Эдуард Хруцкий - Приступить к ликвидации
Как он жил потом? То ли во сне, то ли в бреду. Зимой в Ленинград ездил на машинах по Ладоге. Его бомбили и обстреливали. И Климов хотел, чтобы все это увидела Кира. Увидела и поняла, что он стал мужчиной.
Он выпил портвейн, закурил новую папироску и сел, глядя на безмолвный, как языческий божок, телефонный аппарат.
Пусть она позвонит и скажет: "Я еду к тебе".
И больше ему ничего не надо.
Он ходил по комнате, повторяя всего лишь одну фразу: "Ну позвони, позвони, чего тебе стоит".
В дверь постучали. Звук гулко разнесся по даче.
"Кира", - подумал Климов и сбежал вниз.
- Кто? - срывающимся голосом спросил он.
- Соседи с поста ВНОСа, у нас дизель сломался, электричества нет. Пару свечей не одолжите?
- Сейчас, сейчас, - засуетился Климов, открывая замки. Он раскрыл дверь, и из темноты шагнуло несколько человек.
- Кто?.. Зачем?..
- Уголовный розыск, Климов, вы арестованы.
ДАНИЛОВ
- Мы все знаем, Климов, и о ваших вояжах в Ленинград, и о Шаримевском, о Кире, о Лапшине. Мы знаем, что вы связник и наводчик банды.
Климов молчал, протирая платком стекла очков.
- Мы знаем, что сегодня вам позвонит Кира и вы наведете ее на квартиру.
- Может быть, лучше, что вы все знаете, - сказал спокойно Климов.
Данилов смотрел на него, понимая, что чувство страха умерло в этом человеке. И он стоит на самом краю, когда безразлична жизнь, не страшна смерть. Сейчас в нем живет только тоска-усталость.
- Где краденые вещи, Климов?
- На чердаке.
- Вас проводят туда.
Климов встал, надел очки и равнодушно, как автомат, пошел за оперативниками.
А Данилов никак не мог отделаться от мысли, что где-то уже слышал его голос.
КЛИМОВ
Вот и все. Вот и все. Конец. Теперь не будет ни его, ни Киры. А главное - сволочи Лапшина не будет.
Они поднимались на чердак. Лестница скрипела под ногами, отсчитывая шаги.
Карманные фонари осветили недостроенную крышу.
- Где? - спросил оперативник.
- Вон сундуки.
- Помоги-ка, - попросил оперативник товарища.
Они попытались сдвинуть сундук.
- Тяжелый, стерва.
Климов стоял у края крыши, внизу лежали под снегом кирпичи, которые он запас еще до войны, надеясь отделать дачу.
"Надо быть мужчиной", - сказал он про себя и головой вниз, как в морс, прыгнул в темноту.
ДАНИЛОВ
Он стоял у распростертого тела. Кровь из разбитой головы выкрасила снег в черный цвет.
Данилов смотрел на труп Климова, и тяжелое предчувствие беды захватывало его.
- Уберите. И следы закройте.
Иван Александрович поднялся наверх, где милиционеры делали опись изъятия вещей. Сел на диван. Ну что теперь делать? У трех квартир засады, здесь тоже. А если они не придут? Тогда все прахом. Тогда никому не нужны их жертвы и нервы. Никому. Потому что в работе оперативника важен только конечный результат.
Люди работали, переговариваясь шепотом, боясь попасться на глаза начальнику отдела. А он каменел лицом, ненавидя и мучаясь. И вдруг Данилов услышал внизу голос Климова. Это было как в бреду, как в дурном сне. Голос был отчетлив и весел.
- Кто?! - крикнул Данилов.
В комнату поднялся Белов.
- Я говорил, товарищ подполковник.
- Вот и хорошо, - Данилов засмеялся и смеялся долго.
А вокруг стояли ничего не понимающие сотрудники.
- Вы чего, Иван Александрович? - встревоженно спросил Муравьев.
- Игорь, - засмеялся Данилов, - у них голоса похожи, как две гильзы от нагана.
Никитин подмигнул Белову и покрутил пальцем у виска. Мол, чокнулся начальник. Точно чокнулся.
- У кого? - спросил Муравьев. - У Белова и Климова? Ну и что?
- Кира будет звонить по телефону.
Они целый час репетировали текст и просящие интонации Климова.
В качестве эксперта с поста ВНОСа был вызван опертехник, слушавший первый разговор.
Наконец после трех телефонных бесед он сказал:
- В цвет. Тебе, Белов, в театр надо поступать.
Шло время, трещали дрова в печке, телефон молчал. Он зазвонил около двенадцати.
- Алло, - протяжно пропел Белов.
- Это я.
- Кира, Кира, где ты?
- Где надо.
- Когда ты придешь ко мне?
- Дело говори, дело.
- Эти три точки отменяются.
- Почему? Мы готовы.
- Есть дело лучше.
- Какое?
- Район собрал в фонд обороны много ценностей и денег. Их повезут завтра утром. В восемь машина "эмка" должна пройти сорок второй километр. Там лес, Кира, пустой проселок, шоссе ремонтируют.
- Охрана?
- Один инвалид. Шофер наш человек, он уйдет с вами. Когда ты придешь, Кира?
- Завтра.
"Ту-ту-ту", - запела трубка.
У Данилова длинно и мучительно заболело под лопаткой, он осторожно сел на диван, старясь не дышать. Боль ворочалась в его большом и сильном теле, то затихая, то возвращаясь.
И он с грустью подумал, что еще две-три такие операции - и он вполне может отдать концы. Как быстро это пришло к нему, быстро и неожиданно. Первый приступ - в райцентре летом прошлого года, сейчас второй.
Обидно умереть в больнице. Не солдатская это смерть. А впрочем, везде обидно умирать. Смерть она и есть смерть. Дальше ничего не бывает.
- Вам плохо? - участливо спросил Белов.
- Ничего, Сережа, ничего.
Данилов встал и подошел к телефону, нужно было блокировать дорогу.
ДАНИЛОВ (утром)
Из "эмки" они вынули заднее сиденье, настелили брезент, и там разместились Никитин и Белов с автоматами. Свой автомат Данилов держал на коленях, ощущая его тревожную тяжесть.
Быков вел машину, мрачно глядел в окно.
- Ты наган в карман переложи, - посоветовал Данилов.
- Уже.
- Смотри, Быков.
- А чего смотреть, мне не впервой.
Дорога была пуста, изредка торопились куда-то полуторки с газогенераторными баками по обе стороны кабины. Данилов был спокоен, он волновался всегда накануне, перед началом операции.
Один его приятель, известный боксер, рассказывал:
- На ринг иду, еле ноги передвигаю от волнения. Как только коснусь канатов рукой - все. Спокоен. Готов драться.
Вот и он сейчас коснулся канатов рукой.
- Долго еще? - спросил сзади Никитин.
- Лежи, - буркнул Быков, - скоро.
- Так ноги затекли.
- Терпи.
Поворот. Табличка с цифрой "сорок два".
Быков свернул на проселок. Начался лес.
Санитарная машина стояла, уткнувшись носом в сугроб. Женщина-военврач бежала навстречу "эмке", размахивая руками.
Данилов передернул затвор автомата. Он подался мягко и свободно. Патрон ушел в ствол. Быков затормозил, открыл дверцу, вышел.
У поднятого капота копался человек в ватнике.
- Что у вас? - спросил Быков с деланным равнодушием.
- Товарищ шофер, раненых везем, мотор барахлит, - просяще объяснила девушка.
"А она ничего, - подумал Данилов. - Из-за такой вполне можно потерять голову".
Быков подошел к машине.
- Ценности там? - спросил человек в ватнике.
- Да.
- Где Климов?
- На даче.
- Охранник?
- Фронтовик контуженный.
- Ясно. - Шофер открыл кабину, взял автомат. - Пошли.
- Вы его сами кончайте, я не могу, утром чай вместе пили.
- Смотри.
Данилов увидел человека с автоматом. Он был в ватнике, галифе и сапогах. Даже в этой одежде Лапшин выглядел красиво и нарядно.
Они шли с Кирой к машине, девушка похлопывала пальцами по кобуре.
Быков остался у санитарной машины.
Они повернулись к нему спиной, и Быков вынул наган.
- Стой, руки вверх, - скомандовал он.
Данилов нажал на дверь и вывалился на снег с автоматом. Сзади выскочили Никитин и Белов.
Лес ожил. Из-за деревьев, охватывая машину кольцом, шли вооруженные люди.
- Я - начальник отдела борьбы с бандитизмом Московского уголовного розыска подполковник Данилов, - Иван Александрович поднял автомат, - вы арестованы.
Лапшин оглянулся, увидел людей, идущих к дороге, и бросил оружие. Никитин подошел к Кире, расстегнул кобуру, достал ТТ.
- Не для вас эта игрушка, девушка.
- Внимание, - Данилов подошел к машине, - выкидывайте стволы и ножи и выходите по одному. Принимая во внимание особую опасность вашей банды, имею указание открывать огонь на уничтожение. Считаю до трех.
- Раз!
Дверь фургона распахнулась, и на снег полетели ножи, еще один автомат, две "лимонки", пистолеты.
- Все?
- Все, - ответил чей-то голос.
- Выходи по одному.
Бандитов обыскивали, надевали наручники. Оперативники сносили оружие в подъехавший грузовик.
Данилов почувствовал смертельную усталость, протянул автомат Быкову и пошел к машине...
За его спиной что-то хлопнуло, будто открыли бутылку шампанского. Острая боль пронзила тело, он повернулся и почувствовал второй удар и боль.
Последнее, что он увидел, - маленький, почти игрушечный, браунинг в руке у Киры и падающие на него деревья.
НИКИТИН
- Сука! - закричал он и кулаком сбил женщину на снег, потом наступил на руку с браунингом.
- В рукаве прятала. - Никитин поднял оружие. - "Клемент" 4,25.
Муравьев с Беловым, располосовав кожух и разорвав гимнастерку, перевязали Данилова.
