Марина Серова - Гиблое место
— Ты — Ведьма. Вот мы тебя и сожжем…
Ну, час от часу — «приятные переживания» становятся все ощутимее! Я уже и так вся приятно испереживалась, а тут еще сообщают новости, от которых количество радостных эмоций просто зашкаливает!
— А его? — кивком головы указала я на Игоря. — Его вы за что? Он тоже ведьмак?
— Он еретик, — доступно объяснил мне добрый старец.
Да уж, милая компанийка! И судьба нам досталась, увы, не самая счастливая.
Я закрыла глаза. Тошно было на все это смотреть. Пистолетик у меня отобрали, да и какой от него прок?
Постаравшись сосредоточиться на приятном, я попыталась уйти в медитацию. Лечу я в голубом небесном пространстве. Вокруг меня — только облака и ангелы. Тело мое практически невесомо, и ветер ласкает меня… Только вот костром пахнет. Глаза открывать не будем, с нас и так на сегодня хватит «приятных переживаний». Раз уж господу было угодно, чтобы Таня Иванова сегодня пополнила ряды святых, ничего с этим не поделаешь. Можно представить себя святой Иоанной и немного погордиться… Кстати, если я впаду во грех гордыни, может быть, со мной все будет в порядке? Нет, не стоит… Тем более что у меня слишком развита самоирония, чтобы из меня получилась гордячка…
Выстрелы прозвучали внезапно. Как гром с ясного неба… Даже не выстрелы, а три хлопка. Но для меня это было похоже на гул спускающихся с небес вертолетов, спешащих мне на помощь.
Боясь поверить в собственное счастье, я не сразу открыла глаза. Сначала я вообще ничего не поняла.
Грызун почему-то смешно оседал на пол, как мешок с мусором. Рядом, истошно вопя, валялась Каллистратия. Василий сделал попытку удрать, но следующий выстрел скосил и его.
Я вертела головой, пытаясь определить, кто это сделал.
Бог мой! На поляне стояла Ольга. Она смотрела на нас потемневшими от гнева глазами, а невдалеке от нее валялся револьвер.
Мой…
Но из него она не могла никого убить!
Шорох заставил меня поднять голову.
Я увидела человека в кожаной куртке, спокойно убирающего оружие в футляр. До сих пор не могу понять, откуда он взялся. Хотя догадываюсь…
Во всяком случае, мне явно послышался шум отъезжающего мотоцикла… Байкер. Тот самый, который играл с нами в перегонялки?
Ольга развязала нас, затоптав язычки костра. Сняв с самодельного креста Катю, прижала ее голову к своей груди. Я стояла, шатаясь, и смотрела на них, еще не вернувшись из «медитации», максимально приближенной к смерти. Сейчас мне казалось, что воздух здесь пахнет мятой. Где-то поют птицы… Это так здорово, когда они поют…
— Они — звери? — спросила Ольга странным, немного звенящим голосом.
— Не знаю, — честно ответила я. Звери, в моем понимании, были все-таки более симпатичными существами.
* * *Мы доплелись до Ольгиной машины. Игорь молчал. Катя пришла в себя и не верила в избавление. Она все время оглядывалась, продолжая бояться. Над ней потрудились изрядно — ничего не скажешь…Первый кандидат на работу с Игорем. Сможет ли он когда-нибудь освободить девочку от страха перед собственным подъездом?
— Ну зачем ты пошла туда? — укоризненно говорила Ольга. — И как твоя рука?
— Почти не болит…
— Так зачем? Зачем ты пошла?
— Они сказали, что иначе они убьют Диму…
Мы ехали по шоссе, и я вспомнила, что надо было бы сообщить Мельникову координаты «концлагеря».
— У тебя есть телефон?
— Конечно, — кивнула Ольга, кидая мне сотовый. Я набрала мельниковский номер.
— Танька, где ты? Что с тобой?
Он так кричал, что уху было больно.
Я быстро рассказала ему, как найти «Светлое Место». И где лежит навеки умолкнувший старец.
— Остальное при встрече, — пообещала я и нажала «отбой».
Мне хотелось скорее домой. Подальше от «Светлого Места»…
— Кстати, как это тебе удалось нас найти? — спросила я Ольгу.
— Следила, — передернула она плечами. — Дурное дело — нехитрое…
— И при этом оставалась незаметной? — изумилась я ее высокому искусству. — Слушай, пожалуй, надо взять тебя в напарницы…
— Нет уж, с меня хватит приключений, — отрезала она, всматриваясь в дорогу. — Я уж лучше законспирируюсь со своим Джеймсом Джойсом… Спокойнее с ним, Таня.
Я вздохнула. Жалко, но у каждого свой путь.
* * *Дома я первым делом плюхнулась в кресло и так сидела, уставившись в одну точку. По радио пел Армстронг. Что-то о боге. Мне захотелось улыбнуться и заплакать. Не знаю даже, чего хотелось больше. Просто мне было очень хорошо. Я выдернула шнур из розетки — хотелось побыть одной.
Мне казалось, что я не была дома год. А оказалось, прошло совсем немного… Одни сутки. Только-только начинало темнеть.
Я стояла под душем, глядя, как струи воды смывают с меня грязь «Светлого Места», и почти спала. Когда я вышла из ванной, я вспомнила об одном небольшом, но срочном деле.
Набрав номер, данный мне Георгием, я дождалась ответа и сказала этому хриплому голосу:
— Спасибо…
— Это вам — спасибо, — ответили мне.
Я положила трубку на рычаг. Оставалось только одно совсем небольшое, но на этот раз очень неприятное дельце.
Но это я отложу на завтра…
Я заварила кофе, зажгла сигарету. Мне показалось, что я в раю.
— Отряхивая пыль со своих ног, оглянись и извлеки уроки из приключений, выпавших на твою долю… — вспомнила я, отпивая глоток крепкого напитка.
Блаженно вытянув ноги, я прикрыла глаза, отдаваясь уюту и спокойствию.
В мою дверь позвонили. Я открыла глаза и уставилась на дверь. Если это какой-нибудь клиент, я размозжу ему голову.
Звонили настойчиво.
Я открыла. На пороге стоял Леонид Иванович.
Я кивнула в ответ на приветствие.
— Дима дома, Таня. Спасибо. И…
Он протянул мне конверт с деньгами. Я посмотрела на конверт, потом подняла глаза на него.
— Здесь больше, чем я заработала… Это взятка? За молчание?
Он изобразил полное непонимание.
— О чем вы говорите, Таня? Я вас не понимаю…
— Вы ведь прекрасно знали Калинина, — тихо сказала я. — Более того, он звонил с телефона из вашего офиса… Если бы этого не случилось с вашим сыном, вам по-прежнему было бы наплевать, чем развлекаются люди из вашей «крыши»?
Он молчал, отодвигаясь к стене. Его щеки стали багровыми.
— Таня…
— Я не хочу говорить с вами. И ваши деньги…
Я поморщилась и швырнула сверток ему в лицо. Купюры разлетелись по полу.
— Таня, — взмолился он, неловко присаживаясь на корточки, пытаясь собрать бумажки.
При этом поза у него была столь нелепая, что я не выдержала и расхохоталась.
Нет ничего смешнее бизнесмена, ползающего на карачках и пытающегося собрать жалкие баксы!
* * *На этот раз я не видела снов. Просто летела в темноте, а мой путь украшали маленькие цветные шарики, именуемые сигнатюрами. Они складывались втрое, вчетверо, и я с удивлением поняла, что на них — цифры. Словно мои гадальные кости, ставшие кругленькими и светящимися.
— Мне не до вас, — призналась я. — Спать хочется…
Тогда они стали верещать так пронзительно, что я зажмурилась.
— Послушайте, — взмолилась я, — да оставьте же меня в покое! У меня сейчас одно-единственное желание — умереть тихонько в углу и наконец-то выспаться!
Но они все продолжали трезвонить…
Да это же в мою дверь, сообразила я, просыпаясь. «Кости» вообще мирно лежали на столе, в кисете. Молча лежали, не издавая никаких звуков.
Я потянулась и вылезла из кровати.
— Кто? — спросила я, накидывая на себя огромную Стасову рубашку.
Ответом мне было загадочное молчание. Вздохнув, я открыла дверь и уже начала произносить:
— Заходи, проклятый и коварный изменник…
Но осеклась на полуслове.
Никого на моей лестничной площадке не было. Перед дверью стояла лишь огромная корзина с алыми, чайными и белыми розами, наверное — штук сто! Я ошалела, уставившись в восторге на это великолепие.
Среди роз притаилась бутылка шампанского из дорогого магазина.
— «Вдова Клико», — удивленно прочла я на этикетке. Ничего себе, подарочки! Рядом скромно притулился блок сигарет «Собрание». Тоже не слабо. А венчала картину огромная коробка конфет, на которой, собственно, эта корзинища с дарами волхвов и стояла.
— Если это от провинившегося Стаса, то где сей негодник взял столько денег? — подумала я вслух.
— Тань, не закрывай! — услышала я голос Мельникова.
Неужели…
Он быстро рассеял мои подозрения, уставившись на найденные перед моей дверью дары.
— Ну и пиршество мы сейчас закатим! — радостно сообщил он, потирая руки. Он даже втащил корзину внутрь.
— Мельников, это вообще может оказаться не моим, — мрачно сообщила я, наблюдая, как он нахально открывает бутылку.
— Стояло же перед твоей дверью?
