Эдна Бьюканан - Тени прошлого
— Оставь свои дурацкие шутки. Скажи, я хоть раз попадал в аварию? Назови хоть один случай.
Уличный асфальт, казалось, плавился на солнце.
— Все кубинцы одинаковы. Настоящие мужчины, мачо, и никакого чувства юмора.
Роналд Стокоу жил в одноэтажном особнячке из бетонных блоков с пристроенным к нему гаражом на одну машину. Типичный флоридский домик пятидесятых годов, утопающий в тени высоких деревьев. Почтовый ящик криво висел на погнутом гвозде, и его открытая дверца была похожа на высунутый язык. Краска на северной стене дома потемнела от плесени. Большие бурые круги на заросшем газоне говорили о том, что здесь потрудились колорадские жуки.
Стокоу появился в дверях без рубашки, босой и небритый. В глубине дома светился включенный телевизор.
— Инспектор по контролю за колорадскими жуками! — отрекомендовался Корсо, сверкнув своим жетоном. — Сэр, у вас, кажется, серьезные проблемы.
— О чем вы говорите? — недоуменно спросил Стокоу.
— Полиция Майами, — сказал Назарио.
— Ааа! — вскрикнул Стокоу, схватившись за голову, и растерянно затоптался на месте. — Какого черта? Это незаконное вторжение! Меня выпустили условно-досрочно, ведь так? Что происходит?
— С вами хочет встретиться одна хорошенькая блондинка, — заявил Корсо. — Вам просто повезло. Это наш лейтенант. А вот в этом вам не повезло.
— Мы можем войти? — спросил Назарио.
Стокоу неохотно отступил от двери.
— Вас послал мой агент по надзору? Послушайте, но я всего два раза не отметился.
— Ах вот как! — воскликнул Корсо, торжествующе взглянув на напарника. — Спасибо за информацию.
Он вошел в гостиную, обшаривая взглядом стены.
— Сэр, вы должны одеться. Накиньте рубашку и…
— Я что, арестован?
— Мы просто хотим поговорить с вами в управлении.
— А из какого вы подразделения?
— Группа по расследованию нераскрытых убийств.
— А причем здесь я? Вы меня с кем-то спутали. Это мои сволочные соседи вам настучали?
— У них были причины для этого? — осторожно поинтересовался Назарио.
Немного притихнув, Стокоу спросил:
— А что, если я не пойду?
— Смотрите-ка, что у нас здесь есть, — послышался торжествующий голос Корсо. — Ну и ну. Наз, ты только погляди на это! Наш приятель занимается садоводством.
Под синей лампой стояла коробка из-под яиц с шестью ростками марихуаны.
— Прости, брат. Мы вынуждены конфисковать твои посадки и забрать тебя в полицию. Теперь у тебя просто нет выбора.
— Я развожу их в медицинских целях, — запротестовал Стокоу. — У меня проблемы со здоровьем. Два месяца назад мне удалили желчный пузырь, — причитал он, натягивая рубашку.
Пока Назарио следил за одевающимся Стокоу, Корсо отнес коробку из-под яиц в машину.
— А ваша лейтенантша и вправду блондинка? — спросил Стокоу, проведя расческой по редеющим волосам и щедро опрыскав себя одеколоном. — Ну, как я выгляжу?
* * *— Вы что, шутите? — возмутился Стокоу, когда Берч спросил его, где он был вечером 25 августа 1961 года. — Совсем с ума сошли? — Но потом несколько сник под напором вопросов, которые задавал ему Берч. В его глазах появилось какое-то новое выражение.
— Нет, мы не шутим. Разговор у нас вполне серьезный.
— Во-первых, срок давности по этому делу давно истек, — с усмешкой сказал Стокоу, откинувшись на спинку стула. К нему вернулась прежняя уверенность.
— Вы ошибаетесь. Особо серьезные убийства не имеют срока давности.
Стокоу открыл рот, но ничего не сказал.
— Не хотите ничего сказать о Пирсе Нолане?
— Я даже не знаю, о ком вы говорите. И вообще не хочу разговаривать.
Он замолчал и перестал отвечать на вопросы. Оставив его в одиночестве, Берч зашел в кабинет Райли, где та сидела в обществе Корсо.
— Стокоу ломается и не желает сотрудничать.
— Хорошо, — сказала Райли. — Я сама его расколю.
— Он весь к твоим услугам, — ответил Берч.
— Меня так и подмывает объяснить этому парню, как надо вести себя, — усмехнулся Корсо, хрустнув костяшками пальцев.
На лице Стокоу засияла улыбка.
— И точно, прислали блондинку. Не обманули. Если бы все копы выглядели как вы, я бы не отказался заглядывать сюда почаще.
Райли улыбнулась, заметив, как его масленые глаза бесцеремонно бегают по ее кремовой блузке и обтягивающим форменным брюкам.
— Зовите меня просто Кэтрин.
— Да, сэр, то есть мадам, — ответил Стокоу, кокетливо махнув рукой. — А вы можете называть меня Роном.
— Хорошо, Рон. Надеюсь, мы не слишком вас побеспокоили, так неожиданно доставив сюда. — Райли села на стул напротив него.
— Это, конечно, произвол, но здесь я встретил вас. Жаль, что не успел побриться. Всегда мечтал встретить крошку с казенными наручниками. — Стокоу подмигнул.
Райли усмехнулась.
— Я вижу, Рон, что вы отбывали срок за изнасилование, — строго сказала она, глядя на список его судимостей.
— Это недоразумение. Все было по взаимному согласию, клянусь вам. Вы же знаете, как это бывает. У некоторых телок сносит крышу. Все обвинения были голословными. Но мне не повезло с адвокатом, да и предыдущие аресты сыграли роль.
— Но ей же было всего пятнадцать, — возразила Райли. — Вы влезли в окно. Здесь говорится, что вы сломали ей руку. Винтообразный перелом от выкручивания. Ай-ай-ай, Рон. Вы меня удивляете.
Стокоу вздохнул.
— Ей нравился грубый секс. Она меня хотела, так мне прямо и заявила.
— Ну тогда конечно, — согласилась Райли. — А что это за запах?
Она с удивлением оглядела комнату.
— Это французский одеколон. Называется «Le Male», — объяснил он с самодовольной улыбкой.
— Нет. Рон, я не об этом, — сказала Райли, сморщив нос. — Это у тебя изо рта пахнет.
Стокоу заморгал, улыбка сползла с его лица.
— Изо рта у тебя воняет. Мозги у тебя куриные. А член, должно быть, совсем крошечный. Наверное, тебе приходится искать его с увеличительным стеклом и вытаскивать из штанов пинцетом, когда захочешь потрясти им перед маленькими девочками. Может, потрясешь передо мной? Будет над чем посмеяться. Детские пиписки и то побольше будут, — сказала она с улыбкой. — Даже твоим собственным рукам противно тискать такой жалкий кончик, ублюдок несчастный. — Печально покачав головой, она продолжила исполнять роль плохого копа, не оставив у подозреваемого надежды на встречу с хорошим.
— Подумать только, сержант, — начал Назарио. — Мы нашли владельца той клиники, да и сама она еще работает. У них сохранились все старые записи. Просто невероятно! Стокоу действительно был у них той ночью. Весь в царапинах, искусанный москитами и с огнестрельным ранением в левом плече. Доктор вытаскивал у него пулю.
— Значит, это его кровь была на кустах, — сделал вывод Берч.
— Несомненно. Жаль, что у нас нет результатов генетической экспертизы. Мы бы приперли его к стенке на суде.
— Тогда такой экспертизы не было даже в теории. Но если стрелял Стокоу, как же он угодил в себя?
— Может быть, рикошетом или когда он боролся с Ноланом.
— Черт, с такого станется! Нам здорово повезло, — заявил Берч. — Что я тебе говорил? Иногда и от газет есть прок, что бы там ни говорила наш лейтенант.
— Да… Послушайте, сержант, я хочу вам кое-что сообщить, пока здесь нет Корсо. — Назарио рассказал Берчу о Флер Эдер.
— Ты нашел ее голой в своей постели?
— Клянусь.
— Надеюсь, ты не воспользовался случаем? Скажи честно.
— Мог бы, но не стал. Ведь это вы рекомендовали меня на эту работу, сержант. Эдер доверил нам охранять его собственность.
Берч с облегчением вздохнул.
— Разве вы не знали, что на Южном берегу промоутеры платят хорошеньким девушкам, чтобы они ходили на вечеринки, которые устраиваются в отелях и клубах?
— Так она профессиональная тусовщица? Смахивает на проституцию, — сказал Берч, сжимая большой и указательный пальцы.
— Она неплохая девчонка. Только судьба у нее сложилась неудачно, — покачал головой Назарио.
— Если она не ладит с отцом, тебе лучше выдворить ее оттуда.
— Без проблем. Она обещала уйти до моего прихода.
— А сколько промоутеры платят девушкам за такого рода работу?
— Она не сказала, но на жизнь, вероятно, хватает.
— Даже если это ее единственное занятие?
Назарио пожал плечами.
— На Южном берегу каждый день какие-нибудь вечеринки. Она говорит, что ей доплачивают за то, что она изображает стол.
— А это что за черт?
— Девушка ложится, и богатые шалопаи едят суши на ее голом животе.
— Какая гадость! Господи, а когда смотришь на все эти шикарные особняки, крутые тачки и немереные баксы, кажется, что люди, которые этим владеют, живут как у Христа за пазухой. Ох-ох-ох!
