Алексей Макеев - Кандидат от партии смерти
— А косит из себя — само смирение, — жаловался другой.
Третий пьяно вещал, выпадая из контекста беседы:
— Да х-хватит вам б-болтать о г-голосе крови и г-генах, оп-пределяющих г-генотип!.. Дед Гитлера — еврей, д-дед и бабка Ш-шамиля Басаева — русские!.. Г-где система, объясните мне? Все мы, л-люди, одинаковые…
— Бред! — гулял по общежитию красивый тенор Антона. — К черту вашу политкорректность! Не берите вы отдельных представителей!.. Русские — раздолбаи, чукчи — бухарики, евреи — жадины, немцы — занудины и чистоплюи, чеченцы — головорезы, негры — рэперы, бандиты и тунеядцы!..
«А чиновники сидят в кабинетах, — добавил про себя с улыбкой Максимов. — А лошади скачут по полям, ржут и потребляют сено».
Компания выплеснулась в коридор — покурить. Заглянул Антон — с интересом обозрел пустые кровати.
— Чего сидим, мужик? Айда к нам?
— Спасибо, — улыбнулся Максимов. — Сил уж нет — ни пить, ни лясы точить.
— Как хочешь, — пожал плечами студент прохладной жизни. Повторно обозрел четыре стены.
— А Ленка где?
— Светка, — дипломатично поправил Максимов, — мыться пошла. Просила не тревожить.
— М-да? — Студент задумчиво почесал буйную головушку. — Ну, привет передавай. Вы не смущайтесь, располагайтесь по-удобному.
Дверь со скрипом затворилась. Максимов отложил обкусанную щетку и свалился на кровать. Что в мире-то происходит? Долго так лежать нельзя, можно уснуть, а уснуть в текущей ситуации — нельзя, можно проснуться на кладбище. Снова червяк беспокойства завозился под черепом. В общагу не придут, но повод ли это послать все подальше? Происходит что-то мерзкое, и вовсе не обязательно Максимову находиться в эпицентре. Он согласен еще полчаса посидеть в общежитии. Ну, сорок минут… Разрываясь от противоречий, Максимов выкопал телефон. Красивый кусок металла. Штучки разные внутри. А стоит активировать — и можно ожидать гостей. Примчатся к общежитию, усядутся на крылечке — хрен прогонишь.
Но вычислят его не сразу. Час с хвостом пройдет. Пока спохватятся, пока начнут пеленговать сигнал. А зона попадания обширная — не только общежитие покрывает. Поколебавшись, он активировал телефон. Зарядка не иссякла — популярный производитель уверял, будто бы хватает на неделю, фактически же хватало — на пять дней. Но и то…
Связаться со своими коллегами он не успел. Пока вспоминал систему, согласно которой имеется возможность услышать родные голоса, телефон вздрогнул. Тренькнул одновременно с вибрацией. Делать нечего. Сказавши «А», говори «Б»…
— Дружок, ты слишком долго испытываешь наше терпение, — заявил раздраженный мужской голос.
— Проблемы? — помолчав, осведомился Максимов.
— Проблемы — у тебя! — прорычал абонент. — И еще у одной куколки, которую в ближайшее время мы начнем вдумчиво трахать! Ты заметь — еще не начали. А начнем ли — зависит исключительно от тебя!
Максимов задрожал — свершилось. Маринка! Не может этого быть! Дочка сыщика — далеко не балбеска, не должна подставиться! Впрочем, сглупить-то могла и подружка…
— Но долго над ней глумиться мы не будем, — откровенно сообщил абонент. — Некогда, дружок. Бритвой по горлу, и в карьер. А такая шикарная брюнеточка…
Брюнеточка? Максимов не поверил ушам. Можно быть, конечно, таким валенком, что не представлять, чем брюнетка отличается от русой девочки… Или не Маринка?
— Слушай, брателла, — строго сказал Максимов. — А ты меня ни с кем не путаешь?
— Не надейся, — хохотнул телефонный «террорист». — Даю трубку.
— Здравствуй, Костик… — тихим голосом вымолвила Екатерина. — Бывают, конечно, случаи и потяжелее, но… в общем, ты понимаешь. Прости, что так получилось.
Ярость врезала по мозгам. Максимов подлетел с кровати.
— Как тебя взяли, идиотка?!
— Тупо, Костик… — Голос задрожал. — Соседку перед собой поставили…
— Извернись, Екатерина — намекни неявно, где тебя держат! Быстро!
Явно намекать нельзя. По шее надают и увезут в другое место. Не глупая, понимает.
— Нет, Костик, — тускло сказала Екатерина, — обращаются со мной неплохо, не психуй. Ногу вот только подвернула, как в прошлый раз. До гальюна с трудом добредаю…
— Еще раз, не понял!
— О чем это ты, крошка? — выкрикнул похититель, отбирая трубку. — Сеанс связи окончен, дружок. Все серьезно, понимаешь? Как у взрослых.
— И какие ваши пожелания? — холодно бросил Максимов. — Деньги, услуги, информация?..
— ТЫ, дружок. Не притворяйся дурачком. С тобой хотят поговорить — завещание можешь не писать (не рассказывайте мне сказки…). Остановку на Выборной помнишь?.. Молельный домик напротив. Сбегай, помолись. Соберись с духом. И ровно в два часа дня въезжаешь на пустырь, что справа от остановки. Глушишь мотор, ждешь. Все. Там тебе предложат благообразное решение проблемы. Студенточку не забудь. А не придешь — для начала отрежем ушко этой милой дамочке. Ну, бывай.
Злость душила. Громоздить засаду в указанном месте — бесплатный номер. Пустырь, невдалеке строительство нового моста. По периметру кусты, свалки, кучка гаражей на косогоре. В отдалении многоэтажки — где на лоджиях не то что снайпера, целую бригаду снайперов посадить можно. Отличное «благообразное» решение. Как же сглупила-то Екатерина? Знают, волки, что не оставит он ее в беде…
Он бессмысленно таращился на дисплей. Куда звонить? В Америке — «911», в Европе — «112», в России… «02» и ту по дурости отменили — ввели какой-то общий — для тех, кто тонет, горит или, скажем, подвергается нападению… Он собрался выключить телефон, бежать, выдергивать из умывалки Светку, однако здорово раздражала информация о вызовах на экране. Удалять необходимо непринятые вызовы. Память забьют — сбои начнутся. Он принялся остервенело стирать сообщения — номер скрыт, постарались, сволочи… Внезапно выплыл номер из числа удаляемых — кто-то еще звонил. Машинально зафиксировал последние цифры, но удаление уже прошло. Десять сообщений долой: снова блеснули цифры. Длинное число, десять знаков. Чертовски знакомое…
Он закрыл глаза. Все в последние дни смешалось в доме… Человек диктует номер, полагаясь на феноменальную память сыщика. Лицо расстроенное, подбородок дрожит. Он сидит в машине, а Максимов стоит рядом, нагибаясь к окну… Фээсбэшник Квасов!
Светка вернулась из умывалки хоть и бледная, но довольная. Ажурная кофточка колом от грязи, а глазенки фосфором поблескивают. Он, ни слова не говоря, сунул ей куртку, которую давно пора бы в хлам, усадил на кровать, натянул башмачки.
— Постойте, Константин Андреевич. — Она отчаянно задергалась. — Вам здесь не понравилось?
— Понравилось, подруга, понравилось… — Он, как маленькой, завязывал ей шнурки. — И друзья у тебя такие порядочные, грамотные, даже посылать неудобно. И кровать мягкая. Но обстоятельства — вот же досада — уже другие…
Он протащил ее на буксире через толпу школяров, обсуждающую свежие тупости государственной политики, что-то буркнул изумленному Антону и погнал девчонку к лестнице. Пусть и ждут Максимова завтра на пустыре, а засечь сигнал с его телефона обязаны. Зачем откладывать на завтра то, что можно сделать уже сегодня?..
Слава богу, на местном рынке процветала барахолка. На нее и вылетели, торопясь к остановке. Тесные ряды, забитые цветастым тряпьем, «родные» китайские лица, вульгарные тетки славянской внешности. Так и ждут, что ты у них что-то приобретешь.
— Держи, — сунул он Светке купюру. — Купи ветровку, шапочку — цвета похуже — и рюкзачок попроще. А я, пожалуй, тоже отоварюсь.
— Это много, Константин Андреевич, — вздрогнула Светка.
— Много — не мало, радуйся. Марш! — Он подтолкнул ее к любимому женскому занятию…
Он приобрел себе куртку из полусинтетики, выданной за последний писк (и верное решение), свернул старую, сунул в мусор. Светка ковыряла в носу, не спеша, присматривалась. Завидев гневную физиономию, задергалась, ткнула во что-то цвета «текила», похожее на греческий хитон. Максимов с отвращением поморщился — ох уж эти неразборчивые бабы…
Едва решив проблему, он сунул сотню какой-то торговке, попросил телефон позвонить — собственного мобильника стал бояться как огня. Накручивал цифры, стараясь ни о чем не думать. Отозвались на втором звонке — скучный мужской голос.
— Это Квасов? — официально осведомился Максимов.
— Это Квасов, — настороженно согласились в трубке. — С кем имею?.. Подождите…
— Это Максимов, угадали.
— Слава богу, я звонил вам…
— Кто бы спорил? Чем похвастаетесь, господин Квасов?
— Трудно хвастаться неприятностями, Константин Андреевич. — Чекист сухо усмехнулся. — Знаете, я почему-то рад слышать ваш голос. Меня зовут Олег Викторович… Вы позвонили — значит, что-то изменилось в отношении моего предложения?
