Андрей Дышев - Тот, кто скрывается во мне
Чтобы не упасть в обморок, я вернулся в туалет и просидел на унитазе до тех пор, пока Настя не вышла из квартиры.
Чемоданов распахнул дверь туалета.
— Свобода вас встретит радостно у входа! — продекламировал он.
— Закрой дверь, скотина, — почти беззлобно произнес я, продолжая сидеть.
У моих ног кошка заботливо скребла когтями по кафелю, закапывая виртуальным песком свои наработки. Но я уже не замечал запаха. Душа была отравлена изменой. «Ну и прекрасно, — думал я. — Теперь у меня есть полное моральное право не возвращать ей деньги».
Оттолкнув Чемоданова, я вышел в коридор, схватил куртку и, едва не сорвав дверь с петель, вывалился на лестничную площадку.
Чемоданов что-то лепетал за моей спиной, но я делал вид, что огонь гнева уже бежит к пороховой бочке возмездия. Но если честно, то я был рад, что так все получилось. Если рога золотые, то почему бы их не носить?
Глава 18
Ватерлоо
Я изо всех сил раздувал в себе огонь обиды. До чего же коварными и бессовестными бывают женщины! Ни чести, ни гордости. Не успела Настя оказаться в доме малознакомого мужчины, как тотчас отпустила нравственные тормоза. Я тоже мог переспать с Зоей. Но ведь не сделал этого! Я сохранил верность Насте, я чист перед ней. А она оказалась порочной, как уличная девка. Кто знает, может, она уже не первый раз приезжает к Чемоданову без меня? Может, они тайно встречаются? Нашла же себе морального урода! Что ж, два сапога пара.
Так я думал, сидя в электричке, которая везла меня в Москву. Уже второй час подряд я лелеял в своей душе чувство презрения к Насте и не давал ему погаснуть. Перед самой Москвой я прослезился от жалости к себе и окончательно убедил себя, что Настя заслуживает самого сурового наказания. И пятнадцать тысяч долларов, которые я у нее взял, очень удачно становились орудием наказания.
В вагоне было холодно, но договор, лежащий в нагрудном кармане, согревал душу. Впереди меня ждала новая, удивительно яркая и счастливая жизнь. Закончив клеймить Настю, я принялся строить планы на ближайшее будущее. Во-первых, я уеду из России. С такими деньгами здесь нечего делать. Поселюсь в каком-нибудь маленьком европейском городе на берегу моря, куплю небольшой дом, а оставшиеся деньги положу в банк под проценты. Со временем женюсь на какой-нибудь богатой вдовушке, куплю роскошный автомобиль и яхту.
Самое интересное заключалось в том, что в своих мечтах я совсем не уделил места работе. Мне не хотелось думать о скучных и утомительных обязанностях, которые люди ежедневно выполняют ради денег. Честным и добросовестным трудом состояние не сколотишь. В этом я убедился на собственном опыте. Кем я был? Числился заместителем директора «Гормашнаса», а на самом деле был самым неквалифицированным сотрудником, которому доверяли сопровождать важных персон в бани и рестораны. Морда у меня протокольная, внушающая доверие, да и с директором мы состояли в дальних родственных связях — вот в чем весь фокус. Своим трудом и умом я ничего не добился. Фирма купила мне квартиру, она же купила дорогую машину, чтобы легче было втирать очки клиентам. Даже костюмы я покупал не за свой счет. До конца жизни и оставался бы пустым местом, если бы не подвернулся случай с Чемодановым. Да, я немножко мошенник. Зато сколько денег за один раз заработал! Причем сам, без чужих подсказок. Так зачем горбатиться в фирме? Не проще ли смотреть на людей как на ходячие кошельки и придумывать способы вытряхивания из них денег?
Когда я выходил из вагона на платформу Курского вокзала, позвонила Настя. Голос у нее был тихий и печальный (прикидывается овечкой!).
— Ты где? — спросила она.
— На работе! Где же мне еще быть?
— А я только домой пришла. В магазин ходила.
Меня так и подмывало сказать ей, что я все знаю про ее «магазин». Пришлось прикусить язык.
— У меня беда, — продолжала Настя. — Пропали деньги, которые папа себе на старость откладывал.
У меня оказалась завидная выдержка. Даже голос не дрогнул.
— А я здесь при чем?
— Нет, ты ни при чем. Просто я подумала, может, ты случайно…
— Что — случайно? Говори, не тяни! — грубо сказал я.
— Когда ты уходил, не обратил внимания, дверь в кладовку была открыта или нет?
— Не обратил, — ответил я. — Только не надо юлить! Ты ведь думаешь, что это я украл эти деньги. Так ведь? Ну, признайся, что подумала на меня!
— Я не подумала на тебя!
— Не ври! Ты уверена, что я украл их, чтобы заплатить Чемоданову за его молчание! Так ведь? Признавайся!
Настя не ответила и положила трубку. Я услышал гудки. «Надо постепенно отучать ее звонить мне, — подумал я, выключая мобильный. — Только деньги впустую трачу».
Я не представлял, как смогу пережить три долгих дня, которые дал Чемоданову. Вернувшись домой, я до глубокой ночи ходил по пустым комнатам. Рай был слишком близко, и я не мог спать на его пороге. «Как бы у меня крыша от счастья не поехала, — думал я. — Надо будет завтра утром поехать к Чемоданову и остаться у него. Буду ходить в магазин и готовить этому негодяю, чтобы он не отвлекался от работы».
Но утро преподнесло мне неожиданный сюрприз. Меня разбудил телефонный звонок. Я думал, что это Настя, и уже подготовил несколько крепких выражений, но, к своему удивлению, услышал голос Чемоданова.
— Это я, — произнес он.
У меня сердце едва из груди не выпрыгнуло. Голос Чемоданова был вялым и безжизненным.
— Что-нибудь случилось? — крикнул я, вскакивая с раскладушки.
— Да вроде нет, — расплывчато ответил Чемоданов.
— Что значит «вроде»? Ты потерял какие-нибудь справочники? Не нашел работы Сницаря?
— Да все я нашел, — ответил Чемоданов. — Просто всю ночь не спал. Так увлекся, что остановиться не мог. В общем, работа готова. Могу подвезти.
У меня по душе мед полился.
— Эйнштейн ты мой, — произнес я. — Голубчик! Родненький! С меня шампанское… А ты все хорошо сделал?
— Как надо, так и сделал, — заверил Чемоданов. — Моя тема, я в ней разбираюсь.
— До чего ж ты хороший парень, — признался я. — Не пил бы — цены б тебе не было.
Мы договорились встретиться у метро «Выхино». «Что-то он подозрительно услужливый, — думал я, торопливо одеваясь. — Как бы не запросил еще денег. Надо будет ему объяснить, что я прочно сижу на мели».
Чтобы наглядно продемонстрировать свое тяжелое материальное положение, я надел старые джинсы, в которых руководил бригадой, и напялил брошенную кем-то из рабочих телогрейку.
Ничуть не комплексуя из-за своего необычного вида, я вышел на улицу и направился к автобусной остановке. Маскарад забавлял меня. Особенно когда я сел в автобус. Симпатичная девушка в короткой белой шубке, стоящая рядом со мной, повела носиком, потом покосилась на меня и отошла подальше. Я тотчас стал мысленно развивать это событие. Как люди глупы, когда делают выводы лишь по внешним признакам. Легко предугадать реакцию этой красотки, если бы я, скажем, сделал ей предложение. «Что?! Замуж?! За вас?! Да я лучше под поезд брошусь!» Нет так нет. А спустя несколько дней подъехать к ней на белом «мерсе», когда она будет мерзнуть на остановке. Остановиться, открыть дверь, предложить подкинуть до метро. И когда она сядет в машину, волнуясь и восторгаясь роскошью, спросить: «Не узнаешь меня, крошка? Это я тебе три дня назад предлагал руку и сердце. Вот так холостяком и улетаю в Женеву». И любоваться редким зрелищем, как красотка начнет рвать на своей голове волосы.
Эта импровизация на тему Золушки меня настолько увлекла, что я проехал свою остановку.
Чемоданов снова поразил меня своим умением перевоплощаться. Мы словно поменялись с ним ролями. Он был весьма прилично одет, пострижен, и от него разило дорогим одеколоном.
— А ты неплохо выглядишь, — кинул я ему комплимент.
— Пить завязал, — ответил Чемоданов и, придирчиво оглядев мой вид, спросил: — А ты что? Начал?
Я взял из его рук тонкую пластиковую папку, в которой лежали три странички, отпечатанные на принтере. Три странички стоимостью восемьсот тысяч долларов.
— Ты гарантируешь, что здесь все правильно? — спросил я, бараном глядя на формулы.
Чемоданов презрительно хмыкнул.
— Если твой заказчик останется недоволен, — самоуверенно заявил он, — то я верну тебе все твои деньги.
Это заявление мне понравилось.
— Ну что, шампанского? — предложил я, аккуратно пряча папку под телогрейку.
Чемоданов поморщился и отрицательно покачал головой.
— Во-первых, я не пью, — напомнил он. — А во-вторых, ты не в форме…
Ах ты, сукин кот! Как заговорил! Он уже меня стесняется!
Я протянул ему руку в полной уверенности, что мы больше никогда не встретимся.
Распрощавшись с Чемодановым, я прямиком поехал на Главпочтамт, откуда отправил выводы в НАСА срочным факсом, указав номер своего мобильного телефона. Затем зашел в церковь на Житной и поставил свечку Николаю Чудотворцу.
