Адам Холл - Бегство Квиллера
Он повернулся, внимательно обозревая меня из-за затененных стекол очков.
- Не понимаю. Она никого к себе не подпускает.
- Переговорить с ней мне не удалось.
- Но как?.. - Он оставил фразу недоконченной.
- Я воспользовался предоставившейся мне возможностью в надежде получить какую-нибудь информацию. Узнать мне ничего не удалось. Хотя как посмотреть... Теперь я хотя бы знаю, что она за противник. И дело не в том, чтобы подойти на дистанцию выстрела, - объяснил я ему, - или точно вычислить, где и когда появится враг. Порой необходимо понять, что она собой представляет, и лишь после этого действовать.
- Понимаю. Я буду молиться за вас, мистер Джордан.
Раттакул посадил меня на военный самолет таиландской авиации, который доставил меня в Сингапур, где на взлетной дорожке нас уже ждал "виллис" из посольства, на заднем сиденье которого я и уселся, проводив взглядом здание аэровокзала.
Мне тут же вручили конверт с грифом Британского Верховного Комиссариата в левом верхнем углу, и я без промедления вскрыл его.
"Я кое-что сделала для вас, что, как я думаю, может вам пригодиться. Почему бы вам не прийти ко мне вечером на спагетти, если у вас нет ничего более интересного? Адрес мой вы знаете."
Часы показывали 15.31, и я задумался. Вряд ли она дурит мне голову; и, хотя порой у нее перехватывает дыхание от растерянности, головка у нее неплохая, и она понимала, в какого рода информации я нуждаюсь.
- Выкиньте меня здесь, идет?
По этой дороге проще всего добраться никем незамеченным до "Красной Орхидеи". Ал сказал, что никаких посланий для меня не было, да и в любом случае они могли прийти только из таиландского посольства, ибо убежище тут у меня было надежное, я хранил его в тайне; сразу же после пяти Лили Линг сказала, что меня просят к телефону, и я спустился в бар.
- Я узнала, что вас не было на борту. Мягкий женский голос, но он грохотом раздался у меня в ушах: тайны моего местопребывания больше не существовало.
- На каком борту?
- Рейс номер 306.
С улицы в холл доносились запахи фруктов, пряностей, жареных цыплят. Снова задождило, но воздух оставался густым и душным.
Я не стал спрашивать ее, как она узнала этот номер - пусть думает, что меня это не волнует. Вместо этого я сказал:
- Я должен выразить вам свою искреннюю благодарность.
- Всегда к вашим услугам, мистер Джордан.
- Могу ли узнать ваше имя?
- Пусть будет Сайако.
- Сайако-сан, каким образом вы узнали, что этот самолет должен потерпеть аварию?
Краткое молчание, после чего:
- Мне сказали.
- Кто отдал приказ на уничтожение самолета?
- Враг Шоды.
Значит, целью был Доминик Лафардж.
- Что за враг? - спросил я.
- Это не важно. Куда важнее было предупредить вас.
- Почему вы сейчас звоните, Сайако-сан?
- Чтобы снова предупредить вас.
- О чем?
- Шода отдала приказ убить вас.
- Вполне возможно. - Мне не нравился стиль ее речи: короткие предложения классический метод психологической обработки...
- Она в ярости из-за вас.
Это я знал. Я промолчал.
Лили Линг вышла из кухни и прошествовала к своей стойке в холле, подобно языку пламени в своей ярко-красной юбке. С момента моего появления Ал дважды пытался избавиться от нее, но духота лишала его энергии.
- И вам известно, почему?
Почему Шода пришла из-за меня в ярость?
- Предполагаю, она потеряла лицо:
- Да. Вы пришли в храм, понимая, что там с ее стороны вам ничего не угрожает. Это явилось прямым оскорблением для нее, вы дали ей понять: ты хочешь меня убить, и вот я здесь, а ты ничего не можешь мне сделать. Вы понимаете, мистер Джордан? Это очень важно.
- Понимаю.
Лили Линг по-прежнему сидела за конторкой, и я мог бы сказать ей побыстрее притащить сюда Ала, чтобы он позвонил по специальному номеру в таиландском посольстве и попросил Раттакула с помощью полиции установить номер, с которого мне звонила Сайако; но, в лучшем случае, это потребовало бы минут двадцать, а мне не удастся столько времени занимать ее разговором.
- Марико Шода приказала одному человеку убить вас, мистер Джордан. Его зовут Маниф Кишнар. У него никогда не было осечек, когда он убивал. Скоро он выедет из Бангкока.
- Как он выглядит? - Далеко не все индусы носят чалму. Но настоящие специалисты предпочитают пользоваться рояльной струной.
- Не знаю. Конечно, вы можете покинуть свою гостиницу. Но он найдет вас, если я не успею вовремя предупредить, где он и что собирается делать.
На этот раз предложение было значительно длиннее, что заставило меня приободриться. И в тембре ее голоса было нечто привлекательное, какие-то нотки, внушающие доверие.
Не доверяй никому.
Это-то верно, но все же она спасла мне жизнь, и пусть даже она это сделала, преследуя какие-то свои цепи, ее поступок означал, что она друг, а не враг, и пока продолжает оставаться им. Друг в лагере Шоды многое значит. Но все же лучше убедиться в этом.
- Сайако-сан, вы входите в организацию Шоды? Помолчав, она уклончиво ответила:
- Я имею доступ к информации.
Я следил за тараканом, который бегал по стойке, уделяя внимание крошкам и натыкаясь на обгоревшие спички. Я знал, как поступил бы в подобной ситуации Феррис.
- Почему вы помогаете мне, Сайако-сан?
- Вы прибыли с заданием уничтожить Марико Шоду. Наши желания совпадают.
Эта женщина мота получить мой номер только из таиландского посольства. Официально он у них не существовал, хотя я и работал на них, но мне был нанесен визит с приглашением на прием по поводу дня рождения. Значит, они навели на меня эту женщину с целью помочь мне.
Впрочем, сомнительно. Действовала она как одинокая охотница.
- Значит, вы хотите уничтожить Шоду, - осторожно уточнил я. - Почему?
Шода - ее смертельный враг, но я хотел выяснить, нет ли у нее каких-то личных причин.
- Это не важно, - тут же откликнулась она. Внезапно в ее голосе появились ледяные нотки. - Вам стоит учесть, что другие тоже пытались, но им не повезло. Потому что никто не может убить Шоду из пистолета или подобным образом. Думаю, вы найдете правильной подход к ней. Вы знаете женщин и поймете, как нужно подойти к ней.
Я не спросил ее, неужели она считает Шоду женщиной? Божественные черты лица, стройное тело - да, но в глазах ее я видел дьявольскую злобу. Она-то и привлекала меня, поскольку в ней таилась опасность. Оставалось идти до конца, пока кто-то из нас не найдет свою смерть.
- Если бы мы встретились, Сайако-сан, вы могли бы мне больше рассказать о ней.
Она молчала так долго, что до меня доходили окружающие звуки.
- Нет, встретиться мы не можем. Это слишком опасно для меня. Я постараюсь оказывать вам помощь по телефону.
В это можно поверить. Любой, кто сообщал какие-то сведения о Марико Шоде, подвергал себя смертельной опасности.
- Хорошо, - сказал я.
- Мне нужно было бы знать, как связаться с вами, когда вы покинете свою гостиницу.
Я собирался как можно скорее залечь на дно, но не представлял, в каком я окажусь убежище, потому что не знал ни одного из них, да и в любом случае неосмотрительно давать номер телефона своего потаенного укрытия незнакомому человеку, пусть даже он и спас тебе жизнь. Но сгодится и временный номер.
- Как я могу выйти на связь с вами? - спросил я ее.
- Запишите ваш новый номер и вложите в конверт, на котором напишите мое имя - Сайако. И оставьте его на хранение в Сингапурском банке. - Не рассчитывайте, - тихо добавила она, - что я туда приду. Я буду звонить.
Кое-какие правила конспирации она знала.
- Так я и сделаю, - ответил я ей.
- Очень хорошо. А теперь прошу вас, выслушайте меня, мистер Джордан. Маниф Кишнар вылетит из Бангкока послезавтра, то есть в среду. Я выясню, куда он направится, и постараюсь сообщить вам все, что мне удастся узнать. Но, пожалуйста, верьте мне, что вы должны как можно бдительнее охранять свою жизнь. Когда этот человек решает убить кого-то, осечек у него не бывает. Никогда.
Учтено.
13. Забальоне
... И еще бульон.
- Не добавить ли чеснока?
- Для меня достаточно. Просто восхитительно.
- Я не думала, что ты придешь.
- Почему?
Она подцепила на вилку несколько спагетти.
- Господи, как мне всегда нравилось уплетать за обе щеки. Да потому, что на другой день в посольстве ты устроил мне допрос третьей степени.
В тот день я бы даже собственной матери не доверился.
День, когда разбился самолет.
- Да, теперь я тебя понимаю, но для этого потребовалось какое-то время. А тогда я была просто вне себя.
- Но ты даже не подала виду.
- Слава Богу, по крайней мере, для меня, твоя мать еще жива?
- Что? Ах, это... Нет.
- А отец?
- Нет.
- Я так и думала. - И она в упор уставилась на меня своими серо-голубыми глазами. - У тебя сиротский вид.
Ну что ты на это скажешь?
Поднятые жалюзи пропускали последние отсветы дневного солнца; я мог бы попросить опустить их, но еще слишком рано. Этим вечером Кэти была какая-то нервная, что сказывалось в ее поведении: в легких непроизвольных движениях, которыми она привычным для меня образом поднимала худенькие плечи и коротким рывком вскидывала голову, когда хотела о чем-то умолчать; руки беспомощно взлетали в воздух, когда она не могла найти нужных слов. И все же она видела, что я ей снова доверяю.
