Людмила Герасимова - Алмазы от нищенки
Зина пошевелилась и закашлялась, Татьяна приподняла её и достала носовой платок. Пострадавшая всё кашляла с надрывом, держась за грудь, подруга вытирала ей слёзы.
— Слава Богу, очнулась, — оглянувшись назад, произнёс водитель.
— Димыч? — удивленно вскрикнула Татьяна. — Откуда вы? Как вы там оказались?
— Пётр Иванович попросил последить за вами, решил, что вы вряд ли откажетесь от расследования. И он, как всегда, оказался прав!
— Куда мы едем?
— Уже приехали! — сказал спаситель, тормозя у ворот больницы скорой помощи.
Через несколько минут страдающую Зиночку, уложив на каталку, повезли в приёмный покой. Туда же отправились и Таня со следователем.
— Какой газ в баллончике? — спросил по дороге Димыч.
— Перцовый! — ответила расстроенная девушка.
— Не умеете обращаться, не пользуйтесь, — упрекнул он.
— Я же не думала, что Зина полезет защищать меня. Она раньше никогда в драки не вступала! Что это ей в голову пришло?! — оправдывалась Татьяна.
— А что, уже были драки?! Бурная же у вас жизнь! — усмехнулся следователь.
В приёмном покое Димыч сам рассказал об обстоятельствах, ставших причиной отравления Зины. Внимательно выслушав его, молодой доктор порекомендовал «родственникам» ехать домой:
— Всё необходимое уже сделано, но пациентку надо наблюдать до утра.
Тут ожил мобильный телефон Татьяны.
— Да, милый, всё хорошо! Я сейчас в больнице!.. Да не кричи так! Со мной всё хорошо, я же сказала… Так ты не даёшь мне слово вставить!.. Я здесь из-за Зины… Да, она заболела! Внезапно. Скоро буду, не волнуйся… И я тебя.
Димыч вызвался отвезти Таню домой, но та решила вначале заехать к Лисянским, чтобы сообщить им о дочери. По дороге Димыч всё пытался выяснить, с какой целью свидетельницы сегодня посещали экстрасенсов.
— Да так. Решили будущее своё узнать. Вот Зина не замужем. Так мы спрашивали, когда встретится суженый-ряженый.
— И когда же? — поинтересовался водитель.
— Обещали: скоро, на днях. К тому же Зина и её суженый уже знают друг друга, но не догадываются, что их ждёт, — разоткровенничалась Татьяна.
— И вот из-за этого вы посетили трёх предсказателей? Что, одного было мало? — засомневался Димыч.
— Мало! Мы решили узнать наверняка!
— Что-то неубедительно! Вряд ли бы вы из-за такой чепухи, извините, с таким упорством ездили по экстрасенсам, ходили бы ночью по незнакомым улицам. Думаю, причина в другом. Расскажете?
Танечка отвернулась к окну и сделала вид, что интересуется красотой ночного города.
Водитель, не спрашивая, куда ехать, уверенно вёл машину и вскоре остановил её у Зининого подъезда. Таня поднялась в квартиру подруги с тяжёлым сердцем. Дверь сразу открыла встревоженная Клавдия Петровна. Она ещё больше испугалась, когда не увидела дочери:
— Что?! Говори! Что с Зиной?!
Татьяна, с усилием раздвигая в улыбке губы, желая успокоить женщину, как можно искреннее поведала ей придуманную только что историю:
— Я попросила Зинулю побыть с Максимкой, пока мы с мужем съездим по делам. Мы вернулись, а они оба спят. Видно, Зина читала Максимке сказку на ночь, и сама рядом уснула. Очень жалко её будить!
— Так почему ты не позвонила из дому? — с подозрением спросила Клавдия Петровна.
— Так у нас опять телефон отключили, а на сотовом деньги закончились, — нашлась Таня. — Тётя Клавочка, вот честное слово, с ней всё в порядке! Завтра утром я доставлю её домой в целости и сохранности!
— Танечка, скажи правду, деточка! У меня сердце разрывается!
— Ну тётя Клавочка! Вы же меня знаете! Неужели бы я вас стала обманывать! Вот завтра утром увидите дома свою дочь живёхонькую и здоровёхонькую. Спокойной ночи! — чмокнув во влажную пухлую щёчку ещё сомневающуюся женщину, Таня понеслась по лестнице вниз.
Глава 22
Рано утром Игорь, уступив просьбам жены, мчался на своём новеньком «Мерседесе» в больницу скорой помощи, любуясь отражением в зеркале красивого лица дорогой женщины и спящего розовощёкого сына. В приёмном покое Татьяна узнала, что обхода ещё не было и поэтому не было выписки.
— Можно хотя бы узнать, как себя чувствует Лисянская Зинаида Викторовна? — спросила она.
— Зачем узнавать? Мы сейчас к ней поднимемся, — спокойно сказал рядом знакомый голос.
— А вы что здесь делаете? — удивилась Татьяна, оглянувшись.
— То же, что и вы! Наденьте халат.
— А нас пустят?
— Уже пустили! — поднимаясь по лестнице, бросил через плечо Димыч.
В небольшой палате на четыре койки у окна лежала Зина. Увидев вошедшего следом за Татьяной молодого следователя, она смутилась, и было из-за чего: лицо опухшее, красные глаза слезятся, с носа течёт — просто «красавица». Таня почувствовала укол совести. Неприятно, что потенциальный жених застал подругу в таком неприглядном виде. Сам же Димыч, оценив состояние пострадавшей, вышел из палаты и вскоре вернулся с доктором. Врач бегло осмотрел больную, дал рекомендации, чем закапывать глаза и какие таблетки принимать, и разрешил забрать её домой.
Отпустив на работу мужа, Таня устроилась с Максимкой и Зиной в «Жигулях» следователя, который любезно предложил свои услуги по доставке всех к Лисянским. По пути Таня ввела подругу в курс вчерашних событий, из которых та выпала по воле случая, и познакомила с историей, рассказанной Клавдии Петровне в качестве самой, по мнению Тани, безобидной версии отсутствия дочери дома.
— Зинуль, ты меня не подведи, объясни как-нибудь свой опухший вид.
— Как? Это ты у нас выдумщица, а у меня с фантазией слабовато, тем более, сейчас.
— Ладно. Предположим, ты понюхала мои духи, и у тебя разыгралась аллергия, — предложила Таня.
— Скорее, понюхала наркотик или клей, — заразительно рассмеялся Димыч. — Симптомы те же.
На пороге родного дома Зина, встреченная обрадованной, а затем встревоженной из-за её странного вида родительницей, выдала Танину версию об аллергии на французские духи, которые якобы нечаянно брызнула себе в лицо. Мама успокоилась, что дочь цела и почти здорова, и ушла накрывать на стол.
— Да, Зинуль, теперь с таким лицом по городу не побегаешь! Как же я буду расследовать без тебя? — устраивая Максимку на хозяйском диване, горевала Таня.
— Давай возьмём тайм-аут. Кажется, так в спорте называют небольшой перерыв, — предложила Зина, доставая для маленького гостя свои детские книжки.
— Тут Димыч меня всё пытал: чего мы носились по экстрасенсам. Я наплела ему, что из-за тебя. Мол, очень хотелось узнать, когда замуж тебя выдам.
— Ты такое ему сказала?
— Ну уж извини! Это первое, что пришло мне на ум, но он, по-моему, не поверил.
— Откуда он узнал о наших похождениях?
— Кречетов послал за нами следить. Видно, сами не справляются.
— А, может, подозревают?
— Нас? Белых и пушистых? Не думаю. А хорошо всё-таки, что Димыч оказался рядом. Молодец Кречетов! Как бы я тебя одна спасала?!
Этот день был объявлен днём отдыха. Зина усиленно лечилась, приводя свою наружность в тот вид, который ей подарила природа, а Таня вспомнила свои обязанности матери, жены и хозяйки и предприняла попытку за один день привести квартиру в порядок, приготовить на обед целых три блюда и подарить нежность, заботу и любовь сыночку и мужу.
Вечером, около семи, в квартире Лисянских, когда все члены семьи собрались за кухонным столом и приступили к ужину, раздался звонок в дверь.
— Это не Таня! Она обычно трезвонит, — жуя, предупредила Зина.
— Может, соседка. Я открою, — поднялась с табуретки женщина.
— Мама! Спроси сначала кто! — крикнула вдогонку дочь.
Через минуту с букетом красных роз вернулась порозовевшая и удивлённая Клавдия Петровна:
— Доченька! Это к тебе! Симпатичный молодой человек! — добавила она почти шёпотом.
Зина растерялась: никогда ещё не приходили к ней домой молодые люди, да и момент неподходящий — лицо ещё далеко не в норме. А мама уже приглашала гостя к столу.
В кухню, смущённо улыбаясь, вошёл Димыч. Он пожал протянутую руку привставшего с места Виктора Ивановича и назвался Валерием (у Зины поползли брови вверх), затем по-свойски сел к столу, чем порадовал хлебосольную хозяйку. Отдав дочери цветы, Клавдия Петровна закружилась возле гостя с разным угощением. Зина, опустив розы в вазу, понесла их в свою комнату. Перед зеркалом причесалась и накрасила губы. Почему-то сильно колотилось сердце, слегка дрожали пальцы.
— Фу, дурочка, возьми себя в руки! — сказала она своему отражению и вернулась в кухню.
Там шёл оживлённый разговор.
— Доченька, мы тут уже выпили за знакомство, присоединяйся! — указывая на пустые рюмки и графин с маминой наливкой, весело сказал папаша.
Зина, присаживаясь на своё место, заметила усмешку на губах Димыча, которая, по всей видимости, адресовалась ей. Стало стыдно за накрашенные губы. «Ещё решит, что ради него, — подумала она и тут же упрекнула себя: — А то нет!».
