Ким Ньюман - Профессор Мориарти. Собака д’Эрбервиллей
— Эта шлюшка окончательно запутала преемственный порядок Стоков, произведя на свет как минимум одного ублюдка, — продолжал меж тем Мориарти. — Возможно, у Александра имеется наследник.
— Не очень-то люблю шашни между родственниками. В результате рождаются уродцы, а то и вовсе лягушата.
— Если верить слухам, ребёнок умер в младенчестве.
— Так Джаспер не желает портить своё родословное древо? — уточнил я, снова взглянув на визитную карточку.
— Он большую часть жизни провёл в Америках, Северной и Южной. Это всё, что нам известно. А теперь намеревается вступить во владение семейным гнездом и сделаться сквайром.
— Вы это узнали с помощью дедукции, глядя на чёртову палку?
— Нет, прочитал в чёртовой «Таймс».
На столе в приёмной лежала газета месячной давности. В моменты затишья Мориарти любил вырезать из заголовков необычные словечки и имена собственные — весьма полезная штука, когда возникает нужда в анонимных письмах. Раздел «К нам недавно прибыли» содержал заметку о Джаспере Стоке, «который большую часть жизни провёл в Америках, Северной и Южной, а теперь намеревается вступить во владение семейным гнездом и сделаться сквайром». Что, видимо, означает «прятаться от проливного дождя под протекающей крышей, брюхатить доярок и накачиваться отвратительным уэссекским сидром».
— Как вы думаете, что нужно от нас Стоку?
— Не имею ни малейшего понятия, Моран. — Мориарти выглянул в окно. — Но скоро мы это выясним. В дверь вот-вот позвонит мужчина в шляпе американского фасона.
В гостиной миссис Хэлифакс забренчал звонок: кто-то дёргал за шнур что есть мочи. Подобное нетерпение частенько проявляют завсегдатаи заведения, когда стремятся попасть в тайный будуар со специальными смотровыми окошками. Такие торопыги всегда и всё дёргают со всей мочи. Я применил дедукцию и решил, что этот посетитель, основательно загрубевший в Америках, Северной и Южной, не имеет ни малейшего представления о достижениях цивилизации вроде дверных звонков и брючных пуговиц.
Профессор свистнул в переговорную трубку, подавая сигнал вышибале Селдену впустить клиента. Яростный трезвон смолк, и по лестнице затопали тяжёлые сапоги. Наш визитёр вряд ли когда-нибудь выслеживал индейцев или охотился на буйволов в своих Америках. Столь шумного громилу давно бы скальпировали или же он умер бы от голода, так никого и не подстелив.
Дверь распахнулась, и в приёмную ворвался настоящий великан в сомбреро. Сомбреро иногда ещё называют «шляпой в десять галлонов», что в данном случае следовало понимать вполне буквально. Обычный головной убор едва ли вмещает один галлон. Кто-то когда-то неверно расслышал испанское выражение «шляпа для галантных».
Незнакомец в вонючем шерстяном пальто с такой силой выдернул у меня палку, что мои руки потом болели ещё несколько дней.
— Старина Герти, — воскликнул он, прижимая трость к груди, словно утерянное и вновь обретённое сокровище. — А я-то поверил, что потерял тебя навсегда!
— Мистер Джаспер Сток? — поинтересовался Мориарти.
Великан изумлённо уставился на нас, его огромная челюсть отвисла, обнажив неровные почерневшие зубы.
— Я не…
— Джаспер Сток — это я, — промурлыкал ещё один джентльмен, гораздо более скромного роста, успевший незаметно пробраться в приёмную вслед за гигантом.
Ни мне, ни профессору и в голову не пришло, что палка и визитная карточка принадлежат двум разным людям. Меня-то подобный недочёт не очень расстроил, а вот Мориарти наверняка разозлился.
Сток щеголял шляпой с широкими волнистыми полями. И никакой палки с собой не носил. Да она и не была ему нужна: великан, видимо, исправно дубасил всех, кто вставал на пути у хозяина.
Сток одевался элегантно, его жилет был богато расшит. Этакий зловещий красавчик, если понимаете, о чём я. Тонкие напомаженные усики, ухоженные брови. Одну щёку слегка портят два параллельных шрама. Когда-то его оцарапали — неужто котёнок? Руки белые и холёные, такие встретишь скорее у шулера, чем у кау-боя.
Ну вот вам и дедукция. Возможно, с палкой мы ошиблись, но насчёт «знатного мерзавца» я угадал. Рыбак рыбака — так обычно говорят (а потом непременно получают по голове за изречённую с умным видом банальность).
— Это мой любимчик Дэн’л, — пояснил Сток, указывая на прижавшего к груди трость громилу. — Известен в трёх штатах как Отчаянный Дэн’л. За его голову назначена награда — он убил человека…
— Неверно говорите, мистер Джас, — отозвался великан. — Белых людей я убивал по-честному — глядя в лицо. Награда эта не по закону. Нету такого закона, чтобы не стрелять китайцам в спину. Судья Бин так и сказал, а раз в Техасе разрешается{25}, то в Аризоне и подавно. И в Англии вашей тоже.
— Что мы можем для вас сделать, мистер Сток-д’Эрбервилль? — нетерпеливо перебил Мориарти.
Сток приподнял бровь:
— Профессор, мне нужно, чтобы вы убили для меня одну собаку.
II
Не скажу, что Мориарти придерживался правила: любое, даже самое ничтожное, преступление заслуживает внимания, но иногда он брался и за небольшие дела, представляющие особый интерес. Иначе говоря, если какая-нибудь кондитерская лавка славилась тем, что из неё невозможно ничего стащить, преступный гений планировал кражу пакетика тамошних карамелек с точно такой же скрупулёзностью, с какой замышлял бы похищение сокровищ короны из Тауэра.
Опережая ваши вопросы — да, Мориарти подумывал дотянуться и до них. Он не собирался, подобно Томасу Бладу{26}, наудачу вламываться в сокровищницу, но вёл переговоры с ужасным Толстяком из Уайтхолла и в конце концов продал план ограбления правительству её величества за весьма солидную сумму. Таким образом, бифитеры смогли принять соответствующие меры безопасности. За знаменитые сокровища практически невозможно выручить их истинную стоимость. В 1671 году королевские безделушки оценили в сто тысяч фунтов, но Блад утверждал, что большой удачей было бы сбыть утыканные драгоценностями регалии хотя бы за шесть. Профессор колебался: не измыслить ли в следующем году новый, более прибыльный план, но даже ему не хотелось связываться с Толстяком.
Как бы то ни было, убийство собак обычно не входит в круг наших интересов. Время от времени мы влияем на здоровье тех или иных скаковых лошадей. Если бы махинации в области собачьих боёв приносили столь же высокие дивиденды, мы, возможно, применяли бы подобные методы и в этой сфере.
Правда, однажды в России я отстреливал волков из татарского боевого лука, но то для забавы, а не ради денег.
Непохоже, что Джаспера Стока-д’Эрбервилля в его мрачном Трэнтридже донимает соседская дворняжка. Дэн’л мигом бы уладил дело. Я уже упоминал о том, как замечательно Герти подходит для вышибания собачьих мозгов. С его-то внушительной комплекцией вполне можно прикончить и доисторического мастодонта.
Однако потенциальный клиент заявился со своей собачьей проблемой к нам.
— Пять тысяч фунтов за шкуру, — провозгласил он.
Даже памятуя о современных безбожных ценах, не стоит чихать или каким-либо иным образом выражать при помощи носа пренебрежение к подобной сумме.
— Мистер Сток-д’Эрбервилль, — профессор смаковал имя нашего посетителя, словно шейх, блаженно катающий языком во рту баранье глазное яблоко, — чьей рекомендации мы обязаны вашему визиту?
— Я вёл дела с доктором Кварцем из Нью-Йорка…
Мориарти щёлкнул пальцами. Сток знал достаточно, и в дальнейших объяснениях не было нужды.
Вивисекциониста Джека Кварца иногда ещё называют американским Мориарти, и наоборот{27}. Но о подобных сравнениях, разумеется, лучше не упоминать в присутствии одного из этих джентльменов. Я знал, Кварц всё ещё злится из-за захвата золотых копей Сюрпрайз-Вэлли: Мориарти тогда вторгся на его территорию. Хотя «баснословные богатства» иссякли уже через несколько месяцев, и фирме вновь пришлось заняться поиском клиентов, таких, к примеру, как Сток-д’Эрбервилль. С другой стороны, янки пытался распространить своё влияние на весь земной шар, и это, в свою очередь, беспокоило профессора. Кварц предположительно заключил тайные соглашения с Корсиканским союзом и Каморрой в Южной Европе и доктором Никола и Си-Фаном в Азии. Однако со стороны казалось, что Мориарти и Кварц поддерживают вежливые профессиональные отношения: они даже посылали друг к другу просителей.
Повелитель Загадочных Смертей вполне мог бы подсесть за стол к этим двоим, реши он вдруг снизойти до носатых варваров. Глава парижского преступного синдиката «Вампиры» вполне мог бы вступить в этот милый кружок кройки и шитья (но, увы, носители благородного титула «великий вампир» живут недолго и не успевают присоединиться к большой игре).
