил. На нем была только синяя полосатая пижама. Лодыжки и запястья были накрепко привязаны к трону, на котором он восседал. На рту была широкая повязка, над которой блестели два распахнутых в ужасе глаза военачальника. На одном рукаве пижамы я заметил пятно крови.
– Давайте, – с издевкой сказал Али. – Теперь можете заняться с военным министром делами.
Я не ответил. Али достал свой золотой портсигар, выбрал сигареты с длинющим фильтром и хлопком закрыл портсигар. По лицу военного министра поползла капелька пота, его глаза неотрывно следили за движениями Али, приближавшегося к контейнеру. Али нашел спичку в кармане и тщательно исследовав ее, он осторожно чиркнул по шершавой поверхности фанеры поближе к лицу министра. Не торопясь, он прикурил.
– Отрадно видеть, что вы, джентльмены, проявляете скромность и покорность, которой так славятся ваши соотечественники, – помпезно начал Али. – Может, вы позволите мне подробнее остановиться на ваших талантах и достоинствах. Вы обещали нашему военному министру продать ему определенный тип оружия…
– Противотанковые ракеты, – услужливо подсказал я.
– Именно, – подтвердил Али Лин. – Танковые войска остались на нашей стороне. Теперь уже не важно, какое это оружие. – Али улыбнулся. – Наш военный министр подал заявку на приобретение британской военной техники в том же порядке, как производится продажа оружия дружественным странам. Увы, с сожалением должен признать, что мы не входим в их число. Вы же, при этом, предложили нам выход из этой ситуации, да еще и по разумной цене. Вы убедили его в том, что груз (на который у вас, несомненно, есть все необходимые документы) содержит оружие. К тому времени, как мой военный министр обнаружит, что в контейнерах в действительности находится только металлолом, вы успеете исчезнуть. Не очень замысловатая махинация, но наш общий друг не слишком-то умен. – Али удалился от ящика, но военный министр не сводил с него испуганных глаз. – Этот парень, которого вы видите перед собой, преследует свои цели. Ваше оружие нужно ему не для того, чтобы укрепить страну. Оно потребовалось ему, чтобы совершить свою собственную революцию и сесть на трон. Да, именно на трон, поэтому-то мы и предоставили ему это почетное место на время путешествия домой в Магазарию.
Эти слова вызвали улыбку на лице одного из охранников.
– Мы старались на благо Магазарии, – пытался протестовать я. – Я написал множество статей на тему африканского национализма. Мне хочется видеть вашу нацию могущественной.
– Будьте добры, закройте рот, – прервал Али. – Ничего вы не писали. И ничего вы не хотите. Вы мелкий уголовник. – После внезапной вспышки гнева к нему снова вернулась холодная сдержанность. – Дайте мне договорить, бригадир Лоутер. Здесь, в Лондоне, я присутствую в качестве того, что в эпоху эвфемизмов изволят называть Шефом безопасности. Мы имеем досье на вас и на вашего шкодливого младшего дружка, и на даму тоже. И все детали, которые не удалось узнать моим людям, были сообщены мистером Гутри Греем. Такой незадачливый адвокат, в среде друзей известный как Жижи. И такой же помощник и друг республики Магазария, как я чемпион по плаванию в ванной. Как видите, мы вели слежку за нашим военным министром уже несколько месяцев. – Он хлопнул в ладоши.
– Если вы вздумаете применить силу, мы будем жаловаться в министерство иностранных дел, – пригрозил я.
– Да, – Али говорил успокаивающе, как с душевнобольным. – Конечно.
Сзади нас схватили несколько охранников и начали выталкивать из комнаты. Боб лягнул одного из них в лодыжку, вывернулся и, нанеся мгновенный удар другому, ринулся по коридору.
– Браво! Вызывай полицию, Боб, – крикнул я ему вслед.
Вверх по лестнице ему навстречу бросились три охранника, дежуривших в холле, но Боб закинул ногу на перила и поехал вниз, минуя грозных соперников. Однако внизу его ждал четвертый стражник, который грудью принял удар ног летящего сверху Боба и согнулся в три погибели. Оба покатились по полу холла, как спутанный клубок молотящих конечностей. Они сбили столик, с которого упала ваза, в свою очередь столкнувшая на пол золоченое зеркало и две картины маслом. Раздался леденящий душу грохот. Вся комната на мгновение застыла. Я даже подумал, что они оба убиты. Но свалка медленно упорядочивалась. Сотни мелких зеркальных осколков отражали каждое движение. Я стоял на верху лестницы в крепких объятиях трех охранников.
– И старого тоже можете отпустить, – скомандовал Али своим людям. – Помоги своему неразумному другу, – бросил он мне. – Мы только хотели проводить вас до двери.
Я поспешил спуститься вниз и принялся освобождать распростертые тела от обломков картинных рам и мебели. Охранник был без сознания, Боб держался за голову и скулил от боли. Я попытался поднять его.
– Ему нужен доктор, – сказал я Али.
Тот уставился на меня:
– У нас только знахари. А я всего лишь безграмотный абориген.
– Забери меня отсюда, – простонал Боб.
Я обхватил его и почти понес к двери. Али и стражники стояли на верху лестницы. На их лицах не было ни малейшего следа каких-либо эмоций, не было даже интереса к происходящему. Я почувствовал, что краснею от стыда.
– Вылезайте из этой хибары, сэр, – приказал полковник Мейсон.
Я встал и отдал честь, что здесь, в узкой палатке, было равносильно акробатическому трюку. Это была наша первая встреча после того, как я потерял сознание от взрыва далеко в пустыне.
– Не надо отдавать честь, Лоутер, – осадил он меня. – Вы уже не в армии. Вы возвращаетесь в Каир под трибунал и с этого момента считаетесь арестованным. Будете принимать пищу, не выходя из палатки. И ни с кем не общаться. Не хочу, чтобы вы разнесли эту заразу по всей части. Как только у меня появится свободный офицер для вашего конвоя, я отправлю вас складывать вещи.
Полковник Мейсон был полноватым человеком примерно сорокалетнего возраста, и, говоря все это мне, он как-то нелепо вытягивался по стойке смирно. Каждый вечер он надевал бриджи и начищенные сапоги, но днем носил танкистский комбинезон, который совсем не соответствовал его званию. Комбинезон был замасленным, и на одном рукаве была дырка, прожженная сигаретой.
– Завтра снова в бой, – сказал он. – Но вы с нами не идете, конечно.
Через зеленый брезент проникал яркий солнечный свет, который рассеивался по палатке, как под водой.
– Что с моим сержантом, сэр? Сержантом Брайаном Тетфордом.
– Он погиб, – сказал Мейсон и внимательно посмотрел на меня.
– А я думал, у него только обгорела нога. Я же разговаривал с ним после взрыва, не может быть, чтобы он умер.
– Много чего можно на это сказать, Лоутер.
– Да, сэр, – спокойно ответил я. Как странно, бывает ведь, что лицо человека загорает дочерна, а уши остаются розовыми.
– Ну вот и все, – заключил полковник Мейсон. – Не желаю вам зла, Лоутер, но мой рапорт никак не облегчит вашего положения.
