Кристина Ульсон - Заложник
— Его зовут Карим.
— А фамилия?
— Сасси, если я правильно помню.
— Как вы познакомились?
— Его мать тоже работала на той фабрике.
Эден почувствовала, что пришло время взять стул.
— А вы с ним общались после того, как получили вид на жительство в Швеции?
Захария уже понял, что Эден так просто не уйдет, и снова захлопнул книгу.
— Нет, после две тысячи второго года я его не видел.
— Вы уверены?
Захария сердито сдвинул брови и снова сделал вид, что ему не терпится углубиться в чтение.
— Разумеется, я в этом уверен.
— А вам известно, чем этот Карим Сасси занимается сейчас?
— Понятия не имею. Тем летом он говорил мне, что обязательно выучится на летчика. Но кто из нас в юности не мечтал водить самолеты?
«Почему же? — мысленно возразила ему Эден. — Я, к примеру, хотела стать директором цирка. Правда, тогда мне было не двадцать, а десять».
Эден вспомнила, как представляла себя гастролирующей по всему миру с большой цирковой труппой, и вздохнула.
Она снова положила перед заключенным фотографию Карима:
— Это очень для нас важно, Захария. Вспомните, пожалуйста, когда вы последний раз видели этого человека?
Она все еще надеялась услышать от него что-то другое, что позволит расследованию сдвинуться с мертвой точки. Но Захария уставился в свою книгу, не удостоив больше Эден ни единым взглядом.
— Я прекрасно помню, с кем встречался, а с кем нет. С головой у меня пока все в порядке.
Итак, как-то летом в молодости Захария приезжал в Швецию к дяде, который работал вместе с матерью Карима. Вероятно, при других обстоятельствах в этом стоило бы покопаться. Но сейчас времени не оставалось ни на что другое, кроме как действовать.
Поэтому Эден оставила Захарию и вернулась в свой отдел. Да, Захария знаком с Каримом, но из этого не следует, что он в курсе его связей с террористами.
События развивались по наихудшему из возможных сценариев.
Но самое страшное впереди.
В коридоре ее догнал руководитель следственной группы Деннис.
— На том телефоне отпечатки пальцев Карима Сасси, — сообщил он.
Так. Последние сомнения относительно Карима развеялись как дым. Помимо всего прочего, он и есть вчерашний лжеинформатор. Находись он сейчас где-нибудь на земле, был бы немедленно схвачен и препровожден на допрос.
— Позвони в ЦРУ, — распорядилась Эден. — Я хочу знать, как далеко они продвинулись на своем фронте.
29
Вашингтон, округ Колумбия, США, 08:45
Над столицей одного из самых влиятельных государств мира ярко светило солнце.
Брюс Джонсон в сопровождении мистера Грина из ЦРУ поднялся в кабинет своего шефа, наконец соизволившего показаться на работе.
Брюс не обращал внимания на сердитый вид начальника. Они явились сюда обсудить информацию, которую Брюсу сообщили всего несколько часов назад и которая грозила поставить с ног на голову еще толком не начавшееся расследование. Есть основания полагать, что командир экипажа рейса 573 Карим Сасси сотрудничает с террористами. Худшей новости невозможно себе представить.
Глядя на Грина, Джонсон багровел от гнева. Как долго этот идиот тянул с известием, камня на камне не оставившим от всех их теорий! Подозрения относительно Карима Сасси — вот первое, что он должен был выложить, едва переступив порог конференц-зала.
— Карим Сасси выходил на связь с террористами? — рассеянно переспросил шеф.
Грин кивнул:
— Все факты свидетельствуют об этом. По данным нашей разведки, Карим Сасси входит в террористическую группу, осуществляющую план захвата самолета, и не кто иной, как он, проследил за тем, чтобы записка вовремя попала в руки стюардессы. — Грин пристально посмотрел на шефа. — Более того, Кариму Сасси даны указания, о которых в сообщении не сказано ни слова…
— Какие? — прохрипел начальник Брюса.
— В случае если шведское и американское правительства не выполнят требований террористов, он должен уничтожить самолет, направив его в здание конгресса. Здесь, в Вашингтоне.
У Брюса пересохло во рту. Взглянув в помутневшие глаза шефа, он испугался, что тот теряет рассудок.
— Таким образом, сценарий, предложенный шведами, теряет всякий смысл, — продолжал Грин. — Кто за всем этим стоит, теперь уже не важно. Главный террорист сидит за штурвалом самолета, и он посадит машину не раньше, чем изложенные в записке условия будут выполнены. Но об этом, как всем нам известно, не может быть и речи.
«Откуда такая информация?» — мысленно спросил его Брюс.
— А почему вы не поделились этими сведениями с ФБР? — поинтересовался шеф.
— Именно этим мы сейчас и занимаемся, — ответил Грин. — Ведь это многое меняет, не так ли?
— Очевидно, — задумчиво согласился шеф. — И все-таки почему вы не сообщили нам всего этого раньше?
Глаза Грина сердито засверкали.
— Потому что не видели в этом необходимости.
Не обращая внимания на грубость, начальник Брюса продолжал задавать вопросы. Брюс понял, что шеф взволнован не на шутку. Отныне речь шла о вооруженном нападении на США, а значит, дело находилось в равной компетенции и ЦРУ, и Агентства национальной безопасности.
«В любом случае они будут держать нас на коротком поводке», — подумал Брюс.
— Все просто, — продолжал Грин. — Этот самолет не должен приземлиться на территории США. Когда он приблизится к нашей воздушной границе, летчику будет рекомендовано изменить курс. В случае отказа дело будет передано в ведение главнокомандующего.
Главнокомандующий — это президент.
— То есть вы хотите переадресовать вопрос Белому дому? Зачем?
— Охотно отвечу на ваш вопрос, но это между нами. Шведов мы проинформируем в свое время.
Грин сделал паузу, наблюдая за реакцией Брюса. Тот кивнул, соглашаясь с тем, что шведов пока лучше держать на расстоянии.
— Мы перенаправим вопрос в Белый дом, чтобы предотвратить новую атаку на государственные интересы США, возможно самую крупную после одиннадцатого сентября.
Начальник Брюса выглядел озадаченным:
— И каким образом вы собираетесь ее предотвратить?
В его голосе слышалась усталость. Грин ответил не сразу.
Собственно, у него не было никакой необходимости это делать. Повисшая в комнате тишина была красноречивее любых слов.
— Они не должны достичь цели, вы не согласны?
На лице Грина появилось самоуверенно-туповатое выражение, какое Брюс наблюдал у коллег, мнящих себя вершителями судеб мира.
— Только так, — повторил Грин. — Этот самолет не должен сесть ни в Вашингтоне, ни в Нью-Йорке, даже если президента не устроит наш план. А он с ним согласится, будьте уверены.
30
Рейс 573
Они миновали Исландию и Гренландию и сейчас пролетали над Канадой. Эрик Рехт давно хотел побывать именно в Исландии. Искупаться в теплых источниках и покататься на мохнатых лошаденках. Клаудии понравилось бы такое путешествие, она любила экзотику.
Как мало они успели увидеть в жизни!
История с захватом самолета уже просочилась в СМИ. Об этом их известила полиция. Ситуация изменилась в корне, вариант с вынужденной посадкой отпадает. Теперь Эрик попытается уговорить Карима на другое: изменить курс и держаться как можно дальше от воздушного пространства США. Слишком велик риск, что самолет, представляющий опасность для американского правительства, будет уничтожен.
Эрик решил выйти в туалет. Он не мог собраться с мыслями, находясь в одной комнате с Каримом. Кроме того, он собирался позвонить отцу, так чтобы Карим не слышал их разговора.
Эрик извинился и вышел из кабины пилотов. На пороге он нос к носу столкнулся с бортпроводницей Фатимой.
— У нас проблема, — сказала она, нажимая на дверную ручку.
— И не одна, — заметил Эрик, мягко увлекая ее в сторону туалета. — Пойдемте.
В этой части салона никого не было. Эрик помедлил, прежде чем открыть одну из дверей и шагнуть в кабинку. Фатима, которую он тащил за собой за руку, попробовала было возразить, но потом передумала и послушно вошла следом.
— Что такое? — спросила она, когда Эрик щелкнул замком.
Чертовы каморки! Как-то раз Эрик пробовал заниматься в одной из таких сексом. Они с Клаудией возвращались в Швецию после своего первого совместного путешествия. Хихикая, она предложила ему вступить в клуб «Десять тысяч метров над землей». Вместо ответа, Эрик встал и потащил ее за собой в начало салона.
Кабина оказалась тесной и душной. Не сразу удалось им найти более-менее удобное положение. Потом постучалась бортпроводница — ей тоже зачем-то понадобился туалет. Секс получился неважный, но настроение поднялось.
