Сергей Рокотов - Конец авантюристки
- Мудак, блядь... , - постоянно повторял Явных, пытаясь пробить сапогом голову Гришки, который вертелся, весь в крови на дорожке, стараясь спасти от мощных ударов свою голову. Дюжие охранники присоединились к Явных и сделали из Гришки нечто вроде футбольного мяча.
Жанна, Траян и чета Верещагиных молча взирали на это жуткое зрелище.
- Хватит, может быть, - шепнула Жанна. - Его надо увезти.
- Кто тебя послал? Кто заказчик? - басил самый дюжий охранник с безразмерной шеей и коротко стрижеными черными волосами. - Говори, паскудина! Говори, кто тебя подослал?
- Хватит, хватит, - наконец, обрел дар речи и Верещагин, делая шаг по направлению к бьющим. - А тебе, - он вдруг посуровел, глядя сквозь роговые очки в глаза охраннику, - надо быть рядом с тем, кого тебе поручено охранять... Если бы не эта женщина и бравый лейтенант, нет, уверен, уже старший лейтенант или даже капитан, Вера Георгиевна была бы уже... Верочка, - вдруг расстрогался он, чуть не прослезившись и приобнял свою дрожащую супругу. - Боже мой, как ужасна современная жизнь, нигде, просто нигде не возможно спастись от пуль киллеров, даже за этими двухметровыми стенами. Прекратите же вы, наконец! - закричал он на лейтенанта Явных и охранников, никак не могущих остановить свой верноподданнический пыл. Проще простого бить лежачего, гораздо труднее обеспечить безопасность мэра города!
Но те настолько увлеклись избиением Гришки, который был уже не в силах защищаться, а только слегка дергался на дорожке и слабо взмахивал окровавленными руками, что даже не внимали приказам шефа.
Вера Георгиевна же не вмешивалась в процесс. Она сквозь золоченые очки молча взирала на происходящее. Ей вдруг вспомнились глаза этого солдата, когда он вчера на неё поглядел. "Почему он это сделал?" - подумала она. - "Простая ненависть бедного к богатым? Не думаю..." Почему-то вдруг вспомнились события пятилетней давности, когда она была похищена прямо от ворот дома, и из неё крутой и неотесанный крымский оперативник выбил признания обо всей операции по сокровищам Остермана и мэрстве Верещагина. Слава Богу, Эдик оказался настолько оперативен, что в ту же ночь бравого оперативника застрелили прямо у дверей его симферопольского домишки. Как же была фамилия того оперативника? Столько людей прошло перед ней за эти годы, что она начисто забыла фамилию того капитана, который встречал её и покойного Кирюшу Воропаева в Симферопольском аэропорту, а затем возил её на опознание трупа девушки. А, интересно, не сообщил ли он кому-нибудь о том, что узнал ее? Ведь он где-то пропадал, будучи в Москве и скрывшись от наблюдения. Она его узнала, когда он выкрал её из особняка, но он умудрился обмануть преследователей... Неужели он успел рассказать обо всем, что узнал? Да не может быть, ведь прошло уже более пяти лет, и больше ничего, никаких напоминаний о той истории...
Странная мысль пришла в голову Верещагиной, и она открыла было рот, чтобы задать один интересующий её вопрос избиваемому солдату, но тут откуда-то сзади послышался уверенный басок.
- Что тут происходит?
Все оглянулись и поразились, насколько незаметно подошли к ним сзади два человека. Один был монголоидной внешности, с желтым лицом, зверскими косыми глазками и обилием морщин. Одет он был в черную тройку. Рядом стоял светловолосый мужчина лет сорока пяти в голубом костюме и сером галстуке.
- Я спрашиваю, что тут происходит? - спросил желтолицый, уставившись на охранников.
Явных при этом, не обратив внимания на него и его вопрос внимания, так сильно наподдал ногой Гришке в солнечное сплетение, что тот перестал шевелиться.
- Да вы же убьете его! - вскрикнула Жанна Опрышко, делая шаг в сторону Явных.
Желтолицый сделал этот шаг быстрее и, схватив блюдолиза за рукав гимнастерки, резко отдернул его в сторону.
- Да ты кто такой? - нахмурился озверевший Явных и замахнулся было, но тут же получил удар в лицо такой чудовищной силы, что грохнулся на затылок, отлетев метра на два и тут же схватился за рот, так как желтолицый выбил ему своим чугунным кулаком передние зубы.
- Я советник губернатора области Иляс Джумаевич Джумабеков, спокойно произнес он, тщательно вытирая руку носовым платком, а затем вытащил из кармана удостоверение. - И я хочу знать, что тут происходит?
- Что вы, что вы, Иляс, - подошел к нему Верещагин. - Не надо никаких удостоверений. Только что этот лейтенант спас Веру Георгиевну от выстрела этого безумца. Вот и увлекся немного, поймите... Это покушение, понимаете вы?
- Да, я это понимаю. Олег Александрович, - обратился Иляс к стоявшему сзади мужчине в голубом костюме. - Помогите юноше встать.
Жерех подошел к Гришке и стал поднимать его, что было очень непросто. На помощь ему поспешили два оторопевших охранника, в отличие от лейтенанта Явных хорошо знавшие советника губернатора Лузгина и не имеющие ни малейшего желания иметь с ним дело.
Гришка был избит настолько, что находился без сознания. Жерех и охранники потащили его к машине.
- Его надо в "Скорую", - пробасил Иляс.
- Его, прежде всего, надо в управление по борьбе с организованной преступностью, - процедила сквозь зубы Вера Георгиевна, с затаенной ненавистью глядя на Иляса.
- Сначала его надо привести в нормальное состояние, - спокойно возразил Иляс. - А то как же он будет давать показания? Олег Александрович, в нашу машину его, и в больницу. Как его фамилия, этого солдата? - спросил он Верещагина, даже не глядя на барахтающегося на земле лейтенанта Явных.
- А я и не знаю... Вот..., - покосился мэр на лейтенанта, выплевывающего с кровью выбитые кулаком советника зубы. - Этот... Он знает.
- Так как же его фамилия, Савелий Авдеевич? - наконец-то задала свой давно мучивший её вопрос Вера Георгиевна.
- Рядовой Клементьев, - прохрипел Явных, глядя куда-то в сторону.
Что-то лютое и одновременно радостное мелькнуло в звериных глазках Иляса, он молниеносно переглянулся с обернувшимся в этот момент Жерехом, а затем бросил ещё более молниеносный взгляд на Веру Георгиевну, которая, естественно, тут же вспомнила фамилию бравого симферопольского мента, вытрясшего из неё столь важные показания. Но взгляд Иляса она не успела поймать, так как в его планы это не входило.
- Пройдемте отсюда, - взял под руку Верещагина Иляс. - Мне не хочется беседовать в такой обстановке.
- Кстати, познакомьтесь, - улыбнулся Верещагин, желая произвести впечатление на дикого советника своими лестными знакомствами со столичной элитой. - Это кинорежиссер Альберт Анатольевич Траян, а это киноактриса Жанна Опрышко. Наши гости из Москвы...
Иляс мрачно поглядел на гостей.
- Здравствуйте, - пробасил он, не подавая руки режиссеру. - Очень приятно. Извините, не слышал про вас...
- Ну, Иляс Джумаевич человек далекий от киноискусства, - процедила Вера Георгиевна. - Он практик, незаменимый практик...
- Я не так уж далек от киноискусства, как вам это кажется, Вера Георгиевна, - возразил Иляс. - Я слышал, например, про Феллини и Антониони, про Тарантино и Спилберга. И смотрел их фильмы, что ещё важнее. А мой любимый актер Чарльз Бронсон. А вот про Траяна и Жанну Опрышко, простите, действительно, не слышал. Впрочем, все это суета сует. Вы скажите лучше, Эдуард Григорьевич, как вы полагаете, чем вызван этот безумный шаг несчастного солдата?
- Но я не знаю, Иляс, честное слово, не знаю. Все произошло так неожиданно... - Они шли по дорожке и Верещагин рассказывал Илясу предысторию появления на их территории солдат из близлежащей части.
- Зато я, кажется, знаю, - вдруг заявил Иляс. - И должен поделиться своей догадкой с вашими гостями и вообще всеми присутствующими. Эй! крикнул он охранникам, втаскивающим Гришку в илясовский джип. - Идите сюда! И ты, Олег Александрович тоже. На пару минут!
Он попросил всех встать в небольшой кружок, а, когда получилось некое странное сообщество, он заявил:
- Я полагаю, господа, что этот солдат безумец, что он, глядя на всю эту роскошь, на столь высоких, хорошо одетых гостей, просто проявил некий революционный пыл и совершил акт идиотизма и невыдержанности. Разумеется, если бы его акт имел успех, разговор был бы иным. Но... - Он поднял вверх свое крепкий указательный палец, которым мог запросто лишить человека жизни, - к счастью, его акт не удался! И я прошу вас всех об этом инциденте забыть, понимаете? Как будто его и не было! Эй, солдаты! - крикнул он толпившимся сзади одуревшим от увиденного и обрадованных унижением поганого Явных солдатам. - А ну, марш сюда! Ваш товарищ совершил необдуманный поступок, но вы-то не хотите, чтобы его судили, отправили в дисбат, приговорили к длительному сроку заключения, не так ли?
- Конечно нет! - забасили солдаты.
- Так вот, этому не бывать. Потому что ничего не было. Н и ч е г о. А если кто-нибудь про это забудет, то я напомню. Напомню, что н и ч е г о не было. Вообще ничего!
На топтавшегося сзади всех Явных Иляс вообще не обращал ни малейшего внимания. Верещагин покосился на него.
