Антон Леонтьев - Шпионка, пришедшая с севера
Она вспомнила своего отца, маркиза, чья родословная уходила корнями к римским императорам. Они ютились в полуразрушенном замке на границе Франции и Фортрана, питались подгнившей свеклой и зеленой картошкой. Отец был вечно пьян, и в такие моменты ему лучше было не попадаться под руку. Доминика его ненавидела и прохохотала всю ночь после его похорон — папаша, упившись в стельку, утонул в пруду.
— Допрос? — спросила Таня. Роджер говорил что-то о допросе, американцы жаждут начать процесс как можно быстрее, пока внимание общественности приковано к шпионскому скандалу.
— Ну да, — ответила Доминика. — Для тебя создали льготные условия, моя дорогая. Обычно допрашивают в здании Министерства внутренних дел, расположенном на побережье, но следователи ради тебя приехали в Святую Берту. Так что поторапливайся, они не любят ждать.
Таня поднялась со стула и покинула комнату для свиданий.
Николай Леонидович Милованов, генерал КГБ, воскликнул:
— Виктор, сколько лет, сколько зим, давно тебя не видел, как дела?
Вопрос в свете всех событий звучал более чем нелепо. Виктор Викторович Полесский подумал: видимо, есть еще люди, которые не в курсе происходящего. Хотя нет, генерал Милованов никогда не относился к тем, кто не осведомлен о происходящем. Наверняка он произнес дежурную фразу просто из вежливости. Он все знает. Именно поэтому Полесский и пришел к нему.
— Проходи, старина, побеседуем, — Милованов умел быть радушным хозяином. Высокий, сутулый, с яйцевидной, практически лысой головой и в больших очках, он неуловимо походил на своего шефа, Юрия Владимировича Андропова, чей портрет красовался на стене.
Полесский уже два дня был в Москве. Он улетел из Бертрана, так больше и не увидев дочку. Алла устроила жуткую истерику при расставании в посольстве, на таможне они появились с двадцатью чемоданами, в которых находились тряпки его жены. Впрочем, Виктор Викторович не думал о подобных мелочах.
Таня, его волновала исключительно она. В столице он попытался выяснить, можно ли ей помочь. Все улыбались, выражали сочувствие, качали головой, проклинали американцев, но никто не хотел помочь. Виктор Полесский вдруг ощутил, что стал изгоем в том самом обществе, к которому принадлежал всего неделю назад.
Вслед ему оглядывались, он ловил быстрые насмешливые взгляды. Еще бы, тот самый посол, который прозевал дочь, который позволил вовлечь себя в дикий по-логический скандал. Именно поэтому Виктор Викторович и направился к Милованову.
Николай Леонидович пользовался неограниченной властью. Он был ровесником Полесского, они давно дружили, а когда-то ходили в одну и ту же московскую школу. Коля Милованов всегда отличался честолюбием, он мечтал стать могущественным. Он хотел, чтобы его боялись. При всем этом Николай Леонидович умел быть очень обаятельным, хотя его выпуклые глаза, притаившиеся за стеклами больших очков, глядели зло и надменно.
— Как я рад тебя видеть, — Милованов, работавший за большим письменным столом, поднялся навстречу гостю, пожал его руку и потрепал по спине. — Витя, что будешь пить, чай, кофе, минералку? Я, ты сам в курсе, не потребляю спиртного, так сказать, отпил уже свое, — генерал басовито рассмеялся.
Он умел показаться рубахой-парнем, добродушным гигантом, добрым и чуть-чуть нелепым. На самом деле Милованов обладал циничным умом и без жалости жертвовал людьми. Когда Виктор Полесский позвонил и попросил принять его, он сразу понял, чего добивается злосчастный посол. Ему нужна помощь.
Полесский, сам не ведая того, обратился по адресу.
Николай Леонидович самолично разрабатывал операцию «Рыжая лиса». Теперь, когда стало известно, что американцы давно играли с ними в кошки-мышки, он едва не сорвался. У Милованова был один порок — он пил.
Николай Леонидович пил давно и с вдохновением.
Недели, часто месяцы проходили в кипучей работе, дававшей поразительные результаты, именно за это его и ценили, поэтому он и получил генеральские лампасы. Стоило ему пригубить вина или стопку водки, как начинался полный кошмар. Он не умел контролировать себя, из-за этого чуть не потерял работу. Однако Милованов гордился собой — он смог побороть страшный недуг, он не пил уже три с половиной года и не испытывал ни малейшего желания.
— Спасибо, Коля, но я к тебе по делу, — уставшим голосом произнес Виктор Викторович.
Милованов отметил, что его старинный приятель постарел. Еще бы, на него обрушилось столько всего.
Николай Леонидович прекрасно знал Таню, девушка ему нравилась, он даже когда-то подумывал о том, что она могла бы стать подходящей парой для его старшего сына, Павла. Он сделал правильно, что нашел своему мальчику подходящую супругу — дочь министра сельского хозяйства.
Виктор Викторович прошаркал по кабинету и опустился в кресло. Он двигается как старик, подумал Николай Леонидович. Ему стало чуть жаль Полесского.
Милованов сам принял решение о том, что курьером, который повезет микрочип в Москву и возьмет, таким образом, на себя основной риск, станет Таня. Вначале он хотел, чтобы микрочип оказался в багаже самого Полесского или его молодой супруги. Но девчонка, студентка, кому она нужна? Она не привлечет излишнего внимания. Но нет, он ошибся. Такое бывало очень редко.
Николай Леонидович едва не сорвался, когда его бывший шеф, а ныне глава советского государства, узнав о постигшей спецслужбы неудаче, наорал на него. Николай Леонидович знал, что Юрий Владимирович абсолютно прав. Они не раскусили американцев, которые жутко подставили их. Целую ночь после напряженного разговора в кремлевской больнице, где лежал Андропов, Милованов просидел на даче в кабинете. На столе выстроилась целая батарея бутылок и графинов. Он только глядел на них и думал. Он сумел победить непреодолимое желание напиться и забыть о том, что произошло.
— Конечно же, Витя, я помогу тебе всем, чем смогу, — сказал Милованов. Он нажал кнопку селекторной связи и попросил две чашки кофе. Вместо спиртного он увлекся кофе, выпивая по десять чашек в день.
— Ты ведь знаешь, в какой ситуации я оказался, — глядя в паркетный пол, начал Виктор Викторович. — Только не говори, Коля, что ты не в курсе. Даже моя домохозяйка, которая никогда не читала газет и не смотрела телевизора, обо всем осведомлена.
Еще бы, мелькнула у Милованова горделивая мысль, именно с моей подачи все в СССР знают о том, что дочь советского посла в Бертране, стране, которую на карте можно отыскать только при помощи увеличительного стекла, стала жертвой гнусных интриг и инсинуаций, мозговым центром которых является ЦРУ. О Тане практически ничего больше не говорили, напирая на то, что Америка лелеет тайные планы очернить советскую разведку любыми путями. Николай Леонидович и в самом деле не думал о Тане. Девушка сидит в тюрьме — ну и что с того?
— Я знаю, что случилось с Таней, — лицо Николая Леонидовича приняло соответствующее выражение. — Это ужасная история, Витя, я тебе сочувствую.
— Мне бы очень хотелось взглянуть в глаза тому, кто все это затеял, — проронил Виктор Викторович.
Милованов чуть напрягся. Неужели Полесский знает?
Нет, он ничего не может знать. Он пришел к старинному другу, который работает в Комитете, чтобы просить о помощи.
— Витя, ты же знаешь, чем я занимаюсь, — произнес Николай Леонидович. — Ловлю преступников, разведывательная деятельность не по моей части. Да и вообще, мне уже намекали, что пора на пенсию. Сам знаешь, старые кадры уходят, новые приходят.
Милованов лукавил. Он не собирался в ближайшие годы уходить со своей должности. Неудача с «Рыжей лисой» мобилизует силы, она подстегнет реформы в Комитете. Несколько лет, всего несколько лет — и КГБ станет самой могущественной организацией в мире.
Юрий Владимирович именно тот человек, который понимает, что нужно Советскому Союзу. Америка окончательно зарвалась, ее следует поставить на место.
— Коля, — продолжил Виктор Викторович, — помоги мне. Я вижу, что со мной никто не хочет беседовать.
Никто не желает вытащить Таню из этой передряги.
У тебя есть знакомства, ты вхож на самый верх. Не мог бы ты…
Постучавшись, вошла пожилая секретарша с подносом, на котором стояли две дымящиеся чашки с кофе.
Николай Леонидович поблагодарил секретаршу. Та скрылась за массивной, красного дерева полированной дверью.
— Не мог бы ты навести справки, Коля?.. Таня — моя единственная дочь, ты же как отец меня понимаешь. Я не могу допустить, чтобы она осталась в тюрьме.
— Конечно, Витя, я тебя понимаю. Кстати, попробуй кофе, настоящий, из Бразилии. Я в последнее время стал настоящим кофеманом…
Милованов посмотрел на Полесского. Что же, Витя, именно тебе пора на пенсию. Неужели ты еще не понял, что поступил неверно, когда угрожал и по-бабски истерично заявлял, что дашь пресс-конференцию иностранным журналистам. Еле удалось отговорить его от этой нелепой и опасной затеи. В любом случае допустить этого было нельзя, Милованов уже готовился к тому, чтобы применить силовые меры, но они не понадобились. Постарался Игорь. Николай Леонидович знал: пройдет двадцать лет, и Игорь займет его место. Способный молодой человек. Именно такие и нужны Комитету.
