Алекс Норк - Замок у моря
Совсем иное впечатление производил Каспер, в котором горечь и растерянность еще усилились, сравнительно со вчерашним днем. Я обратил внимание, что его взгляд прикован к лицу сэра Джона. А когда взялись закрывать гроб крышкой, он сделал импульсивный шаг вперед и тут же, устыдившись своей несдержанности, вернулся назад и протиснулся дальше в задние ряды.
После окончания похорон специально нанятые машины развозили всех приглашенных по домам. Мы тоже уже собирались ехать, когда подошедший к нам лейтенант Кагерли, поздоровавшись, тихо произнес:
— Скажите шоферу, чтобы отвез вас в Саутпорт, к нам в управление. Есть интересная информация.
Езда на автомобиле и суета освещенного солнцем летнего города сняли с меня тягостное впечатление от слишком печального и неестественного для человека зрелища. И к этому сразу добавились события, которые заставили позабыть о многом.
Лейтенант, пригласив нас сесть поближе к его рабочему столу, вынул из сейфа папку и развязал тесемки. Внутри лежал обычный почтовый конверт. И больше ничего.
— Пришел сегодня утром, — указывая него глазами, сообщил Кагерли.
— Письмо из Гавра, — заметил Пэро, успевший уже вглядеться в штамп.
— Совершенно верно. А вот что внутри.
Лейтенант аккуратно вынул из конверта листок бумаги, развернул его и положил перед нами.
Сначала мне показалось, что текст жирно напечатан на машинке, но тут же стало ясно, что буквы просто вырезаны из газеты.
В нескольких строках сообщалось следующее.
«По не существенным для полиции обстоятельствам, я десять лет назад близко познакомился с Майклом Холборном в Южной Америке. Сообщаю, что никакого сына он не имел».
Разумеется, без подписи. Как и без обратного адреса на конверте.
Пэро долго рассматривал этот незамысловатый листок.
— Нисколько не сомневаюсь, — наконец произнес он, — что буквы вырезаны из одной из центральных газет. Шрифт дорогой и довольно характерный. Могу предположить, что это «Файнэншл Таймс». Очень важно, лейтенант, чтобы ваши сотрудники установили точно. Теперь об авторе… а впрочем, — Пэро рассеянно посмотрел на нас, явно отвлекшись на какую-то новую мысль, — впрочем, джентльмены, с вашего позволения, не буду пока торопиться.
— У вас действительно появились соображения по поводу автора? — удивленно спросил лейтенант.
— Появились, — все с тем же рассеянным выражением ответил он.
Ответ прозвучал так, как будто мысли моего друга находились очень далеко отсюда. И это подтверждал его взгляд, не видевший ни меня, ни лейтенанта.
Мы оба невольно замолчали. Однако это длилось недолго, Пэро вскоре ожил и заулыбался:
— Я виноват, что отвлекся от общего разговора, друзья. Это потому, что мои серые клеточки обленились и не хотят быстро думать. Но ничего, я их заставлю. Будьте любезны, лейтенант, — обратился он к Кагерли, — организуйте размещение портретов покойного Стива Харди в возможно большем количестве газет и сопроводите примерно следующим текстом: «Всем, знавшим этого или похожего на него человека, просьба обратиться в полицейское управление Саутпорта». Очень важно, чтобы Скотланд-Ярд уже сегодня поместил эти фотографии в центральных вечерних газетах, но не менее важно, чтобы они их дали и в утренних периферийных. И пусть добавят несколько слов о премии. У них ведь есть для этого фонд.
Лейтенант Кагерли сделал в блокноте нужную запись и собрался что-то спросить, когда в кабинет вошел один из его сотрудников и положил на стол перед начальником служебную папку.
— Есть что-нибудь интересное? — поинтересовался тот.
— По-моему, да.
Сотрудник открыл папку и указующе ткнул пальцем куда-то в начало текста. Лейтенант поводил там глазами и, поблагодарив, отпустил подчиненного. Его лицо стало очень серьезным.
— Сведения о морской биографии слуги Холборнов Каспера, джентльмены, — сообщил он. — Мои люди неплохо поработали.
Он снова посмотрел в текст, а потом на нас:
— Главное здесь всего в двух строках. Вот: Каспер двадцать пять лет назад провел свой первый рейс вместе с погибшим Гарри Клайдом. В один и тот же день они были наняты на корабль.
Он вынул из стола другую папку, с делом Клайда, и, полистав ее, объявил:
— Плавали они вместе по крайней мере полгода. Я сейчас сравнил те и другие данные. И еще, — он посмотрел в бумаги, — судно было каботажное, перевозило грузы вдоль берега. Команда таких судов в те времена была очень небольшой, джентльмены, пять-шесть человек.
— Однако же Каспер мог просто не узнать изменившуюся за двадцать пять лет внешность своего бывшего товарища, — возразил я. — Ведь ему там, на берегу, не сообщили имя.
— Не исключено, вы правы, mon ami, — вяло поддержал меня Пэро. — А как называлось судно?
— «Камбала», мсье.
— Глупое название. Позвольте нам, лейтенант, самим осторожно поговорить со слугой об этом его далеком прошлом.
— Ради бога, мсье, и это меньше его насторожит, чем вопросы полиции.
— Я бы еще попросил вас, — Пэро встал, давая знать, что мы уходим, — дать нам в сопровождение полицейского, чтобы, опираясь на его авторитет, мы могли поговорить с официантом в том пабе, где мистер Уиттон коротал время, дожидаясь открытия магазина запасных частей в тот роковой день.
— У вас разве есть сомнения на его счет, мсье, мы ведь уже опрашивали официанта?
— Нет, но нелишне еще раз проверить.
Паб находился совсем недалеко от берега моря и того места, где мы в тот день расстались с Уиттоном.
Выделенный нам в помощь полицейский вызвал управляющего и, велев оказать нам всяческое содействие, попрощавшись, ушел. Почти сразу же перед нами предстал и пожилой официант, обслуживавший в тот день Мэтью Уиттона и знавший его в лицо прежде.
— Скажите, мой друг, — обратился к нему Пэро, одновременно вкладывая в руку официанта шиллинг, — в котором часу мистер Уиттон появился здесь у вас два дня назад?
— Примерно в четверть третьего, сэр.
— Вы так хорошо запомнили?
— Я как раз заступил на смену, сэр.
— Что он заказал?
— Бокал пива, а вскоре еще один.
— Попробуйте вспомнить поточнее, когда он заказал второй бокал?
— Очень скоро, — чуть подумав, ответил официант, — минут через десять. Да, сэр, минут через десять-двенадцать.
— А в промежутке между этими двумя заказами вы видели его за столиком?
— Может и видел, сэр, да сейчас не могу точно сказать. Зал очень большой, а нас в это время дня всего двое официантов. Бегаешь как угорелый. Он сидел там, у самой стены.
Мы посмотрели в направлении его руки в полутемную часть зала в противоположной стороне от входа.
— Что-нибудь еще вы успели заметить?
— Пожалуй, одну мелочь, сэр. У него, наверное, была слегка повреждена левая рука. Я заметил, когда он расплачивался, что она перевязана носовым платком.
— Может быть, перебинтована?
— Нет, сэр, перевязана клетчатым платком.
Пэро покивал головой и поблагодарил официанта. Мы направились к выходу, и хотя мой друг, как бывало в таких случаях, старался скрыть свое разочарование, оно отражалось на его лице.
— Нет худа без добра, — ободряюще сказал я ему. — В конце концов — чем уже круг подозреваемых, тем сильнее он сжимается вокруг настоящего преступника. Управиться меньше чем в пятнадцать минут Уиттон мог только на лошади, которой не было, или на моторной лодке, которая была бы услышана. И то при условии, что жертва должна была поджидать его на месте преступления. Иначе он бы не уложился и таким способом. Хотя, если не объявятся другие наследники, — размышляя вслух, продолжил я, — именно Мэтью становится единственным владельцем всего состояния, если Джеральд Холборн будет признан виновным. Конечно, титул и место в палате лордов он наследовать не сможет…
Тут я вдруг заметил, что Пэро смотрит на меня удивленными широко открытыми глазами.
— Что-нибудь не так? — озабоченно спросил я. — Что с вами?
— Вы высказали сейчас замечательно интересную мысль, Дастингс, — он продолжал смотреть на меня все с тем же выражением, но, как мне показалось, к этому добавилось еще то умственное напряжение, которым Пэро всегда старался подстегнуть к работе свои любимые серые клеточки.
От столь непонятно высокой оценки моих рассуждений я растерялся и даже чуть заподозрил розыгрыш, но в тот же момент отогнал эту мысль. Теперь лицо моего друга имело крайне сосредоточенный вид. Закинув руки назад, он слегка наклонил голову и, глядя в землю перед собой, нервно покусывал верхнюю губу. Я знал эту его манеру, выдававшую исключительно интенсивную умственную работу.
Через полминуты он поднял голову и уже спокойно посмотрел на меня.
— Прекрасная подсказка, mon ami, не знаю, что бы я без вас делал. — Он грустно улыбнулся. — То есть, к сожалению знаю: я бы несомненно зашел в тупик.
