Патриция Вентворт - Часы бьют двенадцать
— Кто же впустил его в дом? — спросил полковник Босток. — Лейн этого не делал.
— Дверь не была закрыта на засов, сэр. Мистер Марк и мистер Ричард жили здесь всего несколько лет назад. Вполне вероятно, что у них могли остаться ключи, А если нет, то мистер Марк мог подняться на террасу и постучать в стеклянную дверь. Все члены семьи знали, что мистер Парадайн будет ждать в кабинете до полуночи. Так что эти отпечатки могли появиться здесь только в четверг после десяти двадцати вечера и ни в какое другое время.
Мисс Силвер кашлянула.
— А вы спрашивали у него объяснений, суперинтендант? Он откровенно заявил мне, что находится под подозрением, когда просил меня заняться этим делом. Я информировала его, что не могу участвовать ни в каком сокрытии улик и что моей единственной обязанностью будет сделать все, от меня зависящее, чтобы открыть правду. Он ответил, что именно с этой целью просит меня о профессиональных услугах. Вам известно, что эта книжечка-календарь принадлежит ему?
— Что?! — воскликнул полковник Босток. . — Новогодний подарок от мисс Парадайн, — объяснила мисс Силвер. — Мистер Эмброуз, мистер Пирсон и оба ее племянника получили по такой книжечке. Их раздавали в гостиной после обеда в четверг вечером. Книжечки были четырех разных цветов. Голубая досталась мистеру Марку.
— Господи!
— Ну, это, кажется, довершает дело, — заметил Вайнер.
Мисс Силвер подобрала книжечку.
— Одну минуту, полковник Босток. Книжечка совсем новая, но, как видите, раскрывается сама собой. Если вы и суперинтендант обследуете ее, то, думаю, согласитесь, что угол страницы загнули специально, чтобы книжечка открывалась на этой странице — с датой первое февраля.
— Да, мы это заметили, — кивнул Вайнер. — В книжечке сохранились очень хорошие отпечатки пальцев. Я как раз к этому подходил, так как довольно странно, что отпечатки мистера Марка и мистера Парадайна есть и внутри и снаружи, причем на обложке отпечатки мистера Марка находятся поверх отпечатков его дяди. Выглядит так, будто они говорили об этой дате, и мистер Марк передал дяде книжечку, чтобы он сам в нее заглянул. Что касается того, чтобы потребовать у него объяснений, то, думаю, мы могли бы сделать это сейчас. Мне придется спросить его, не возражает ли он против вашего присутствия, но так как он сам вас пригласил, едва ли у него найдется повод для возражений. Если мистер Марк согласится, то это подействует и на остальных членов семьи.
— Это очень любезно с вашей стороны, — поблагодарила мисс Силвер.
Пришедшего на звонок дворецкого попросили позвать мистера Марка Парадайна. Он вошел с видом человека, который не спал всю ночь, но старается сохранять спокойствие. Если Марк ожидал ареста, то он ничем этого не обнаружил.
— Здравствуйте, Парадайн, — сказал полковник Босток. — Проходите и садитесь.
Вайнер ограничился «добрым утром». Никто из мужчин не встал. С самого начала было ясно, что разговор предстоит сугубо официальный.
Марк сел лицом к мисс Силвер. Из четверых людей сидящих за столом, трое служили закону, А четвертому грозила скамья подсудимых.
Выражение лица Бостока свидетельствовало о том, что вся эта история его крайне шокирует.
— Вы не возражаете ответить на несколько вопросов? — осведомился он, прочистив горло.
— Разумеется, нет.
— И против присутствия мисс Силвер?
— Тоже не возражаю.
Полковник Босток посмотрел на своею подчиненного.
— Ладно, Вайнер, приступайте.
Суперинтендант повернулся к Марку с книжечкой в руке.
— Это принадлежит вам, мистер Парадайн?
Марк, нахмурившись, посмотрел на книжечку.
— Почему вы так думаете?
— Нам известно, что мисс Парадайн подарила на Новый год гостям-мужчинам четыре таких книжечки и что голубая досталась вам. Это правильно?
Марк слегка напрягся.
— Абсолютно, — ответил он.
— Книжечки вручали в гостиной после того, как вы присоединились к дамам?
— Да.
— И вы не заходили в этот кабинет между получением подарка и уходом из дома около без четверти десять?
— Нет.
— Тогда, мистер Парадайн, может быть, вы объясните, каким образом книжечку обнаружили на этом столе, когда полиция прибыла сюда на следующее утро в четверть девятого? На обложке и страничке с датой первое февраля, уголок которой был загнут, чтобы книжечка открывалась в этом месте, найдены отпечатки пальцев ваши и покойного мистера Парадайна. У вас имеется объяснение?
Марк посмотрел на мисс Силвер. Ее взгляд был спокойным и ободряющим. Это было ободрение учителем робкого ученика, и Марк почувствовал, что оно, как ни странно, возымело эффект.
— Думаю, — промолвил он, — мне лучше рассказать вам, что произошло.
Полковник снова откашлялся.
— Должен предупредить вас, Парадайн, что все, сказанное вами, может быть запротоколировано и использовано в качестве улики против вас.
Во взгляде Марка мелькнуло нечто, весьма похожее на улыбку.
— Благодарю вас, сэр, но я собираюсь объяснить, А не признаваться. Я вернулся в свою квартиру в Берлтон-Меншинс и вышел снова, как говорил суперинтенданту. Правда, я не сказал ему, куда ходил, но полагаю, это так или иначе станет известным. Я вернулся сюда, чтобы повидать моего дядю, но не хотел, чтобы об этом знали остальные члены семьи.
— И вы видели мистера Парадайна?
— Да.
— Каким же образом вы вошли в дом?
— Я воспользовался моим старым ключом.
Полковник Босток не удержался от возгласа.
— Зачем вам понадобилось видеть мистера Парадайна? — спросил Вайнер.
Марк нахмурился.
— Я уже давно хотел уйти из фирмы и поступить в авиацию, но дядя отказывался меня отпускать. Конечно решение зависело не от него, но было мало шансов, что правительство позволило бы мне уйти, если бы дядя заявил, что не может без меня обойтись.
Полковник бросил на него резкий взгляд.
— Кажется, вы занимаетесь исследовательской работой?
— Да, сэр.
— Продолжайте.
— Прошлой ночью я пришел сюда сказать дяде, что он должен меня отпустить.
— Почему?
— По личным причинам.
— И вы сообщите нам, что это за причины?
— Нет, сэр. Смерть моего дяди все изменила. Теперь мне нечего надеяться выбраться отсюда.
Вайнер внимательно посмотрел на него.
— Что за беседа состоялась у вас с мистером Парадайном? Она была дружеской?
— Да. Он согласился отпустить меня. Вот почему книжечка была открыта на первом февраля. Я работал над кое-чем, и мне требовалось еще около месяца. Дядя попросил меня подождать месяц и потом поговорить с ним снова. «Четыре недели, начиная с сегодняшнего дня?» — спросил я. «Нет, календарный месяц». Вспомнив о книжечке, подаренной мне тетей, я вынул ее из кармана и отыскал в ней первое февраля, чтобы посмотреть, какой это день недели.
Потом я передал книжечку дяде, и он сказал: «Хорошо, если ты к тому времени не изменишь свое решение».
— Что произошло потом?
— Я пошел домой. Я не знал, что оставил книжечку здесь — просто не вспоминал о ней больше.
— В какое время вы ушли отсюда?
— Не знаю. Думаю, около половины двенадцатого.
— И никто не видел, как вы приходили или уходили?
— Насколько мне известно, нет.
Вайнер сделал небольшую паузу.
— В одиннадцать тридцать мистер Рей и мистер Пирсон спустились в столовую выпить, — снова заговорил он. — По словам мистера Рея, ему показалось, будто парадная дверь закрывалась, когда он входил в холл. Это совпадает с названным вами временем.
— Очевидно.
— Вы сказали, мистер Парадайн, что ваш разговор с дядей был дружеским. А расстались вы с ним тоже дружески?
Мисс Силвер увидела, как на смуглой щеке Марка дрогнул мускул, А черные брови сдвинулись.
— Да, — ответил он.
— Он был жив, когда вы уходили?
Из-под нахмуренных бровей сверкнули глаза. Последовала едва заметная пауза, прежде чем Марк снова ответил:
— Да.
Мисс Силвер нарушила затянувшееся молчание, слегка кашлянув.
— Можете вы рассказать нам, мистер Парадайн, что было на письменном столе, когда вы приходили сюда в четверг ночью?
— Что вы имеете в виду?
— Просто постарайтесь вспомнить, каким вы увидели тогда этот стол и какие на нем лежали предметы?
Марк снова нахмурился — на сей раз задумчиво.
— Не знаю — я не обратил внимания. По-моему, все выглядело почти так же, как сейчас.
— Попробуйте перечислить вещи, мистер Парадайн. Тогда вы, может быть, что-то вспомните.
Марк полунасмешливо-полураздражепно приподнял верхнюю губу.
— Ну, на столе были те же вещи, что и сейчас, — чернильница, ручка, карандаши, промокательная бумага, блокнот…
— Его сейчас здесь нет.
— Блокнота? Он лежал раскрытым перед дядей, когда мы с ним говорили. Бумага была чистой.
— Пожалуйста, продолжайте.
— Больше ничего не припоминаю.
