Сергей Зверев - Умные сволочи
Я посмотрел на дверь квартиры. Из отверстия, просверленного в верхнем углу косяка, тянулись провода. Я выделил телефонный и проверил, куда он ведет.
Вел он к телефонному щитку. Я его раскрыл. У телефонного разъема от осматриваемых проводков отходили еще два и тянулись уже к другой квартире.
Хорошо. Я прошел по новым проводкам и остановился у квартиры, которая располагалась на этой же площадке в самом углу. Ну вот, кажется, и помещение, где был параллельный телефон.
Я позвонил в эту квартиру, даже не зная, что отвечу, если там кто будет. Я почему-то считал, что в этой квартире никого не может быть. Так и оказалось. Мне никто не ответил. Однако желание побывать в сей квартире было слишком велико.
Замок был несложный. И я решил воспользоваться одним из незаконных методов проникновения в жилище. Достав из кармана небольшую связку ключей с брелоком, я отделил от нее универсальную отмычку (имелась у меня такая, ибо при моем роде занятий на всякий случай нужно было иметь оную штуковину) и принялся за дело.
Через пару минут дверь в квартиру была открыта. Войдя внутрь, я понял, что попал в настоящий офис. Офис Геннадия.
Прихожая была оклеена темными обоями, в углу на треноге стоял длинный штатив, который заканчивался тремя крючками для одежды. Вешалка была пуста, как, впрочем, и сама прихожая. И я двинулся в комнату.
Широкое окно, собранные вверху в гармошку жалюзи… На полу – ковровое покрытие. У стены стоял пластиковый офисный стол, по разные стороны которого – два офисных кресла. У противоположной стены находился шкафчик для деловых бумаг.
По тому, что в этом шкафчике ничего не было, следовало сделать вывод: положить в него ничего не пожелали. Но я лично пришел к другому умозаключению – оттуда все забрали. Вскоре я укрепился в этой мысли, когда стал оглядывать стол. На нем не было бумаг, в его ящиках – тоже ничего мало-мальски интересного, только исписанные карандаши, пара шариковых ручек да кучка пепла – кто-то что-то сжег и вывалил пепел прямо в один из ящиков стола. Неаккуратный малый.
Я уселся в кресло и задумался.
На столе стояли телефон и факс. Естественно, никакого сообщения в аппарате я не обнаружил. Кто-то побывал здесь до меня, и этот кто-то очень хорошо все подчистил.
Итак, женщина, которая закончила свой жизненный путь полетом из окна четвертого этажа, почему-то мне соврала. Или, скажем так, умолчала кое о чем. Об этой вот квартире, которую снимал Геннадий, в которой проводил время и иногда отвечал по параллельному аппарату на звонки тех людей, кого хотел слышать. Для иных же была только диспетчер. Однако женщина была и диспетчером, и секретаршей. Вполне возможно, ту версию, которую я от нее услышал, ей рекомендовал сам Геннадий. Свое местонахождение в этой квартире он не хотел афишировать.
Кто еще мог знать об этой квартире? Ну, кроме самой женщины-диспетчера? Наверняка Виктор и Борис. Бориса нет, и опять все упирается в Виктора.
Я уже приподнялся в кресле, когда неожиданно подумал: а как же с женщиной? Я не верил в то, что она покончила с собой. Но если опять списать на Виктора… Почему-то думать на него мне не хотелось.
Кому помешала эта женщина? Или нет. Что она такого знала? Я попытался вспомнить мой с ней разговор. После отъезда Геннадия вообще никто не звонил, так она сказала. Вряд ли она тут соврала. А до отъезда Геннадия… Звонили насчет машин. Опять эти машины. Хотя нет. Она говорила несколько не так. Когда я спросил, о чем были звонки… Ага. Вот. «Так. О машинах». Маленький нюансик. Это коротенькое слово «так». То есть в основном о машинах. Но не вообще. Были и об ином. Что она считала несущественным, потому что в курсе дел Геннадия была не настолько, чтобы делать правильные выводы. Так, о машинах. А что же еще было? Что еще это за «так»? Кто-то, по-видимому, это «так» считал существенным, если решил помочь женщине выпрыгнуть из окна. Был этот кто-то, был этот гад – я все больше утверждался в этом мнении.
Женщина погибла после того, как я побывал у нее. Если на этом не заострять внимание… А если заострить? Значит, этот кто-то видел меня здесь. А еще вероятнее – проследил. И решил заткнуть женщине рот.
Уж Виктор вряд ли за мной следил. Откуда он обо мне знает? А кто может знать? И кому это может не нравиться?
Я двинулся к выходу.
Теперь оставалось навестить Виктора…
На его квартире меня ждал очередной сюрприз из ряда неприятных.
Глава тринадцатая
1
Обалденный был недоволен. Сначала тем, что она опоздала. Он даже счел нужным прочесть ей лекцию на тему пренебрежительного отношения к правоохранительным органам, которая закончилась жизнеутверждающим предупреждением, что подписка о невыезде в любой момент может быть заменена на прописку в камере, в которой Обалденный готов изыскать ей местечко как бывшей коллеге.
Когда Обалденный перешел к главному, ради чего и вызвал Алину, ему и тут пришлось быть недовольным. Алина, к его удивлению, имела алиби на те дни, которые его интересовали. Впрочем, его интересовал один день – дополнительный он приплюсовал на всякий случай. Однако это не принесло результата. У Алины были свидетели, и Обалденный нутром чувствовал, что это так. А в более всего интересовавший его промежуток времени Алина находилась в больнице, куда отвезла прострелившего руку паренька.
Обалденный был недоволен. Он ожидал иного. Хотя бы не твердого алиби.
– Как это все… н-да… – разочарованно посетовал он.
– Что, – поддела Алина, – не выходит на меня все спихнуть?
– Видите ли, – Обалденный откашлялся, прочищая горло, – Борис Бабкин был убит из того же пистолета, что и ваш брат. И мы кое-что выяснили.
– Ну да? – деланно поразилась Алина.
Обалденный обиженно повел носом.
– Мы не зря едим свой хлеб, – с пафосом заявил он. – И вы сами должны хорошо знать, каков этот хлеб… Бабкин и ваш брат были друзьями.
– Я не знала никакого Бабкина.
– Я хорошо помню, что вы говорили. Не знали, и бог с ним. Но кто-то ведь убил его. И вашего брата. А оружие нашли у вас в гараже, в вашей машине.
– И теперь я вам подкинула работы, – подвела итог Алина. – Потому что придется искать настоящего преступника.
– Пока что вы предоставили нам алиби на день убийства Бабкина. Только и всего…
Обалденный стал пространно рассказывать, как все может еще обернуться. Алина не все поняла из его пафосного выступления. Но что поняла, так это: она остается подозреваемой и все еще может обернуться не в ее пользу. Обалденный даже возбудился от собственной речи.
– Мы работаем, – гордо повторил свое он и уткнулся в протокол, который вел; видимо, подзабыл, о чем вообще шла речь.
Вспомнил он довольно быстро. И тут же нудно стал задавать старые вопросы о ее брате, о его знакомых, о делах и тому подобном. В какой-то момент он встрепенулся, будто вспомнил о чем-то значимом, и в следующую секунду полез в стол, из верхнего ящика которого вскоре выудил фотографию мужчины. Он протянул ее Алине и впился глазами в ее лицо – не изменится ли выражение, когда она увидит снимок. Лицо у Алины не изменилось, и Обалденному пришлось в очередной раз разочарованно вздохнуть. На фотографии был Бабкин, и Обалденный надеялся, что Алина может не знать его по фамилии, а вот в лицо… Алина не знала этого человека. О чем тут же и заявила.
В конце концов Обалденный сдался, предложил ей подписать протокол и протянул пропуск.
– Значит, я свободна?
– Вы остаетесь под подпиской, – напомнил он сурово. – И это… Просьба в следующий раз являться вовремя.
Она встала и уже от дверей сказала:
– Я постараюсь, чтобы больше меня сюда не вызывали.
– Покончите с собой, что ли? – усмехнулся Обалденный.
– Вы явно перетрудились, – хмуро ответила она.
Алина вышла из кабинета, плотно закрыв за собой дверь.
Впрочем, сразу уйти из прокуратуры ей не удалось. На первом этаже она встретилась с Земским, и эта встреча окончательно испортила ей настроение. В первую минуту ей даже захотелось спрятаться под лестницей. Но Земской ее увидел, и прятаться было бессмысленно.
– Так-с, – довольно протянул он и расплылся в улыбке, словно увидел доброго старого знакомого. – Вас уже отпустили?
– А меня и не задерживали, – парировала она.
– Жаль, – вздохнул Земской. – В том смысле жаль, что ничего еще не прояснилось. А только появилось еще больше вопросов.
– У меня алиби на то время, когда был убит Бабкин, – быстро проговорила она, опасаясь, как бы тот не стал вслед за Обалденным ее обвинять.
– Правда? – не поверил Земской. – Ну дай-то бог. Я вообще-то хотел сказать совсем о другом, – капитан приблизился к ней и, заговорщицки снизив тон, произнес: – Я тут говорил с вашими коллегами. Бывшими коллегами. Отзывы о вас хорошие. Я бы даже сказал, очень хорошие. И муж ваш… Соболезную.
Земской скорбно потупился, и Алине показалось, что он сейчас попросит у нее прощения. Но он ничего не сказал.
Тогда сказала она: