Виолетта Горлова - Как пальцы в воде. Часть 2
До церемонии похорон оставалось достаточно времени, чтобы обсудить то, что мы с Фрэнком вчера не успели. Сделав себе и Тодескини кофе, я отправился на террасу, где он и Клео уже дышали свежим воздухом, получая удовольствие от совместного времяпрепровождения. Увидев меня, мой приятель что-то прошептал кошке на ухо, и та, спрыгнув с его колен, величественно продефилировала мимо меня на кухню. Мне было интересно, что сказал ей Фрэнк, но спрашивать я не стал, чтобы он не лопнул от самодовольства.
Тодескини поблагодарил меня за кофе, но пригубив, заметил, что любит покрепче! Это было уже слишком!
– Знаешь, Фрэнк, у тебя есть весьма завидное качество, – прокомментировал я его замечание о кофе, усаживаясь в кресло.
– Завидное для кого? – передернул он плечами. – Для тебя или – вообще?
– Очевидно, для меня.
– Ну и какое же?
– Ты в такой вежливой форме умудряешься выносить мозги людям, что не оставляешь им никаких возможностей уличить тебя в этом!
Нисколько не оскорбившись, Фрэнк заразительно рассмеялся, не оставив мне какого-либо выбора; и я тоже расхохотался вслед за ним. Из-за террасной двери показалась мордочка Клео. Интересно, как эту картинку интерпретировало для себя удивленное животное? Но, тем не менее кошка подошла к Фрэнку и запрыгнула к нему на колени, не взирая на его хохот.
Отсмеявшись, мой приятель почти серьезным тоном заметил:
– Давно я так не смеялся. Ну ладно, что там у нас на повестке дня? Summa summarum, так сказать.
– Мы теперь на латыни будем обсуждать наши проблемы? – притворно удивился я.
– К сожалению, нет. В этом вопросе я завидую тебе, – фальшиво огорчившись, он чуть помолчал и, взглянув на меня исподлобья, спросил:
– Ну и что ты в конце концов надумал о нашей мисс Форестье?
Я не спеша допил кофе и сказал:
– Раньше у меня было о ней мнение, которое, как мне казалось, никто и ничто не сможет его изменить. Но сейчас…
– А ты вначале расскажи о том, которое оно у тебя было; чтобы мы могли проследить, скажем, метаморфозы его изменений.
– Хорошо, но, чтобы впоследствии исключить твой гомерический смех, делаю акцент на том обстоятельстве, что с Полин Форестье я практически не общался. За все время мы с ней пару раз смогли обменяться ничего незначащими репликами и не более того. Она мне импонировала, но так, как может нравиться серенькая студентка: заурядная и неинтересная, хотя при этом она хорошо учится и ведет себя прилично, как монашка в вертепе. Хотя назвать ее ханжой я тоже не мог – не было у меня на это никаких фактов. Из таких девушек может получиться отличный образец типичной старой девы: добродетельной, трудолюбивой и напрочь лишенной тщеславия.
– Некоторые мужчины не отказались бы от жены, обладающей такими качествами.
– Если они – импотенты, возможно.
– Необязательно. Ну ладно. Давай о Полин, а то мы сейчас с головой уйдем в различного рода дискуссии, к примеру: «Добродетель и импотенция», «Тщеславие в жизни монашек», «Трудолюбие в вертепе», «Значение заурядности в становлении женщины, как типичного образца старой девы»…
– Фрэнк, оставь словоблудие, – раздраженно перебил я его.
Тодескини поднял руки:
– Извини, Марк. Больше не буду… как ты там сказал… чего «блудие»?
– Чего хочешь!..
– Ну ладно, ладно. Не сердись. Так что ты еще можешь добавить к ее «старому» портрету?
– Больше, пожалуй, ничего, – пожав плечами, ответил я.
– А увлечения у нее были?
Я задумался, вспоминая.
– Этого я точно не знаю. – Мне пришлось признаться в своем неведении. – Но, думаю, нет.
– Ты так думаешь, потому что не можешь представить Полин в постели с кем-либо?
– Нет, не потому. Просто ничего не слышал о чем-то подобном. Не было у Полин романов ни с мужчинами, ни с женщинами, – сказал я, но, поразмыслив, добавил: – Хотя утверждать все же не могу.
– Ну а сейчас?
– При нашей встрече в пабе втроем Полин не смогла хорошо сыграть роль «синего чулка», хотя была почти искренней с нами. Однако что-то меня в ней насторожило, ее откровенность мне показалась какой-то нарочитой. – Я задумался, вспомнив кое-что: – А может, на меня оказало влияние как-то брошенная вскользь фраза Лоры Кэмпион о Полин, что «она-не очень хорошая актриса, несколько переигрывает, выбрав для себя маску кротости и праведности». А если к этому присовокупить откровенное заигрывание с тобой… Подозреваю, мисс Форестье – это один из вариантов «тихого омута», в котором кое-что водится, – усмехнувшись, я замолчал, обдумывая это «кое-что», – не могу сказать, что черти, но, уверен, какие-то их «близкие приятели» – точно.
Фрэнк хмыкнул:
– Если это так, то мне не очень понятно, почему эта мышка так резко сменила имидж девушки, равнодушной к своей внешности, на другой, более кокетливый образ? Ты же сам был удивлен, когда она пришла на первую вашу встречу.
– Не знаю. Я не тонкий знаток женской психологии.
– Жаль, а надо бы. Ну ничего. Я тебя научу разбираться в женщинах, – уверенным тоном пообещал Фрэнк.
– Чему ты меня можешь научить? – возмутился я. – По-моему, все твое общение с женщинами сводится либо к вуайеризму в Интернере, либо к редким вызовам девушек, не отягощенных добродетелью.
– Да? А вот этот, наглядный пример, – Тодескини погладил задремавшую кошку по загривку, – для тебя не является аргументом? – усмехнулся он.
– Тоже, мне, нашел женщину, – презрительно хмыкнул я.
– Пусть небольшой, но показатель. Что-то я не припомню, будучи у тебя в гостях, чтобы Клео забиралась на твои колени, – лукаво улыбнувшись, заметил хакер.
В общем-то, Фрэнк был прав, но я не стал развивать эту тему, сказав:
– Давай ближе к делу.
– Хорошо. Так вот о Полин. Может, девушка в тебя влюбилась? И, делая вид, что строит мне глазки, она пыталась таким образом вызвать у тебя интерес к себе? Так, кстати, бывает.
– Знаю, но это не тот случай. Мне кажется дело в другом.
– В чем же?
– Пока не знаю.
– А что заставило тебя так думать? Она вообще могла нам ни о чем не рассказывать.
– В том-то и дело. Да ты и сам почувствовал ее фальшь.
– Почувствовал, но я не могу понять, к чему его можно отнести в рассказе Полин.
– Слушай, Фрэнк, а давай подойдем к этому делу с другой стороны.
– Давай, – не очень восторженно промямлил Тодескини.
– Я сейчас сделаю предположение, а ты попробуй в моей версии отыскать слабые места.
– За мной не заржавеет!
– Смотри. Мадам Виар позаботилась о семье Полин после смерти Мишель. Так?
– Ну да.
– А с чего бы это? Ведь мы не нашли никаких родственных связей между ними.
– Если мы не нашли – это совершенно не значит, что их не, – парировал он.
– Верно. Поэтому нам придется смотаться к ее матери в клинику.
– Я это и не оспариваю.
– Ну давай все же предположим, что они не являлись родственниками.
– Даже если и так. Но, мадам Виар могла просто искать обездоленных детей для своего приюта.
– Могла, но самолично? С ее деньгами для этой цели могли нанять рекрутов каких-нибудь, студентов. Да масса способов. – Глотнул я остывший кофе. – Здесь другая картина, учитывая, что мадам Виар приехала на похороны, помогла в их организации, проявив особое участие в жизни семьи Полин. С чего бы такая благотворительность?
– Может, мадам Оливия общалась с Мишель и знала о ее родных?
– Возможно. Это, конечно, самое первое, что пришло мне в голову. И я предположил, что, вероятно, она и является нашим неизвестным подсказчиком.
– И каким-то образом ей стало известно, что Мишель умерла не от анафилактического шока? Точнее от него, но с чьей-то помощью?
– Да. И потом, вспомни, – существует еще мужчина, за которого актриса, по-видимому, собиралась замуж и даже родила ребенка.
– Ну, это не точно.
– Я же говорю как о возможной версии, – чуть повысив голос, сказал я. – Любовник-то у нее был. Конечно, нельзя утверждать, что именно от него Мишель родила ребенка, но этот вариант более вероятный, нежели другие. Я, конечно же, сейчас скажу прописные истины, но при расследовании любого преступления первый вопрос, который задает себе детектив…
– Знаю, кому выгодно, – нервно прервал меня приятель. – Этот вопрос известен даже моему Бифу.
– А все мотивы: деньги, страх, ревность, месть, любовь, зависть и прочее, – спокойно продолжал я свою речь, игнорируя выпад Фрэнка, – твоему Бифу знакомы? Может, пусть он возглавит расследование?
На некоторое время в воздухе повисла пауза. Ее нарушила Клео. Она подняла мордочку, посмотрела с немым обожанием на Фрэнка, а на меня – с укором, и сердито мяукнула.
– Хорошо, – ответил мне Тодескини, погладив кошку и допив кофе. – Давай, излагай дальше. Ты же мне сам сказал, чтобы я выискивал слабые звенья, – чуть возмутившись, заметил он.
– Не обижайся. Это я преподаю тебе таким образом теорию расследования.
– А… так это у нас урок. Можно, я потом законспектирую? – издевательским тоном полюбопытствовал Тодескини.
