Диана Бош - Разносчик пиццы
Со стороны дома донесся хриплый голос Мары. За время недолгого знакомства с ней Александра успела уяснить: любой разговор, даже о ценах акций на бирже, Мара обязательно сведет к своей персоне. При этом у нее оказалась потрясающая способность все переворачивать с ног на голову, а потом уверять всех, что так и было. Стоило поторопиться: не ровен час, Мара вздумает составить ей компанию.
Вскоре сад закончился, и начался лес. Тут и там попадались заросли крапивы, и Александра, помня о своей реакции на ожоги, осторожно обходила их стороной. Справа, у небольшой березовой рощи, выросли настоящие джунгли из борщевика. Однажды в детстве, обнаружив растение с гигантскими листьями на стеблях толщиной с детскую руку, она пришла в неописуемый восторг. Найдя недавно сорванный кем-то стебель, она приволокла его домой и получила грандиозную трепку от мамы. С того момента она крепко запомнила: нельзя рвать в лесу то, о чем не имеешь понятия, можно здорово пострадать. А что сок борщевика не оставил на ее коже отвратительных коричневых ожогов – так ей просто повезло. Погода стояла пасмурная, а ожоги моментально появляются под лучами солнца.
Свернув с тропинки, Александра пошла к большому раскидистому дубу, но едва сделала несколько шагов, как поскользнулась на камне, прикрытом мхом, и больно ударила ногу.
– Ой, мамочки, – пискнула она и присела, потирая ушиб.
Пришлось отказаться от идеи пройти к дубу, и она свернула в другую сторону – к тенистому оврагу. Там, на стволе поваленного дерева, Александра удобно расположилась и рассмотрела поврежденную ногу.
– Ну, ничего страшного, – пробормотала она, – и хуже бывало. А вообще что-то мне последнее время не везет. Как я могу на работе в таком виде появиться?
Она достала мобильник.
– Зиночка? Хорошо, что застала тебя. Меня завтра на работе не будет, отмени все встречи. Что? Нет, исключено. Я заболела, и у меня непрезентабельный вид. Соври что-нибудь благородное.
Зина – умница, она все сделает как надо, Александра не сомневалась.
– Теперь нужно найти подорожник, – сама себе сказала она и поискала глазами широкие овальные листья. Как назло, его рядом не оказалось, пришлось довольствоваться горькой полынью.
Александра растерла между ладонями веточку так, чтобы выступил сок, приложила к ушибу и прижала рукой. Боль начала стихать.
«Ку-ку, ку-ку, ку-ку», – раздалось где-то совсем рядом, и Александра снова достала мобильник, надеясь сфотографировать позднюю кукушку.
Она всегда считала, что кукуют именно те, кто свои яйца в чужие гнезда подбрасывает, то есть женские особи, а вот поди ж ты! Оказалось, что именно самцы. И своим «ку-ку» они самок подзывают, приглашая пару создать, только этот, видать, опоздал – или ему не повезло, и всех самок уже разобрали, или погибла подруга. Мало ли что в жизни бывает.
А вообще – у них все не по-людски. Пока один кукует – будущую жену зовет, остальные холостяки на его зов слетаются и ждут. А ну как повезет и удастся невесту к себе переманить? В общем, ничего святого: яйца в чужие гнезда подбрасывают, самок друг у друга отбивают – плодами чужого «ку-ку» пользуются.
Правда, в глазах Александры кукушку сильно возвышал тот факт, что она единственная из всех птиц поедает волосатых гусениц. Как-то раз в лагере мальчишки подложили таких в постель Александре, и она, ничего не подозревая, на них села. Орала она после так, что сорвала голос, и пол-лагеря сбежалось на ее крик. А влетело тогда всем: мальчишкам за то, что ее напугали, а ей – за громкий голос. У пионервожатой едва не случился сердечный приступ, она подумала, что кого-то убивают.
Александра прислонилась спиной к соседнему дереву и посмотрела сквозь ветви на синеющее вверху небо. Солнце ярко светило, так что кое-где земля уже высохла, но в низинах все еще было сыро. Поэтому продвигаться дальше в лес Александра не решилась.
Едва боль окончательно прошла, она сняла листья полыни и опустила ногу на землю, проверяя, не больно ли наступать.
– Вроде бы нормально, – пробормотала она, поднимаясь.
И тут мобильник, о котором она уже успела благополучно забыть, соскользнул с юбки и исчез в высокой траве.
– О черт, – пробормотала Александра, – и где его теперь искать?
Она присела и, раскрывая траву, начала осматривать землю вокруг места, где сидела. Рядом телефона не оказалось, и она перелезла через ствол поваленного дерева. Мобильник действительно оказался за ним, и когда Александра потянулась его достать, увидела нечто интересное.
Чуть поодаль, под кустом с мелкими желтыми цветочками, лежал какой-то сверток. Похоже, он был недавно кем-то оставлен, цвет и фактура ткани показались Александре смутно знакомыми. Вот только она никак не могла вспомнить, где совсем недавно видела подобное?
– Ах, да! Лоскут, – сообразила она.
Она присела и, подцепив палкой сверток, подтянула его к себе. Затем достала из кармана кусочек ткани, найденный в комнате Лидии, и приложила к свертку. Цвет совпал идеально. Первым порывом ее было немедленно бежать к Лямзину, чтобы обо всем рассказать, но она вспомнила его и остановилась.
– Ну уж нет, господин подполковник, еще раз над собой посмеяться я вам не дам.
Развернув сверток, она обнаружила, что это плащ-дождевик, почти новый, а на подоле его с одной стороны действительно не хватало кусочка ткани.
Свернув плащ примерно так, как он был сложен, Александра положила его обратно под куст, потом подумала и прикрыла сверху сломанной веткой – чтобы не слишком бросался в глаза тому, кто так же, как она, свернет с дороги.
В гостиной, куда она вернулась, стоял ор, и центром скандала, разумеется, опять была Мара. Она кричала, гневно размахивая руками, но на нее никто не обращал внимания. Видимо, успели адаптироваться к шуму за время следственного эксперимента.
Александра пробралась к Лямзину и, склонившись к его уху, внушительно сказала:
– Мне нужно вам кое-что показать. Очень важное.
Но он только неопределенно качнул головой, и это могло означать абсолютно что угодно. От «хорошо, но чуть попозже» до «сгиньте скорее, мне и без вас тошно». Лицо при этом у него было самое несчастное, а между бровей пролегла страдальческая морщина.
– Кто это вас так допек? Неужели Мара? – спросила Александра.
Он устало махнул рукой:
– Хочу ванну, телевизор и стакан мартини. Она просто высосала всем мозг. И откуда только берутся такие люди?
– В принципе, я это все могла бы вам организовать, – сказала Александра, – но чуть позже. А сейчас мне нужно, чтобы вы пошли со мной. Заодно и нервную систему в порядок приведете.
– В смысле? – подозрительно покосился на нее Лямзин. – Куда вы меня хотите затащить?
– В лес. Прогуляемся к ближайшему оврагу. А вы что подумали?
– Ладно. Сейчас пойдем, посидите только немного в стороне, я тут закончу.
– Но нужно бы поскорее. Это важно! – с нажимом сказала она.
– Никак не могу быстрее. Следственную группу провожу – тогда пойдем.
Александра не стала ничего рассказывать, пока они не вышли из дома. Дождалась, когда начнется лес, и только тогда торжественно достала серебристо-голубой клочок плаща-дождевика.
– Что это?
– Его я в комнате Лидии нашла. Утром, – гордясь собой, заявила она. – А вон там…
Она осеклась, заметив, как наливаются кровью глаза Лямзина, а лицо его приобретает зверское выражение.
– Я просто забыла вам его отдать! – затараторила она, стараясь оправдаться. – Но вспомнила сейчас, за что же меня ругать?!
– А сказать, что заходили в комнату Лидии, вы тоже забыли? – гаркнул Лямзин. – И что вы еще забыли, может, рассказать мне, как вскрыли опечатанную дверь?
– Это не я, честное слово! – Она предусмотрительно отскочила от него на безопасное расстояние. – И потом, разве я виновата, что ваши опера улики пропускают! Я туда на секундочку вошла, когда увидела, что комната Лидии открыта. И сразу увидала этот лоскут. Ну хорошо, не сразу, а когда заглянула за дверь. Ладно, не за дверь, а под шкаф…
Лямзин побагровел и, сжав кулаки, двинулся на нее. В полной уверенности, что он сейчас вцепится ей в горло, она резво развернулась и бросилась бежать, начисто забыв о травмированной ноге.
– Стойте! Александра, немедленно остановитесь! – крикнул он.
И поскольку она продолжала бежать, петляя как заяц, кинулся вслед за ней.
– Стойте! Да стойте же, черт вас побери! Обещаю, больше не буду ругаться!
Она замерла, потом медленно повернулась и села на траву, обхватила ушибленную ногу руками.
– Что с вами? – обеспокоенно спросил Лямзин, подходя.
– Все из-за вас, – мстительно прищурилась она. – Как я теперь работать буду? У меня нога болит!
– А что случилось?
– Подвернула. Вот ссадина, видите? А из-за вас пришлось с больной ногой бежать.
– Ну, одной ссадиной меньше, одной больше, – философски заметил Лямзин. – Вам это не помешает.
– Болван.
