Камилла Лэкберг - Ангелотворец
— Не сдамся, — горько пообещал Шель.
— Вот и хорошо, — улыбнулся его друг и помахал газетой, зажатой в руке. — Кстати, прекрасная статья! Ты загнал его в угол. Думаю, это первое интервью, где так явно видна критика интервьюируемого и всей его партии.
С этими словами Рольф сел в кресло для посетителей.
— Не понимаю, чем вообще заняты журналисты, — покачал головой Рингхольм. — Риторика «Друзей Швеции» насквозь фальшива. Странно, что никто этого не видит.
— Будем надеяться, что статью заметят, — выразил надежду его коллега. — Нужно открыть людям глаза на то, что это за типы.
— Но люди падки на дешевую пропаганду. «Друзья Швеции» умеют себя подать. Носят элегантные костюмы, утверждают, что выгнали из партии всех преступников и хулиганов, говорят об урезании бюджета и экономии расходов. Однако все равно они остаются нацистами. Хоть и без свастики и «хайля». Хотя кто знает, чем они занимаются, когда никто не видит… А потом жалуются прессе, что с ними все поступают несправедливо.
— Меня не надо убеждать. Я и так на твоей стороне, — рассмеялся Рольф.
— А еще мне кажется, он что-то скрывает, — продолжил Шель.
— Кто?
— Йон. Он слишком совершенный, слишком чистенький и гладенький. Даже не пытался скрыть свое скинхедское прошлое. Вместо этого изобразил раскаяние в утренних шоу. Так что это не новость. Но я хочу копнуть глубже и узнать, что у него за грязные секреты.
— Я с тобой согласен. Однако найти что-то будет нелегко. Хольм неплохо поработал над своим фасадом. — Рольф отбросил газету в сторону.
— В любом случае я… — начал было Шель, но его прервал телефонный звонок. — Если это Беата… — Он снял трубку и рявкнул в телефон: — Да!.. Ой, привет, Эрика! Нет, ничего страшного. Конечно! Что ты говоришь?.. Ты шутишь?
Рингхольм перевел взгляд на коллегу и улыбнулся. Закончив разговор, сделал запись в блокноте, отложил ручку, откинулся на спинку кресла и сцепил руки под головой.
— Шоу начинается! — провозгласил он с довольным видом.
— Что ты имеешь в виду? Кто это звонил? — удивился его ДРУГ.
— Эрика Фальк. Очевидно, не я один интересуюсь Йоном Хольмом. Она похвалила мою статью и спросила, не поделюсь ли я своими расследовательскими материалами с ней.
— А ей-то он зачем понадобился? — удивился Рольф, но тут же его осенило: — Это потому, что он был на Валё? Эрика планирует об этом писать?
Шель кивнул:
— Да, насколько я понял. Но это еще не самое интересное. Держись за стул, а то упадешь.
— Черт тебя побери! Не томи!
Рингхольм ухмыльнулся. Ему понравилась только что услышанная новость, и Рольфу она тоже придется по вкусу.
Стокгольм, 1925
Женщина, открывшая им дверь, выглядела совсем не так, как Дагмар себе представляла. Она не была похожа на юную соблазнительницу — скорее на усталую взрослую тетку. Она явно была старше Германа и обладала крайне заурядной внешностью. Дагмар смотрела на нее и не знала, что сказать. Может, она ошиблась дверью? Но на двери написано «Геринг». Наверное, это их экономка, подумала девушка.
Она сжала руку дочери.
— Я ищу Германа.
— Германа нет дома, — ответила женщина, окидывая взглядом гостей.
— Я его подожду.
Лаура спряталась за спиной Дагмар. Женщина улыбнулась девочке и обратилась к ее матери:
— Я фру Геринг. Может, я могу вам помочь?
Значит, эту женщину она ненавидела с тех пор, как прочитала статью в газете! Дагмар удивленно разглядывала Карин: ее практичные туфли, юбку длиной до колен, блузку, застегнутую до самого горла, волосы, убранные в пучок, круги под глазами, болезненную бледность лица. И внезапно ее осенило. Конечно, эта дамочка обманом женила Германа на себе! Такая старая монашка никогда не смогла бы заполучить такого мужчину, как Герман, не прибегая к подлым трюкам.
— Ну, нам есть о чем поговорить, — сказала она, входя внутрь и втаскивая Лауру за собой.
Карин отошла в сторону.
— Помочь вам с пальто?
Такая любезность вызвала у Дагмар подозрения. Сняв пальто, она без приглашения прошла в комнату, ближайшую к прихожей. Это была гостиная, и, войдя туда, молодая женщина резко остановилась. Квартира была такой красивой, какую она себе и представляла: просторной, с большими окнами, высокими потолками и сверкающим паркетом. Но в ней почти не было мебели.
— Почему у них нет мебели, мама? — спросила Лаура, озираясь по сторонам.
Дагмар повернулась к Карин.
— Да, почему у вас нет мебели? Почему Герман так живет?
Карин нахмурилась, словно найдя этот вопрос неудобным, но вежливо ответила:
— У нас были трудности. Но теперь скажите, кто вы.
Гостья сделала вид, что не заметила ее вопроса. Она бросила раздраженный взгляд на хозяйку и сказала:
— Трудности? Но ведь Герман богат. Он не может так жить…
— Вы меня не расслышали? Либо вы говорите, кто вы и что вам нужно, либо я позвоню в полицию. Хотя ради вашей дочери мне хотелось бы этого избежать. — Карин кивнула в сторону Лауры, спрятавшейся за мамиными юбками.
Дагмар вытащила ее вперед.
— Это наша с Германом дочь. С этого дня он будет с нами. Вы жили с ним достаточно. И он вас не хочет. Понятно?
Карин дернулась, но сохранила спокойствие. Снова оглядев мать с дочерью, она произнесла:
— Я понятия не имею, о чем вы говорите. Герман мой муж. Я фру Геринг.
— Но это меня он любит. Я любовь всей его жизни! — топнула ногой Дагмар. — Лаура — его дочь, но вы украли его у меня, прежде чем я успела все рассказать Герману. Если бы он знал, то никогда не женился бы на вас, к каким бы уловкам вы ни прибегали!
У нее закружилась голова от злости. Дочка вцепилась ей в ноги.
— Вам стоит уйти, прежде чем я позвоню в полицию. — Голос жены Германа оставался спокойным, но в глазах у нее промелькнул страх.
— Где Герман? — спросила Дагмар.
— Прочь! — Карин показала на дверь и пошла к телефону. Стук ее каблуков разнесся по пустой квартире.
Дагмар заставила себя успокоиться. Фру Геринг никогда не расскажет, где ее муж, но одно то, что она узнала правду, уже доставило Дагмар удовлетворение. Осталось только найти Германа. Она дождется его, даже если ей придется спать у подъезда. А потом они будут вместе. Схватив Лауру за руку, Дагмар потащила ее к двери. На прощание она послала Карин презрительный взгляд, означавший победу.
— Спасибо, милая Анна!
Эрика поцеловала сестру в щеку и поспешила к машине. Ей было немного совестно снова оставлять Анне детей, но, судя по тому, какими радостными криками они встречали свою тетю, им с ней было хорошо.
Эрика поехала в сторону Хамбургсунда. Голова ее была полна мыслей: бесило то, что она так и не выяснила, что случилось с семьей Эльвандер. Все поиски информации заводили Эрику в тупик. Ни ей, ни полиции было не под силу узнать, что же все-таки там произошло. Но сдаваться она не собиралась. Ее всегда завораживали истории разных семей, и чем больше она погружалась в изучение истории семьи Эльвандер, тем интереснее ей становилось. Судя по всему, на женщинах из рода Эббы лежало проклятье. Благодаря Йосте Эрике удалось выйти на новый след. В разговоре он упомянул имя, из-за которого она сейчас и ехала в машине, чтобы встретиться с человеком, располагавшим нужной ей информацией. Расследовать старые преступления — все равно что складывать гигантскую мозаику, в которой заранее отсутствуют самые важные кусочки. Но Эрика по опыту знала, что не нужно сосредотачиваться на том, чего нет. Нужно работать с тем, что имеешь, чтобы можно было воссоздать мотив. Пока что у нее не было даже приблизительной картины истории на Валё, но она надеялась, что скоро найдет недостающие кусочки мозаики, чтобы ее сложить. Иначе вся проделанная на этот момент работа окажется напрасной.
Доехав до бензозаправки Ханссона, Эрика решила спросить дорогу. Она знала, куда ехать, лишь приблизительно, а заблудиться было бы глупо. За прилавком стоял Магнус. Бензозаправка принадлежала им с женой Анной, а его брат Франк с супругой держали киоск с хот-догами на площади. Их семья всегда была в курсе всего, что происходит в здешних местах. Магнуса удивила просьба подъехавшей женщины, но он без лишних вопросов нарисовал схему проезда на бумаге. Эрика продолжила путь и через какое-то время оказалась у нужного здания. И только тогда ей стало ясно, что в такую хорошую погоду хозяева вряд ли дома. Наверняка они на пляже или уплыли на острова. Но раз уж она здесь, можно попробовать позвонить. Эрика вышла из машины и услышала, что в доме играет музыка. Ожидая, пока ей откроют, она напевала себе под нос «Non, je ne regrette rien» Эдит Пиаф. Эрика знала только припев, да и то на ломаном французском, но музыка так увлекла ее, что она даже не заметила, как дверь открылась.
