Илья Рясной - Вирус смерти
- Может, взорвав объект "X", мы закрыли дверь в их мир, - сказал я.
- А может, и нет, - возразил Веня.
- Что ты собираешься делать? - посмотрел на меня внимательно Острогин.
- Я пока еще генеральный директор фирмы "Техносервис-М". Покуда я тут ерундой занимался, у меня бизнес стоял. Деньги мимо текли. Центы и доллары. Буду работать.
- Ты же расшифрован, - нахмурился Острогин -Подручные Тролля, если они остались, знают, кто ты такой И однажды придут посчитаться.
- Вот я и подожду их.
Я снова стал бизнесменом. Дисциплинированная секретарша вежливо отвечала на звонки посетителей, назначала встречи и поила меня кофе. Англичане и финны вели со мной переговоры о взаимовыгодных контрактах. Я посещал светские тусовки, презентации, один ночной клуб, где собирались "новые русские" из числа сильно цивилизовавшихся бизнесменов, позабывших многие недавние привычки бандитов с большой дороги. Кроме того, мы с Матькой не прочь были заглянуть на огонек в московский кошачий клуб. Мои мысли витали вокруг новой выставки и того, как бы найти ей хорошую пару. Матька и мое отсутствие, и мое появление восприняла без особых эмоций, с достоинством, как и положено аристократкам. Впрочем, хорошее отношение она все-таки выражала, время от времени терлась о мои ноги пушистым боком и мурлыкала. Пока она жила вне дома, ее приучили к "Вискасу", больше ничего есть она не желала, а мне не нравилось, что она питается химической дрянью. Но о вкусах не спорят. И нужно уважать права кошек на нравящуюся им еду. Пришлось кормить ее консервами и пытаться вновь приучить к вареной рыбе.
Между тем зима перевалила за середину. Москва продолжала жить, как и раньше - болезненно-беспокойно, отчасти в страданиях, отчасти в сумасшедшем, припадочном веселье. Город гнил замусоренными улицами и вместе с тем взрастал восстанавливаемыми храмами. Что-то непонятное было в этой суете. Что-то непонятное было во мне. Я изменился. Я чувствовал присутствие рядом неизвестности. Пугающей. Опасной. Я ждал. Вся моя жизнь превратилась в ожидание.
По всем правилам мне нужно было менять крышу. Изменять внешность с помощью пластической операции, привычки. Чтобы те, с кем я общался, не узнали меня,
а это нелегко. Нас чаще узнают не по форме ушей и губ, а по привычным движениям, интонациям. Я должен был стать другим человеком. Ценность расшифрованного специалиста моего профиля резко падает. За исключением некоторых случаев. Таких, как сейчас, когда он служит живцом.
Я жил под страхом пули снайпера, взрывного устройства, подложенного в машину рядом с моей. Меня постоянно прикрывали мои ребята... Но за это время моя персона почти ни у кого не вызвала интереса. Разве только еще у парочки рэкетирских бригад, которые вежливо пытались выяснить, под кем мы стоим. Таких отморозков, как Каратист, больше не попадалось. Публика вежливая, учтивая; услышав об отмазке, о которой я позаботился, они сразу исчезали.
26 марта мне позвонил некто. Вежливо сообщил пароль, который мне оставил Фауст на самый крайний случай. Незнакомец назначил встречу. Я был прав. Ничего не закончилось. Игра продолжалась. В нее вступали новые фигуры, и я даже не знал, на чьей они стороне.
От таких встреч не отказываются. В семнадцать часов я стоял около фонтана в Петровском пассаже и ждал. Он подошел ко мне. Сказал слова пароля...
Впрочем, он мог ничего не говорить. Я и так распознал бы его.
Я сразу понял, что это не Фауст. И не Тролль. Их не вернешь из царства теней. Но этот некто был похож на них как две капли воды.
