Екатерина Гринева - Сногсшибательный мачо, или Правило первого свидания
Наш улов невелик: пять рыбешек величиной с ладонь. Но уха получается просто изумительная. Я ем рыбу с давно забытым наслаждением и даже облизываю пальцы.
– Вкусно?
Но он мог ничего и не спрашивать. Я мычу что-то невнятное и поспешно доедаю рыбу.
В город мы возвращаемся около полудня. Антон напевает вполголоса какую-то мелодию. У него хорошее настроение. У меня – не очень. Потому что мне придется расстаться с ним. И я не знаю, когда мы снова увидимся. А задавать этот вопрос я не хочу. Я не хочу набиваться первой, не хочу показывать свою заинтересованность в нем. Правила игры между мужчиной и женщиной всегда остаются незыблемыми. Мужчина – охотник. Женщина – дичь. Особенно на первом этапе. Иначе он быстро потеряет к ней интерес. Я понимаю, что это жуткая банальность, но так все и есть. И поэтому я молчу и не задаю никаких вопросов.
Он останавливает машину недалеко от моего дома.
– Дальше пойдешь сама. Твои милые ребятишки удивятся, увидев тебя. Они подумают, что проспали твой выход.
Я открываю дверцу. Антон перехватывает мою руку.
– Подожди. – Он притягивает меня к себе и целует. Быстро, жадно. Мы не можем оторваться друг от друга, но я первой прихожу в себя и отстраняюсь от Антона.
– Я пошла.
– Оставь свой телефон.
Я даю свои телефоны: и домашний, и сотовый, в надежде, что он даст мне свои тоже. Но он молчит, и я решаюсь нарушить свои правила.
– Не оставишь свой телефончик? – говорю я как можно небрежней.
– Пока не могу. – Для большей убедительности он качает головой. – После…
Внутренне я вся киплю от негодования и злости, но внешне этого не показываю. Надеюсь, что он ничего не замечает. Да пошел он! Что он выпендривается? Буду я за ним бегать, как же! Не хочет и не надо. Он считает, что будет сам диктовать правила игры? Ошибается.
Я выхожу из машины, сильно хлопнув дверцей, и иду, не оглядываясь.
Около дома я вижу все ту же темно-синюю «Ауди» и понимаю, что здесь ничего не изменилось.
Дома я бросилась ничком на кровать и задумалась. Меня пасли две конторы. Те парни во дворе и «Бандерас». Паша успел насолить не одному человеку, а сразу нескольким. Что и говорить, талантливый был товарищ. И связан ли как-то Пашин дневник со всем происходящим? Кто та девчонка, о которой он пространно пишет в своем дневнике? Он заснял ее на пленку и стал шантажировать? Мне позарез нужна брюнетка, которую я видела с Пашей в ресторане. Возможно, она Пашина сообщница. Только эта женщина может ответить на интересующие меня вопросы. Но как узнать, кто она, я не представляю. Не обращаться же за помощью к Волховскому. Он, без сомнения, хорошо знает эту парочку, но мои расспросы ему не понравятся, да он мне ничего и не скажет, только разозлится и оборвет на полуслове.
На кухне я заварила чай и подумала, что Волховский мне не звонил в эти дни. Наверное, уехал в командировку. Он меня предупреждал о том, что часто в разъездах.
Мысли вернулись к Антону, но волевым усилием я прогнала их. Похоже, наши отношения продолжаться не будут…
Я даже не звоню подруге и не рассказываю ей о потрясающей ночи. Мне хочется сохранить это для себя.
В семь я иду на лекции по пикапу и узнаю много интересного и нового для себя. В принципе весь пикап сводится прежде всего к психологии. Не случайно на нем такое внимание уделяется НЛП, разным методикам и штучкам и даже гипнозу. Самое грустное, что мужчин учат подсаживать женщин на крючок доверия и искренности, а потом уже поступать с ними как хочется.
В принципе я считаю, что на такие лекции хорошо бы попасть каждой девушке и женщине. Тогда ее точно не разведут на секс или бабки. Она будет знать разные мужские уловки и штучки-дрючки и попасть на удочку очередного пикапера ей будет труднее, чем разным лохушкам, которые разевают рот, когда на их горизонте возникает привлекательный парень.
Дмитрий после занятий делает мне знак подойти к нему. Он приглашает в «Крем-брюле», но я отказываюсь.
– Может быть… в другой раз… – говорю я. На его лице написано неприкрытое разочарование. И я спешу уйти, чтобы меня не стали уговаривать.
Дома я смотрю телевизор и думаю, что меня куда-то несет по течению, и от меня мало что зависит. Эта мысль посещает меня с завидной регулярностью и оптимизма мне не прибавляет. Напротив, я прихожу к выводу, что мои действия зачастую носят бестолковый и хаотичный характер и что я практически топчусь на месте, а не делаю решающего рывка вперед.
В половине десятого раздается звонок от Волховского.
– Привет! – Его голос звучит как ни в чем не бывало.
– Привет!
– Как дела?
– Нормально.
– Я рад. Завтра в кинотеатре «Юность» выступает группа «Медовый месяц». Тебе надо быть там.
– Мне не в чем идти.
– А платье, которое мы купили?
– Его товарный вид несколько подпорчен. В тот вечер на меня напали. И платье порвано в нескольких местах.
– Кто напал? – перебил меня он.
– Двое хорошо накачанных парней. Имен и фамилий я не знаю. Не представились.
– Почему ты не позвонила мне в тот вечер и не рассказала об этом?
Я молчу.
– Я должен быть в курсе всего, что с тобой происходит. Ты – моя девушка. Платье – не проблема, купим новое. Завтра созвонимся и поедем в магазин. Важно другое – ты не ставишь меня в известность о всех ЧП, которые с тобой случаются.
– Я… – Я хочу сказать, что я ему за все благодарна, но не хочу быть больше породистым пуделем на выставке. Пусть найдет себе другой трофей. Но слова застревают в моем горле. Я вдруг думаю о той брюнетке. Может быть, мне повезет и я ее опять увижу.
– Хорошо.
Он истолковывает мое молчание по-своему.
– Завтра тебя ждет сюрприз, – заявляет он.
– Спасибо, – выдавливаю я. – Большое спасибо.
Сюрприз оказывается новенькой, только что оттюнгованной серо-жемчужной «Тойотой». Волховский звонит мне и просит выглянуть в окно.
Я выглядываю и вижу его рядом с «Тойотой».
– Это твоя машина.
Я едва не хлопаюсь в обморок. Я давно хотела машину, но на мою зарплату вряд ли могла себе это позволить. Я потеряла дар речи и даже забыла поблагодарить Волховского.
– Спускайся вниз, – говорит он. – Мы едем в магазин.
Вместе с машиной он дарит мне кирпичный гараж у соседнего дома, который он купил специально для меня.
– Это чтобы ее не разбили и не сняли колеса в первый же вечер, – объяснил он. – В твоем районе это вполне возможно.
Он говорит это таким тоном, cловно я живу в Гарлеме или Бронксе. Впрочем, он недалек от истины. Кражи у нас происходят регулярно, хоть составляй график и вывешивай его около подъездов в целях профилактики; машины, оставленные без присмотра, тоже раскурочивают: то магнитолы крадут, то печки выдирают.
Волховский загнал машину в гараж и повернулся ко мне.
– Рада?
– Естественно. – Я посмотрела на него. Наверное, он ожидал больших проявлений восторга. – Очень!
– Ты в милицию заявляла насчет этих подонков?
– А зачем? Найти их все равно не найдут. Положат мое заявление в стол, и все. Кому охота такой мелочовкой заниматься. Вот если бы было вооруженное нападение или убийство, тогда бы менты оторвали свои задницы от стульев. А так – пустая трата времени и нервов.
– В следующий раз будь осторожна. Они что-нибудь взяли?
– Деньги. Две тысячи, – соврала я. – Больше у меня не было. Думали поживиться вечерком. Отморозки.
Мы садимся в его «мерс» и едем в магазин. Лариска была на месте. Увидев нас, она едва не лишилась чувств, при этом бросив на меня выразительный взгляд. Я поняла, что в ближайшее время меня ждет целая развернутая лекция на тему: «Как не упустить денежного мужика и что для этого надо делать».
В этот раз мне купили темно-золотое платье и такого же цвета короткий жакет, расшитый пайетками, плюс еще одно платье – с цветочным принтом, с пышной юбкой и коротким лифом, плюс две пары туфель: золотистые и красные.
Волховский подстраховался насчет будущих нападений, с юмором подумала я. Все купил мне в двух экземплярах, чтобы не париться в дальнейшем, если я сломаю каблуки туфель или мне порвут платье. Предусмотрительный гражданин.
Лариска делала большие глаза, и я с трудом сдерживалась от смеха. Когда мы вышли из магазина, Волховский окинул меня критическим взглядом.
– Хорошо выглядишь.
– Стараюсь, – в тон ему ответила я.
Народу в кинотеатре «Юность» было много. Очевидно, выступление группы «Медовый месяц» было лишь поводом для сбора местного бомонда. Я вертела головой в разные стороны, высматривая ту самую брюнетку, которую мне во что бы то ни стало надо было найти. Пять лет назад большой, отгроханный еще в советские годы кинотеатр «Юность» переделали, разделили на две части. Одна была собственно кинотеатр, другая – киноконцертный зал для «своих». Там были большие многоярусные хрустальные люстры и обитые темно-бордовым бархатом кресла. Сцена тоже была с техническими наворотами, оборудованная по последнему слову техники.
