Марина Крамер - Мое жестокое счастье, или Принцессы тоже плачут
– Что-то случилось? – спросил Виктор, отстраняя ее от себя и пытаясь заглянуть в глаза. – Алена Сергеевна?
– Витя… дети… их… их нет, – прорыдала Алена.
– Как это – нет? – не понял Боксер, встряхивая плачущую Алену за плечи.
– Я… я вышла в магазин… всего на двадцать минут… вернулась, а мальчиков нет, и дверь… открыта…
– Может, Мазей приезжал?
– Думаешь, он мог так быстро найти адрес? – с сомнением спросила Алена, пытаясь вытереть глаза рукавом блузки.
– Вы забываете о возможностях своего мужа.
Алена молча прошла в комнату и взяла мобильный. Но едва она набрала номер Мазея, как в дверь позвонили, и Виктор открыл. На пороге стоял Ванька с тремя охранниками.
– И ты здесь? – резанул он глазами Боксера. – Говорил я Грихе, что за тобой глаз да глаз нужен. Ладно, разберемся. Привет, Аленка, – кивнул он вышедшей из кухни Алене. – Давай без глупостей – собирай пацанов.
– А… разве не ты их забрал? – растерянно протянула Алена, прислоняясь к стене и чувствуя, как пол уходит из-под ног.
– Я?! Да я полгорода объехал, пока улицу эту нашел! Э-э, ты чего? – Мазей едва успел подхватить Алену под мышки и не дать ей упасть на пол. – Витька, что происходит? Дети где?
– Да хрен его знает! – скривился Боксер, ударив кулаком в стену. – Я тоже только подъехал. А она ревет здесь… в магазин, говорит, вышла на двадцать минут, вернулась – дверь открыта, пацанов нет. Мы подумали, что это ты уже успел…
– А-а, мать твою! – взревел Мазей, поддерживая Алену, чтобы не упала. – Конь, сука, больше некому!
– Я вспомнила! – вдруг очнулась Алена, вцепившись руками в пальто Мазея. – Вспомнила! Когда я из квартиры выходила, на площадке электрики работали! Точно – два парня в спецовках!
– Так ты чего молчала, дура?! – забыв о приличиях, заорал Мазей. – Глаз даю – люди Коня! Только когда они тебя выпасти успели?
– Я пять дней назад в кафе была с подругой, – вздохнула Алена. – Там ко мне подошел парень какой-то, велел с ним идти… Танька закричала, а он… застрелил ее… – вспомнив о гибели подруги, Алена снова заплакала.
– Так, времени мало, хорош реветь! – подстегнул Ванька, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу. – Дальше что?
– С ним был…. мой бывший муж, – выдохнула Алена, стараясь успокоиться. – А он знает, где живет моя мать…
– Ух ты, смелый какой, – протянул Мазей, щелкая зажигалкой. – Ведь предупреждали: еще раз попадешься – не обижайся, похороним. А он, значит, к Коню метнулся… Ну, ладно, уже легче. Где твой бестолковый хорек обитает?
Алена назвала адрес, и Мазей кивнул охранникам. Те молча вышли из квартиры. Сам же Мазей прошел в кухню, по-хозяйски включил чайник, уселся за стол, подвинул к себе пепельницу.
– Что в коридоре застыли, голуби? – поинтересовался он, с усмешкой взглянув на Алену и Боксера. – Значит, так сделаем – Гришке пока звонить не станем, у него сегодня очень важная встреча…
– Мазей, надо позвонить, – прервал его Боксер. – Если с мальчиками что-то…
– Заткнись! – вскрикнула Алена, закрывая руками лицо, и Боксер, понизив голос, продолжил:
– Если вдруг – Грачу не объяснишь. Я бы позвонил.
– Ну, позвони, если такой смелый, – усмехнулся криво Мазей. – Только попутно объясни, какого хрена ты сам здесь делаешь без его приказа. Думаю, эта информация ему не очень понравится.
– Она вряд ли удивит его так, как то, что ты пытался скрыть от него пропажу детей, – парировал Виктор.
– Вы прекратите или нет? – прорыдала Алена, падая на табуретку и хватая сигарету из мазеевской пачки. – Что мне делать? У кого теперь мои дети?
– У Коня, я в этом почти уверен, – откликнулся Ванька, вставая, чтобы налить себе кофе. – Я даже знаю, зачем он это сделал. У него интерес с этим фээсбэшником. А имея на руках такой козырь, как дети Грача, он король, и все, чего захочет, Гриша сделает, потому что пацаны ему дороже.
– Пропадите вы все пропадом! – провыла Алена. – Вы все, с вашими деньгами, властью и всем остальным!
Она встала и отошла к окну, закурила, глубоко затягиваясь дымом. С непривычки запершило в горле, но Алена не выбросила сигарету, справилась с неприятными ощущениями.
– Ты зачем за сигарету схватилась? – покачал головой Мазей, отпивая горячий кофе и морщась. – Слушай, а сливок у тебя нет?
– Что? – не поняла Алена, поворачиваясь и глядя на него с недоумением.
– Сливок нет, говорю? Не могу черный кофе пить.
– А-а… нет, молоко только…
Алена бросила неприязненный взгляд на злополучный пакет с молоком, стоящий на столе, – именно из-за него она вышла из квартиры и оставила мальчиков одних… Она боялась даже подумать о том, что сейчас происходит с ее детьми, где они и у кого. Только бы никто не причинил им вреда, не обидел… Она опять впала в прострацию, перестала замечать и слышать то, что происходило в квартире. Боксер, взглянув на ее ставшее бледным и ничего не выражающим лицо, аккуратно увел Алену в спальню, уложил на кровать и набросил на ноги лежавший рядом на стуле плед.
– Поспите, Алена Сергеевна, все равно от вас толку мало…
Она в самом деле уснула, а когда открыла глаза, рядом сидел Григорий в распахнутом пальто и смотрел на нее. Алена резко села, поджав под себя ноги, враждебно уставилась в хмурое лицо мужа. Она ждала упреков, крика, брани – чего угодно, но только не того, что он сделал. Григорий порывисто обнял ее и прижал к себе, тяжело задышал, и Алена поняла, что он плачет.
– Гриша… это я виновата… – пробормотала она, вцепившись руками в его пальто. – Я…
– Не надо, Алена, – попросил Грач глухим голосом. – Ты ни при чем. Если Коню нужны были мои дети, он получил бы их любым путем, и ты ничего не смогла бы сделать.
– Что теперь будет?
– Я выполню все его требования, – твердо сказал Григорий.
– Братан, да ты в уме? – раздался голос стоявшего в дверях Мазея. – Что значит – «выполню все требования»? А ты знаешь, чего хочет этот хрен с горы?
– А мне до этого дела нет!
– Гриха, Гриха, одумайся! Это дикие бабки, это власть…
– Да пошел ты! – взвился вдруг Григорий, вскакивая с кровати. – Речь идет о моих детях! Ты можешь это понять? О моих детях, которым еще года нет! И мне плевать на то, что ты по этому поводу думаешь, – я пойду на все, чтобы с ними ничего не случилось!
Мазей покачал головой, но в его взгляде ясно читалось несогласие.
– Гриха, братан… ты пойми простую вещь – спустишь один раз, потом сожрут. Если ты прогнешься под Коня…
– Хватит! – заорала вдруг Алена так громко и пронзительно, что из кухни выскочил Виктор, но наткнулся на стоящего в дверях Мазея, и тот скривился:
– Потеряйся снова! Тебя только здесь не хватало!
Григорий перехватил Алену, которая метнулась в сторону Мазея с явным намерением заехать тому в лицо, крепко взял за запястья:
– Алена, успокойся! Я не позволю никому диктовать мне условия. Но и за то, чтобы получить назад детей живыми и здоровыми, буду биться до конца. Тебя только об одном прошу – езжай сейчас с Витькой домой. Слышишь? – Он слегка встряхнул ее, пытаясь привести в чувство.
– Слышу, – пролепетала Алена, у которой в голове мутилось от происходящего.
– Вот и умница… так будет намного проще – ты под присмотром, не будешь мозолить глаза людям Коня. И мне спокойнее.
Алена никак не могла понять, что вообще происходит, при чем тут она и ее сыновья, где они, у кого. Григорий тем временем велел Мазею ехать в офис и ждать там, а Виктору сказал, чтобы собрал Аленины вещи.
– Я сама… – начала Алена, но Григорий удержал ее:
– Не надо, Аленушка… Боксер сделает.
Он видел, что жена на грани помешательства, двигается как замороженная, взгляд стал совершенно тусклым и ничего не выражающим. Нужно было срочно увозить ее отсюда, из квартиры, где все напоминало о пропаже сыновей. Еще его занимал вопрос о том, почему же Конь не звонит и не выдвигает никаких требований, раз дети уже у него. Обдумывает, что бы такое попросить? Или вынашивает план долгосрочного «сотрудничества»?
В это время вернулись охранники Мазея, что-то шепнули Ваньке, и глаза того зло сверкнули.
– Гриха, я отлучусь на пять минут?
– Куда? – недовольно спросил Григорий.
– До машины прогуляюсь и вернусь.
Грач молча кивнул и отвернулся, прижавшись губами к Алениному виску. Она вздохнула, судорожно вбирая в грудь воздух, обняла мужа, как будто хотела срастись с ним, объединить свою и его душевную боль в одно целое, потому что вдвоем всегда легче. Из большой комнаты послышался голос Виктора:
– Григорий Валерьевич, у меня все готово, можем ехать.
– Неси вещи в машину, мы сейчас, – не поворачивая головы, распорядился Григорий. – Аленушка… давай одеваться, родная, поедем домой…
Алена послушно оторвалась от мужа и взяла пальто, валявшееся тут же в кресле. Грач наблюдал за ее вялыми движениями, неуверенными шагами, и сердце сжималось от боли – ведь это из-за него… Он взял жену под руку и осторожно, как тяжелобольную, повел к выходу.
