Владимир Прядко - Нам подскажет земля
— Нет, нет,— перебил Рогов,— очень даже при чем. Говорите, товарищи, все выкладывайте, это очень важно.
— Я повторяю,— громко сказал Слава, поправляя очки,— разве все то, о чем здесь говорят, только нам нужно? У нас в штабе одни комсомольцы. А ведь в городе столько молодежи!..
Он замолчал и, склонившись над вазой с цветами, стал настраивать свой фотоаппарат. Потом поднял забитое веснушками лицо с красными оттопыренными ушами, добавил:
— Я все сказал...
Воспользовавшись небольшой паузой, к Рогову протиснулась Марина.
— Вы скоро освободитесь?
— Сейчас, Марина,— Рогов встал. — Я вам, друзья, новость принес.
Все сразу насторожились, стало тихо. Василий Вакулович улыбнулся:
— Ваши претензии уже услышаны. Сегодня вечером обком партии принял решение создать патрульные группы из коммунистов, комсомольцев, лучших производственников...
— А что я говорил! — не выдержал Николай, наклоняясь через стол к Володе. — Видал, какая к нам силища валит?! Теперь пойдут чудеса!..
— Та хиба ж я против? Пожалуйста. Раз е така установа...
— Не установка, Володя,— заговорил Рогов,— а жизнь диктует. Тут ребята верно говорили: в коммунизм идешь, в душу свою загляни, проверь, готов ли. Вот народ наш и собирается заглянуть в душу каждому, чтобы очиститься от тех, у кого в душе слишком много накипи. А такие у нас, к сожалению, есть. Сегодня он напился пьяным, завтра в пьяном виде нахулиганил, а от этого до преступления — расстояние меньше воробьиного носа.
— Можно вопрос? — опять поднял руку Саша.
— Пожалуйста.
— Эти самые патрульные группы к нам придут?
— Нет, товарищи, это будет что-то новое. Пока опыта у нас мало. Мы берем пример с ленинградцев. Они создают на заводах рабочие дружины, которые охраняют в своих районах общественный порядок. Вы понимаете, ребята, некоторые функции государственного аппарата станет выполнять народ, заменяя таким образом административные органы.
— А как же мы, наш штаб? Закрывается?
— Вы, наверное, вольетесь в дружины, станете ядром, ведь у вас есть опыт.
— Мы создадим студенческую дружину! — крикнула от окна Катя.
— Ремесленникам тоже нужна,— отозвались от дверей.
— Надо начинать с красномолотовцев, все-таки рабочий класс, крепкий народ...
— А чем хуже авторемонтники?
— Та не вси разом, хлопци,— вмешался Котенко,— давайте по одному. Хто мае слово?
Но ребята уже все высказали, и желающих не нашлось. Володя поспешил подвести итог:
— На сегодня хватит, а то уже полночь. — Он наклонил голову к Рогову и тоном райкомовского работника, привыкшего вести собрания, спросил: — У вас ничего нет?
— Марина, рассказывайте,— произнес Рогов.
Девушка округлила глаза:
— При всех?
— Конечно. Здесь все свои.
Марина обвела глазами притихших ребят и, стесняясь, заговорила:
— По заданию штаба я... в общем, мы познакомились с ним. Он развязный, самоуверенный... Живет где-то возле консервного завода, на частной квартире. Он какой-то подозрительный, Василий Вакулович. Все что-то недоговаривает, все у него намеки. Мы вышли из парка и сели в его машину, дядя ему подарил ее. И тут — откуда только взялся? — подошел какой-то парень с большой копной рыжих волос, в темном длинном пиджаке, тронул его за плечо. А рука волосатая и на ней золотые часы с браслетом. Ей-богу, они знакомы. Рыжий сказал: «Привет!» А он озлился, говорит: «Опять? Не дам!..» Тогда рыжий меня заметил, засмеялся и крикнул: «До двенадцати!» Я вышла из машины возле театра, а он не поехал домой, ведь ему надо по Первомайской ехать. Он завернул на Орджоникидзевский проспект. У них, наверное, будет встреча в двенадцать ночи. Остается полчаса. Мы еще можем найти их...
— Позвольте спросить? — вскинул руку Слава. — О ком идет речь? Кто этот самый «он»?
Марина опять взглянула на Рогова. Тот едва заметно кивнул головой.
— Рыжего я не знаю,— пояснила девушка,— никогда не видела. А «он» — это Крейцер Анатолий.
— С обувной фабрики, что ли?
— Да, заместитель директора...
— Знаем этого стилягу, он сосед Николая Строкова.
— Через три дома от меня живет,— подтвердил Николай. — И вовсе он не стиляга. Так, развинтился парень. Его хорошенько встряхнуть, и весь его стиль улетучится.
— Рассказывай... Он, знаешь, с какой компанией водится?
— С нашей директоршей на машине разъезжает.
— Это между прочим, а после десяти вечера он появляется у Левы Грека, на Августовской. Там собираются все стиляги города и устраивают дикие оргии, которые они сами называют «экзотическими» балами...
— А ты, Семен, откуда знаешь такие подробности, бывал там?
— Не приходилось,— ответил ремесленник,— но одного из их компании я знаю, он агитировал меня, звал к Левке.
— Надо прикрыть эту лавочку,— хлопнул Николай по столу своей широченной ладонью. — Пойдемте к ним, Василий Вакулович, вы как представитель милиции, а мы — общественность.
Рогов знал парикмахера Леву, который придумывал головокружительные прически и был кумиром городских стиляг, знал, что он устраивает в своей шикарной трехкомнатной квартире вечеринки, приглашает на них только подобранных им парней. Но никто из соседей ни разу не пожаловался на Леву и его гостей: все делалось тихо, предельно вежливо и с виду культурно. В чем же его можно заподозрить?
— А на каком основании мы станем врываться ночью в чужую квартиру? — спросил Василий Вакулович. — На это надо иметь право. У нас его нет.
— Так там же... этот самый бал! — возмущался Николай.
— Разве запрещено приглашать гостей? Нет. Претензии есть? Нет, все тихо, мирно. Не то, Николай, ты предлагаешь,— Рогов обвел глазами присутствующих, на мгновение остановил взгляд на Семене и Марине. —
А может, они просто танцуют, скучно ведь иногда в наших дворцах и клубах, вот они и развлекаются.
— Да нет же! — махнул рукой Семен. — «Экзотический» бал это же... даже совестно рассказывать... Одним словом, черт-те что!
— Вот так уточнил! — засмеялись ребята.
— Честное слово, они там занимаются ерундой!
— Это надо доказать им и, как говорится, взорвать неприятельскую крепость изнутри. — Василий Вакулович снова посмотрел на Семена и Марину.
— Давайте я один пойду,— предложил Николай, — Уж я им, чертям, все разобъясню.
— Тебя Грек дальше коридора не пустит,— сказал Семен. — У него, знаешь, какая система? Кто-то из его друзей должен поручиться за нового участника бала, потом привести к Леве в парикмахерскую несколько раз, тот будет подстригать, выспрашивать, изучать. И только после этого, если экзамен будет выдержан, новичок получит приглашение на «экзотический» бал. Понял?
— Да-а, целый экзамен,— протянул Николай и, разглядывая свои мозолистые, в мазутных крапинках руки, добавил: — С такими вот «паспортами» не достать мне рекомендаций у наманикюренных и накаракулеванных дружков Грека.
— А кто из вас может туда пробраться? — спросил Рогов. — Только чтобы не на вечер, а на больше. Узнать бы, кто там бывает, чем занимаются эти любители экзотики...
— Семен сможет. Ему сподручнее, у него там есть приятель.
— Какой к дьяволу приятель! — возмутился Семен. — Мы с ним теперь враги.
— А раньше? — поинтересовался Рогов.
— Вместе учились, вместе работать начали, вместе в институт поступили на заочный...
— Разве ж можно товарища оставлять в беде? Надо за него бороться, вырывать его и других из того болота, куда их тащит Грек. Согласны, Семен?
— Ну да... конечно... — нерешительно проговорил Семен, потом сдвинул брови, одернул гимнастерку, словно собирался встать в солдатский строй: — Я согласен.
— Тогда приходите завтра сюда, у меня будут конкретные предложения,— сказал Рогов вставая.
— Ладно, приду,— согласился Семен.
Василий Вакулович повернулся к Марине:
— Вам тоже завтра будет задание. Знакомство ваше нужно продолжить... — Заметив, как недовольно двинула бровями девушка, полковник улыбнулся и тихо, одной ей, проговорил: — Степан поймет, он парень умный...
Марина вспыхнула, опустила глаза и, перебирая пальцами косу, пробормотала:
— Да я... ничего... если надо...
— Очень нужно,— серьезно сказал Рогов.
Распростившись с комсомольцами, Василий Вакулович вышел из райкома. Густая ночь, разбавленная уличными фонарями, окутала город. В темном бездонном небе лукаво подмаргивали крупные и яркие звезды.
В шепчущей листве высоких тополей запуталась испуганная луна. Шагая по пустынным гулким улицам, Рогов уже не чувствовал усталости, которая всегда появлялась в конце работы. Наоборот, он ощушал такую бодрость, словно после нескольких бессонных ночей хорошо выспался и отдохнул. Перед глазами все еще стояли задиристые вихрастые штабисты, молодые, отчаянные, решительные. Полковник шел и думал: «С такими ребятами можно горы свернуть...»
