Наталья Андреева - Королевы умирают стоя, или Комната с видом на огни
Впрочем, что касается постели, Стас был абсолютно не в ее вкусе. Анна всю жизнь любила мужчин сильных, высоких, спортивного сложения и брюнетов, Ленский был не в счет, потому что это был Ленский. Плешивый бесцветный Шацкий ее никак не привлекал. Поэтому Стас безнаказанно появлялся в ее спальне со своими рассуждениями об искусстве, о смысле жизни и прочей белибердой. Анна слушала его, закрывшись одеялом до самого подбородка, на всякий случай, чтобы не пялился, и сладко засыпала под его монотонный голос. Рассуждения Шацкого в отличие от его картин оригинальностью не отличались. Он хаял всех без разбору и постоянно жаловался на бессмысленность существования и засилье бездарностей. Все это напоминало Анне отца, только у Стаса действительно был огромный талант. Ее мать благодаря этим ассоциациям пребывала от Шацкого в восторге, она прикармливала художника и часами слушала его занудливые рассуждения, когда Анна оказывалась занята.
До встречи с Анной Стас вместе со своей матерью жил в коммунальной квартире. Работать там ему было неудобно, и он стал так часто появляться в их доме, что в итоге выклянчил себе под мастерскую одну из комнат на третьем этаже, давно заброшенных за ненадобностью. Анна со вздохом разрешила, мама и тетенька навели там порядок, и художник устроил в комнате маленький храм чистого искусства, а попростому говоря – бардак. Анна даже боялась туда соваться и не переставала удивляться, когда из этого царства грязи, пыли, пролитых красок и немытых кистей вдруг показывалась на свет божий очередная картина, поражавшая своей гармонией и красотой. Впрочем, она иногда эксплуатировала Стаса, заставляя его делать наброски для агентства. Тот морщился, но в итоге выдавал свои небрежно написанные, как и на продажу, работы, в которых было главное: свежая идея.
Анна многим своим знакомым рекомендовала покупать его картины как надежный источник вложения капитала, пробовала даже спонсировать выставку работ Шацкого, чтобы помочь ему заработать, но крашеная бумага, как он презрительно называл дензнаки, Стаса интересовала мало. Он часто вертел в руках рубли или доллары и философствовал:
– Вот, наделали же люди дерьма: где тут идея, колорит, оригинальность композиции? Мазня мазней, а какие страсти изза нее кипят! Крашеные листы, вот и все. Я могу гораздо лучше бумагу разрисовать, зачем мне эта?
– Ну да, – возмущалась Анна, – если бы я тебя не отыскала случайно, так бы и умер с голоду без этой бумаги, идеалист!
– Благодеееетельница, – дурашливо блеял Стас. – Думаешь, я с тобой изза денег живу?
– Не со мной, а у меня, ты не путай, юродивый. Я просто уверена, что ты, как и все, хочешь хорошо кушать.
– Я красоты хочу, я, можно сказать, ради нее и родился. А живу здесь, потому что в этом доме есть совершенство увядания. Вы все обречены на вымирание.
– Что ты мелешь? Кто здесь собирается умирать? – возмущалась Анна.
– А вот увидишь, и я хочу все увидеть сам. И запечатлеть.
– Дурак. Первый ты здесь умрешь, еще одно слово – и я тебя пришибу.
Стас щурил на нее свои рыжие глаза с голыми веками:
– Тебе без меня будет скучно.
Анна только вздыхала, со Стасом ее дела пошли куда лучше, и в доме появилось существо, равное ей по интеллекту, которому иногда можно пожаловаться на жизнь.
Иногда он исчезал по своим голубым делам, хотя Анна понять не могла, кто вообще может на Шацкого польститься. Но тем не менее приятели у Стаса были. Они иногда звонили ему, и Анну тошнило от одного звука их вкрадчивых и виноватых голосов. Впрочем, она снисходительно относилась к людским слабостям и никогда не лезла в чужую личную жизнь.
А вот свою не мешало бы устроить. После Малиновского у нее долгое время никого не было, и даже Шацкий както раз заметил, что хозяйке не мешало бы завести себе любовника, чтобы перестать бросаться на нормальных людей.
Она долго думала, как решить эту проблему, и не нашла ничего лучше, чем по дороге на работу купить газету с объявлениями. Ей нужна была только рубрика: «Знакомства». Желающих устроить свою личную жизнь оказалось на удивление много: писали и девушки, решившие продать себя состоятельным мужчинам без жилищных и материальных проблем, и юноши, искавшие состоятельных дам для того, чтобы предложить им свое молодое и неутомимое тело, и даже парочки, которым вдруг стало скучно. Анна читала объявления с маркером в руках, ожидая, когда попадется то, что она ищет.
Анна долго раздумывала, но в конце концов поняла, что у нее не остается выбора. Если уж Шацкий об этом заговорил, то стоит попробовать. А то и в самом деле начнет на людей бросаться. И она закрасила маркером несколько строчек, в которых рекомендовал себя с самой лучшей стороны некий красивый молодой человек двадцати трех лет, высокого роста, без вредных привычек, спортивного телосложения по имени Денис. Чего греха таить, это оказалось сильнее ее: выбор свой Анна сделала именно изза его имени.
В объявлении было указано: звонить после девятнадцати часов.
Вечером Анна позвонила.
– Здравствуйте, Денис. Я по поводу вашего объявления.
– Что? – Он заметно заволновался.
– Вы ищете в качестве интимного друга и спонсора состоятельную даму. Я достаточно обеспечена, чтобы взять на себя ваши расходы в разумных, конечно, пределах, и воспользоваться вашими услугами.
– Вы не очень старая?
– Что? – Анна сначала растерялась, а потом чуть не рассмеялась. «Ребенок, совсем еще ребенок! Зачем дает такие объявления?» – Мне тридцать четыре. Это для вас не слишком много?
Анне послышалось, что он облегченно вздохнул, во всяком случае, голос у парня стал веселее:
– Где мы с вами встретимся?
– У метро, наверное? Я на машине, а вам где удобнее?
– Метро «Университет».
– Хорошо. Меня это устраивает. Тогда завтра в семь часов вечера у входа. На мне будет бежевое пальто, если хотите, можете держать в руках журнал «Огонек».
– А можно розу?
– Если у вас хватит денег – можно.
– У меня хватит. Роза будет бордовой.
В трубке раздались гудки.
Утром следующего дня, собираясь на работу, Анна занялась своей внешностью особенно тщательно. При этом вслух не уставала называть себя старой коровой и дурой, но тем не менее перерыла весь гардероб в поисках наряда, достойного первого свидания с красивым молодым человеком двадцати трех лет. Она старательно намазала тональным кремом лицо, припудрилась и вырвала несколько седых волосков, которые у нее появились после смерти Ленского. Подкрасила губы бледной помадой и сочла, что вполне ничего. Но потом вдруг подумала: одиннадцать лет разницы в возрасте! Она просто сошла с ума!
Стас, который обычно спал до обеда, притащился в ее спальню с утра пораньше. Когда Анна как раз занималась макияжем. Решила подкрасить еще и глаза, чтобы в них вновь вспыхнули золотые звезды. Шацкий, сидя в кресле, внимательно наблюдал за этим процессом и не удержался от комментариев:
– В угол глаза тени глубже положи и точку там поставь коричневым карандашом.
– Тыто чего тут торчишь? Тоже мне визажист! – не выдержала Анна.
– Интересно.
– Чего тебе интересно?
– Давно пора. – У Стаса была дурацкая привычка отвечать на свои собственные мысли, а не на вопросы собеседника.
– Что порато?
– Смотри только, чтобы он был красивый, в этом доме мало приятных лиц!
– Твое самое отвратное.
Стас тяжело вздохнул:
– Я – только субстанция, транспортирующая гармонию из одной формы в другую. Я…
– Помолчи, я на работу опаздываю.
– Куда ты его вечером привезешь? К нам?
– «К нам!» Шацкий! Это мой дом, понятно?
– Ну да, пока живешь, конечно, он твой. Но ничто не вечно под луной. Я надеюсь, ты упомянешь меня в своем завещании.
Анне захотелось послать его ко всем чертям. Пусть убирается из ее дома! Но она лишь сказала:
– Вякнешь вечером чтонибудь из своего репертуара – придушу заразу.
Стас неопределенно хмыкнул.
…Рабочий день тянулся медленно. Анна нервничала и ошибалась. Все время принимала неправильные решения. К вечеру она уже передумала ехать на свидание. Она постоянно дергалась, работа не шла, сотрудники недоуменно переглядывались, Анна злилась. Ровно в половине седьмого она окончательно решила ехать домой, а не к метро «Университет», но неожиданно для себя поехала совсем не туда, куда хотела.
Она не опоздала, приехала точно к семи, хотя абсолютно не спешила и втайне надеялась, что он не дождется и уйдет. Но он стоял у метро с бордовой розой в руке, высокий молодой человек в черном драповом пальто и с белым кашне на шее. Анна разочарованно вздохнула: юный Денис оказался блондином. Первым ее желанием было тут же развернуться и уехать, но она подумала, что это глупо. При чем тут цвет волос?
