Лариса Соболева - Фрейд и его госпожа
– Вы надумали взяться и за мое воспитание?
– Просто я вижу, как вас мучает размолвка с Полиной. И правильно мучает: ей незачем подбрасывать вам какие-то письма, она абсолютно все может сказать вам в глаза, что она и делала. Если же вы любите Тамару, то никакие анонимки не должны вам помешать, потому что раз вы женитесь, значит, верите ей.
– Я уже не знаю, верю или нет, хочу видеть Тамару женой или… Как быть?
– Не женитесь.
– Все зашло слишком далеко, – вздохнул он, опустив голову. – И с Тамарой, и Полиной, и с Антоном. Гости приглашены, ресторан оплачен…
– Тогда женитесь, – с полным равнодушием дала ему противоположный совет Марианна.
Нашел проблему! Не галстук ведь к костюмчику выбирает, равняясь на понятия «нравится – не нравится, подходит – не подходит». И не скажешь ему: мол, сомнения – уже достаточное основание для того, чтобы отложить женитьбу. Статус Марианны не позволял ей озвучить свое мнение. Надо полагать, Кирилл запутался: ведь бегать к любовнице на романтические свидания проще и удобнее, нежели привести ее в дом к детям и сделать хозяйкой, не зная точно, будет ли она лучше предыдущей жены. Не идиот же он, понимает, что не одному ему должно быть комфортно: детвора внесет свои жесткие коррективы в ситуацию, а тут еще он лишился Полины, причем бесповоротно. Сестра его, с ее тактом и мягким характером, могла нивелировать негативные страсти. Кириллу Полина нужна именно для этого, потому он так агрессивно настроен к ее внезапной связи с Антоном. Короче, его не устроит любой мужчина рядом с Полиной, выходит, он эгоист в чистом виде.
– Птенчики, – захлопала в ладоши Марианна, привлекая к себе внимание детей, – пора в кроватки! А вам, Кирилл Андреевич, я могу дать один искренний и добрый совет: наступите на свою гордость и помиритесь с Полиной. Обратно сюда вы ее не вернете, но она вам нужна. Как и вы ей. Ни одна женщина на свете не стоит того, чтобы ради нее разойтись с сестрой навсегда. Спокойной ночи.
Он проглотил ее наставления молча, но, может быть, он не просто отвлекся, улетел мыслями куда-то далеко отсюда.
Под шумок Шурик стащил анонимку – у него она сохраннее будет, а что сказать Марианне – не проблема, потом придумает. Он всерьез озадачился: с виду благополучная семья, а копнуть глубже – прогнившая насквозь, в смысле отношения у них прогнившие. Поскольку рыба гниет с головы, то голова в лице Кирилла Андреевича и есть главная беда этого дома. Обидел Полину, оскорбил друга, и все из-за Тамары – умный человек станет так делать? Между тем Марианна слышала, как Антон и Кирилл Андреевич обвиняли друг друга в смерти Нонны, а это уже нешуточное дело. До сих пор все в доме долдонили одно: несчастный случай, Нонна напилась, нахлебалась воды и так далее. Выходит, два человека лукавили: оба подозревали, что смерть ее была далека от случайности, или они точно об этом знают. Но, как ни странно, оба не сдали друг друга милиции. Потому что как Кириллу Андреевичу было выгодно избавиться от жены, так и Антону она мешала. Только вот чем она мешала им, чем она их держала? У Антона была с нею некая связь, возможно, интимная, но разве это причина, чтобы утопить ее? Что-то она знала и про мужа… Ага, Кирилл Андреевич продал западным спецслужбам государственную тайну, поэтому и боялся разоблачения с ее стороны. Это действительно бред. А чем еще можно человека держать? Только страхом, и, как следствие, некто освобождается от этого страха путем устранения напугавшего его человека.
А у Полины что? Мотив у нее был: негде жить. Нонна ее не любила, кстати, непонятно почему. Просто так антипатия не возникает, на чем-то она базируется. Однако Антон именно Полине, а не кому-то другому сказал: «Змея нам больше не помешает». Стало быть, Нонна им обоим мешала, как и Кириллу Андреевичу. Чем, черт возьми?! Это должно было быть нечто очень сильное, когда у людей уже не имеется иной альтернативы, кроме убийства.
Теперь – Тамара. Уж у нее мотивчик железный – три года подпольной любви, ей хотелось легализоваться, а любовник вел себя пассивно. Неизвестно, как обстоят дела со звонками и угрозами, но сама на себя анонимку клеить Тамара не стала бы, значит, есть и еще некое заинтересованное лицо…
И это лицо сию минуту бесшумно подкрадывалось к ограде соседей… Шурик осторожно привстал с кресла, собираясь посмотреть, что Зойка из Никищихи будет еще делать. Зачем она сюда ходит? Пусть убедится: никого нет поблизости – и действует.
Зойка постояла несколько минут, словно замороженная, потом вдруг вскарабкалась по ограде и спрыгнула во двор соседей. Что она задумала? Шурик выждал, когда Зойка подошла близко к дому, перемахнул через ограду и, прячась за всем, что попадалось на его пути, короткими перебежками потихоньку приблизился к ней. В следующий миг он даже рот открыл: Зойка принялась карабкаться по вертикальной стене, как альпинист по леднику, причем без страховки! Да так быстро, что он еле успел сообразить: она лезет к открытому окну, а там – детская. Не хватало, чтобы она насмерть перепугала детвору, на всю жизнь заиками их сделает.
Недолго думая, а если честно, вообще не думая, Шурик подскочил к стене и заорал, застучав по оконному стеклу:
– Караул! Воры! Лезут воры! Сюда! На помощь!!!
Зойка свалилась со стены буквально в метре от него, вернее, она спрыгнула, потому что не упала, а очутилась на своих двоих. Он успел заметить ее разъяренное личико с перекошенным ртом, которым она отчетливо выговорила:
– Кретин!
Как она замахивалась, он уже не заметил: Зойка это сделала молниеносно. Шурик только ощутил, что в скулу врезалось нечто жесткое, врезалось сильно и больно. Но когда он падал, понял, что она его ударила. Не женская силища! У Шурика челюсть свело, к тому же упал он неудачно – спиной на каменный выступ. Камни песчаника, крупные и мелкие, ограждали лужайку и цветник, создавая иллюзию естественной природы. А где-то он слышал, что песчаник – мягкий камень и теплый! Кому такое в голову пришло?! Как он может быть мягким? Это же камень, что и прочувствовал Шурик собственной спиной, потому он громко застонал от боли.
На первом этаже загорелся свет, тотчас из дома выбежала Марианна в пижаме, за ней – Кирилл Андреевич в трусах и с бронзовой статуэткой в руке. Оба хором загалдели:
– Кто здесь?! Что случилось?! Кто звал на помощь?..
– Кирилл Андреевич, там кто-то шевелится!..
– Марианна, вызови милицию…
– Не надо мили… цию! – простонал Шурик. – Это я… звал…
– Стой на месте, я проверю, – сказал Кирилл явно Марианне, он же был вооружен. Статуэткой.
– Это я, Шурик… – проблеял юноша.
Марианна опередила Кирилла, иначе, чего доброго, он огрел бы мальчика бронзой, наклонилась к нему:
– Шурик? Ты кричал?
– Я, я… Дай руку. А, черт, как больно!
– Шурик, объясни, что произошло?
Он взялся за ее руку, поднялся на ноги, но стонал при этом так, будто ему делали операцию без анестезии.
– Воровка лезла в дом, – морщась, произнес Шурик.
– Воровка? – переспросил Кирилл.
– А кто же еще? Что здесь делать постороннему человеку? Я увидел, потому что не спал… перелез через забор… Ой! А она карабкалась по стене… в детскую… Тогда я и поднял шум.
– Идем в дом, Шурик, – сказала Марианна, обнимая его за плечи.
Шурика усадили на диван, положив ему под спину подушку. Не привычный к боли, он стонал и охал. Марианна отправила Кирилла в детскую, сама же, осмотрев Шурика, обнаружила:
– У тебя скула припухла.
– Еще бы, – плаксиво выговорил он. – Воровка спрыгнула со стены и врезала мне кулаком. Думал, у меня мозги вылетят.
– Не хнычь, ты же мужчина, – заметил Кирилл, спускаясь. – Злата проснулась, я успокоил ее.
– Вам бы так врезали, вы бы так упали на камни… – пробурчал пострадавший.
– Идите, Кирилл Андреевич, спать, – повернулась к хозяину Марианна. – Воровка не вернется, а с Шуриком я сама управлюсь.
Она сбегала за льдом на кухню, завернув его в полотенце, приложила сверток к скуле Шурика – тот дернулся.
– Потерпи, – сказала Марианна. – Холод – первая помощь в подобных случаях. Ты не ошибся, это была женщина?
– Женщина, – фыркнул Шурик. – Бьет не хуже мужика!
– Она была одна? Сообщник не остался за оградой?
– Нет, она одна была.
– Странно, женщина, и лезет в чужой дом… Смелая, должно быть.
Шурик посмотрел наверх и, убедившись, что там нет Кирилла Андреевича, подался корпусом к Марианне, зашептав:
