Фридрих Незнанский - Черные банкиры
– Ну что же здесь непонятного? – как-то не очень охотно стала рассказывать Тамара. – Рустам, когда ты познакомился с ним, работал, если помнишь, в краевой прокуратуре следователем. После всех этих чеченских событий, когда у него случилась беда с семьей, Рустам уволился из прокуратуры. Стал одним из учредителей Северо-Кавказского фонда содействия милиции, об этом я тебе уже рассказывала. А не очень давно, примерно с полгода назад, по каким-то причинам, о которых он мне, во всяком случае, не говорил, его пригласили на работу в военную прокуратуру Ставропольского гарнизона. Естественно, свою деятельность в фонде он прекратил, но связей с ним не терял. Что-то, по-моему, делал, но по общественной линии. Вот практически и все, что мне известно. И еще – Рустам всегда отличался деловой жесткой хваткой. Возможно, когда это было ему нужно. Странно, но его желание уволиться из военной прокуратуры мне совершенно непонятно. Как и это его исчезновение.
– Послушай, но как ты могла вообще связаться с Рустамом? – В тоне Грязнова звучала откровенная ревность.
– Трудно объяснить. Я его уважала и побаивалась. Он бывает неукротим и страшен в гневе… А потом он долго приручал меня к себе, постоянно уговаривал узаконить наши отношения. Но я все откладывала, чего-то ждала. Возможно, тебя, – она тихо засмеялась.
– Не понимаю. Ты любила его?
– Он спас мне жизнь. Разве этого мало? Он старался быть мне другом, старшим братом, отцом. Я даже порой уставала от его опеки. Старалась вырваться, уйти, но все было напрасно. Он приходил и повторял без конца, что я ему нужна. Я вспоминала о своей обязанности платить ему за мое спасение.
– Кошмар! – простонал Грязнов. – Но что будет дальше? А если он завтра придет опять?…
– Я вынуждена буду слушать его. Возможно, подчиняться его настойчивости…
– Ты не права, Тома. Спасти тебя было его долгом. Только и всего. Не стоит из-за этого факта возводить его в кумиры. К тому же он сам говорил, что и ты в свое время спасла его. Вы квиты. Тебе надо забыть о прошлом!
– Ах, Слава, любовь мою к тебе я тоже вынесла из прошлого! Поэтому что и как я могу забыть?
– Девочка моя, ты должна сама принять решение. Так нельзя жить.
Она долго молчала, потом сказала:
– Слава, ты через несколько дней вернешься в Москву, а я останусь здесь. И неизвестно, до чего еще додумаюсь, на что решусь от тоски и одиночества.
– Мы можем уехать вместе.
Но Тамара ничего не ответила.
Длинная осенняя ночь пролетела как одно мгновение. Они уснули только под утро, а потому, забывшись сладким сном, проспали.
Первой пробудилась Тамара, заохала, что опаздывает на работу. И через пять минут они уже стояли одетые и готовые покинуть комнату, принесшую им неожиданное и подзабытое счастье.
На улице Грязнов наконец увидел слабые лучи солнца, пробивающегося сквозь серые тучи.
– Здравствуй, солнце! – сказал он. – Рад тебя видеть.
Но оно тут же исчезло. Грязнову подумалось, что вот так и его счастье: выглянет из-за тучи и сразу же прячется.
Через несколько минут они подъехали к зданию военной прокуратуры, вошли в подъезд и, словно незнакомые, под испытующим взглядом дежурного разошлись – каждый в свою сторону.
Хмурый майор Овражников сидел в кабинете и, когда вошел Грязнов, даже не поднял глаз. Сухо поздоровался.
Грязнову была понятна причина нарочитой холодности майора. Тот либо делал вид, либо всерьез переживал любовную, так сказать, неудачу своего подчиненного. Отсюда и выговор, который он сделал Тамаре за ее якобы легкомысленное поведение. Но Вячеславу Ивановичу были абсолютно не нужны усложнения отношений с местным начальством, которое в отличие от Грязнова, видимо, вполне устраивало ни шаткое ни валкое, что называется, расследование хищения со склада. А что касается убийства охраны склада, то о чем говорить, если зона, считай, прифронтовая – тут тебе и боевики, и просто бандиты, а воинская служба – она опасной и является, со всеми ее издержками.
Для Грязнова же этот вопрос был делом не только профессионального достоинства, но и целью командировки. Поэтому он решил не изображать конфронтацию, не конфликтовать по мелочам, а взять, как говорится, быка за рога.
– Что случилось, Виктор Онисимович? – учтиво спросил он.
– Видите ли, Вячеслав Иванович, я никак не возьму в толк, почему с вашим приездом все начало ломаться и рушиться и на службе, и вокруг.
– Может, это случайное совпадение?
– Нет, далеко не случайное. Вы прилетаете, вслед за вами приходит странный фоторобот, порочащий честь нашего отличного работника. Для чего это нужно Москве? Освободить для кого-то место? Потом этот работник и вовсе исчезает, а у вас мы обнаруживаем папку, в которой находим странный набор газетных вырезок, касающихся нашего края и людей, живущих здесь. Для чего это вам?
– Так это ваши ребята, Виктор Онисимович, утащили папку? Господи, гора с плеч свалилась! А обстрелял нас с Рустамом тоже ваш человек?
– Нет, этого не было, – возразил Овражников.
– И сбила меня машина тоже не ваша?
– Об этом я тоже ничего не знаю.
– Видите, как здорово у вас получается! Значит, это я сам, по вашему мнению, организовал на себя два покушения подряд? Не вижу логики, майор. Теперь о папке. Мне ее дал Рустам. Он таким вот образом разрабатывал версию русских патриотов, но, по-моему, вся эта идея с самого начала шита белыми нитками. Вчера меня подкараулили эти самые патриоты, засунули в «мерседес», полчаса катали по городу и убеждали, что они никакого отношения к ограблению склада не имеют, так как у них любого оружия навалом, а коли еще понадобится, так добудут без проблем. Они добиваются, чтобы правительство дало им официальное разрешение на создание отрядов самообороны, деятельность которых будет заключаться в защите Ставрополя от чеченских боевиков и прочих преступников. Они даже пригласили меня сегодня на собрание, но я, – Грязнов взглянул на часы, – уже опоздал к назначенному времени.
– Ничего страшного. Они любят поговорить, помитинговать, встретитесь позже. Значит, к исчезновению Рустама эти ваши патриоты не имеют отношения?
– Никакие они не мои, а ваши, местные. Некий Юрий Устинович клятвенно заверял меня в этом и намекал, что их люди работают везде, поэтому они в курсе всех дел. И если Такоев действительно пропал, то не иначе как по вине Фонда содействия милиции.
– Ну, это уж слишком! Я знаю руководителей фонда, это честные люди…
– Там, где речь идет об огромных деньгах и различных льготах, я бы слово «честь» не упоминал, – возразил Грязнов.
– Не знаю, не знаю… Может быть, в ваших словах доля истины имеется. Придется ехать в фонд. Но что мы им скажем? Это не вы похитили Такоева?
– Я понимаю, конечно, что могу шокировать вас: как-никак Рустам ваш подчиненный. Но почему вы отвергаете предположение, что Такоев действительно связан с какой-нибудь преступной группировкой? И его фоторобот вовсе не ошибка! Ведь это же не чьи-то зловредные происки, но объективный факт – фоторобот составлен с помощью реальных свидетелей. Я при этом не присутствовал, никакого давления оказать не мог.
– Никогда у меня в голове не было такой каши, как сегодня! Это что-то невообразимое! – схватился за голову Овражников, явно неспособный переварить столько информации одновременно. – Ну хорошо, а зачем вам надо так откровенно демонстрировать свои… отношения с невестой Такоева?
– Чтобы раз и навсегда поставить в этом деле точку, скажу вам, Виктор Онисимович, поскольку вы не в курсе: мы с Тамарой знакомы давно. И Рустам мне не соперник. Выбирать должна Тамара. А свои горские обычаи он может оставить при себе. Ни Тамара, ни я в личном плане ничего ему не должны. Если же он думает иначе, это его дело.
– Что же нам остается? – тяжко вздохнул Овражников. – Может быть, в самом деле поехать в этот проклятый фонд? Вы, надеюсь, составите мне компанию?
– Разумеется. Найти Такоева и в моих интересах.
Офис Северо-Кавказского фонда содействия милиции располагался в двухэтажном особнячке. На крыльце стоял охранник в камуфляжной форме. Машина въехала во двор и остановилась. Овражников и Грязнов направились к крыльцу. Двое оперативников остались ждать в машине.
– По какому вопросу? – спросил охранник.
– Мы к президенту фонда Зайцеву, – ответил Овражников, сердясь, что охранник делает вид, будто не знает его.
– Он сегодня не принимает.
– Со мной начальник Московского уголовного розыска полковник Грязнов. Желает познакомиться с руководством фонда. Так что уж будь добр, быстренько доложи о нашем прибытии.
Охранник зашел в коридор, через минуту вернулся и разрешил пройти.
Они поднялись на второй этаж, где их встретил другой охранник, стоявший у лестничного пролета, и проводил к двери с табличкой «Приемная». Пройдя через пустую комнату, вошли в кабинет президента.
Зайцев, крупный мужчина лет тридцати пяти, несколько оплывший, разговаривал с миловидной секретаршей, которая что-то записывала в блокнот.
