Стиг Трентер - Нынче в порфире…
4. Вы считаете, что убийца (по-вашему, он же — незнакомец) пил из стакана, осколки которого валялись на полу, Гильберт — из того, что лежал на диване, а Свен Лесслер — из того, с остатками мединала, который стоял на стойке бара. Но, если вы помните, был еще и четвертый стакан — исчезнувший. Кто пил из четвертого стакана? Я?
А в целом ваша реконструкция кажется мне правдоподобной и вполне заслуживает доверия!!!
Раздосадованный, я скомкал бумажки и запихнул в карман. У Веспера Юнсона поистине талант — доводить людей до белого каления. Но в глубине души я не мог не признать, что его резкость была во многом оправданна. Кой-какие звенья моей гипотезы, бесспорно, едва держались.
Я вышел у Смедсбакксгатан и не спеша зашагал вверх, к Фурусундсгатан. Светлые фасады купались в лучах предвечернего солнца, длинные ряды маркиз пестрели сочными красками. Проходя мимо скверов, где гуляла с няньками детвора, я отметил, как опрятен и ухожен этот новый городской район. Даже слишком опрятен и ухожен. Ни тебе таинственных проулков, ни сумрачных задних дворов — вообще ничего живописного или причудливого в застройке. Все скроено по шаблону, все на один фасон. Нет, мне современный Ердет не по душе; жалко детей, которые растут здесь и в похожих местах. Откуда им взять пищу для фантазии в этом безликом окружении, где один квартал — точная копия другого? Какими блеклыми и бедными будут их детские воспоминания!
— Ах, это вы,— пробормотала Хелен Лесслер, открыв на мой звонок. Она была в цветастом фартуке, а голову повязала красным шарфом.
— Да,— сказал я с наигранной бодростью.— Наверно, я некстати?
Она покачала головой.
— Я сижу работаю. Может…— она помедлила,— может, зайдете?
— Был тут рядом по делу и решил заодно проведать вас,— говорил я, снимая шляпу в маленькой тесной прихожей. Удивительно, до чего шершавыми и бесформенными были на вкус эти лживые слова.
Я вошел в небольшую комнатку, где по одной стене теснились тахта, низкий столик, несколько стульев и книжный шкаф. Все остальное пространство занимал ткацкий станок. Надо же, кто бы мог подумать.
— Вот уж не предполагал, что вы ткете.
Нерешительным жестом Хелен Лесслер пригласила меня сесть.
— Я всегда любила ткать,— спокойно пояснила она и тоже села на табурет перед станком.— Этот станок я привезла от родителей.
— Вы собираетесь зарабатывать тканьем на жизнь? — спросил я.
— Надеюсь,— серьезно ответила она.— Пока что хожу на курсы.
— И эта профессия действительно может прокормить?
— Здесь, в Стокгольме, едва ли. Но я уеду в провинцию, когда закончу курсы.
Интересно, знает ли она, что унаследует после мужа четверть миллиона. Похоже, что нет.
Хелен повернулась к станку, перебирая пальцами нити основы. Когда она наклонилась, на ее лицо упал из окна солнечный луч. Эффект был поразительный. На секунду-другую ее лицо как бы озарилось изнутри. В нем вдруг обнаружилась какая-то странная жизнь. И дело было не столько в мимике, сколько в изменчивой игре света и тени на нежной коже.
Она поднялась, взяла с книжной полки вазочку с конфетами:
— Прошу вас.
Поднеся шоколад ко рту, я заметил, что она вдруг словно окаменела. Большие зеленые глаза наполнились страхом, выражение лица стало настороженным. Несколько мгновений она сидела недвижно, потом быстро поставила вазочку и бросилась в переднюю. Секунду спустя я услышал, как она открыла входную дверь.
Все стихло, я не выдержал и тоже вышел в переднюю. Она как раз закрыла дверь и повернулась ко мне.
— Что случилось? — удивленно спросил я.
— Да нет, ничего,— быстро пробормотала Хелен.
Мы возвратились в комнату. Она отошла к окну, где стояла ваза с первоцветами. Волосы, выбившиеся из-под шарфа, огнем пламенели на свету. Она не шевелилась, ничего не говорила.
— Все-таки что-то произошло,— сказал я наконец.— Кто-то был на лестнице?
Она покачала головой и едва слышно сказала:
— Мне почудилось. Там никого не было.
— Вы кого-нибудь ждете?
Хелен опять покачала головой. Потом медленно обернулась ко мне.
— Кто-то повадился стоять у меня под дверью,— прошептала она.— Я не знаю, кто это, но вчера вечером мельком его видела. Он убежал вниз, когда я открыла.
Я удивленно воззрился на нее.
— Что ему нужно?
— Не знаю. Стоит, и все.
— И ни разу не позвонил в квартиру?
— Не-ет.— Ее глаза смотрели с испугом.
— Идите сюда и сядьте,— попросил я.— Давайте-ка спокойно разберемся.— Я сунул ей за спину подушку и мягко сказал: — Вот так.
Она обмякла и благодарно посмотрела на меня. Я сел перед нею на стул.
— И давно это началось?
Она глубоко вздохнула.
— Со вчерашнего дня. После обеда сюда заезжали родственники Гильберта.
— Кто именно?
— Госпожа Денер и Нильс Лесслер с Мэри. Прознали, что мне плоховато. А примерно через час после их ухода я услыхала за дверью какой-то шорох. Подождала, думала — позвонят, но никто не позвонил. В конце концов я пошла и открыла. У двери никого не было, только по лестнице протопали шаги. То же самое повторилось вечером и сегодня утром. Правда, вечером я, как уже говорила, видела его.— Она помолчала и тихо добавила: — Утром здесь еще и петиция побывала.
Я серьезно глядел на нее.
— Зря вы не рассказали, что было в письме, которое пришло в понедельник от директора Лесслера. Не могу поверить, что вы нарочито мешаете полиции прояснить обстоятельства убийства вашего мужа и свекра.
Она посмотрела на меня как-то странно.
— Вы говорили с господином Юнсоном?
— Точнее, он со мной.
Она стиснула бледные губы и отвела взгляд.
— Дорогая моя, неужели вы не понимаете, что молчание чревато для вас неприятностями?! — Я положил руку ей на плечо. Оно было худенькое, как у школьницы.— Может, мне расскажете, о чем писал директор Лесслер?
Наши взгляды встретились. Зеленые глаза явно раздумывали.
— Это письмо никоим образом не связано со случившимся,— сказала Хелен неожиданно ледяным тоном.
— Но почему вы не хотите открыть, что именно там было написано? — спросил я.
Она медленно покачала головой.
— Свекор настоятельно просил этого не делать. Он меня никогда не подводил, и я его не подведу — особенно теперь, когда он мертв.
Кремень, а не женщина. Я вздохнул, достал портсигар, предложил ей сигарету. Она жестом отказалась.
— А вы курите, если хочется. Пожалуйста,— равнодушно сказала она.
Я затянулся раз-другой, чувствуя, что атмосфера резко изменилась. Задушевной она и раньше не была, но все-таки я безошибочно ощущал, что вот-вот завоюю ее доверие. Теперь же передо мной выросла холодная стена подозрительности. Откуда она взялась?
Когда я в конце концов встал и попрощался, она даже виду не подала, о чем думает. Рука в моей ладони была вялая, холодная.
— Может, загляну еще как-нибудь, если попаду в ваши края,— сказал я веселым тоном, который наверняка прозвучал до крайности фальшиво.
Я еще до лестницы не дошагал, а она уже захлопнула дверь.
Погруженный в унылые мысли, я вышел из парадной на улицу. Двойное фиаско. И задание провалил, и неприязнь у Хелен Лесслер вызвал. А теперь вот вдобавок стараюсь понять, что больнее.
Я свернул за угол, и тут мой взгляд упал на мрачную фигуру на противоположном тротуаре. Что-то в осанке этого человека разбудило смутные воспоминания.
В следующий миг меня словно током ударило: это же Лео Лесслер, черная овца в семье!
Я остановился и поспешно юркнул за припаркованный у тротуара грузовик. Нет, Лео меня не заметил. Он стоял, нервным жестом прикуривая сигарету. Потом осмотрелся и зашагал через дорогу. Я с напряженным интересом следил за ним и вовсе не удивился, когда он подошел к парадной Хелен. С опаской глянув по сторонам, он исчез в доме.
Я стоял за грузовиком, не зная, что делать. Что-то толкало меня броситься следом и что-то удерживало. Чудно он себя вел. Страдал манией преследования? Или вполне обоснованно подозревал, что кто-то сидит у него на пятках? Я огляделся, но поблизости не было ни души. Зачем он пошел к Хелен? Визит вежливости? Вряд ли. Судя по всему, Лео не из тех, кто без всякой задней мысли наносит визиты вежливости. А что, если именно он…
В этот миг парадная открылась, и Лео Лесслер вышел на улицу. Он быстро приближался ко мне, и я поспешно обогнул грузовик, чтобы не попасться ему на глаза. Когда он свернул за угол, я двинулся за ним.
Догадки роились у меня в голове. Может, Лео Лесслер и есть тот загадочный человек, который караулил у Хелен под дверью? Но в таком случае почему он выбрал столь странный способ шпионить? На этот вопрос я был ответить не в состоянии.
Зато я был вполне в состоянии украдкой последить за ним. Хотя для человека, не прошедшего выучки в полиции безопасности, задача была не из легких. Сложность заключалась не столько в том, чтобы «дичь» не обнаружила слежки, сколько в другом — не привлечь любопытства прохожих. Лео Лесслер то и дело оглядывался, и каждый раз я вынужден был пулей нырять в какой-нибудь подъезд или прятаться в сквере за кустом.