Марина Серова - Господин легкого поведения
Машина ровно шла по проспекту в потоке других машин. Я внимательно следила за лицом Кравцова, пытаясь понять его замыслы.
— Работаешь, работаешь, создаешь, а потом приходит какой-то гад, и труд всей жизни разваливается на глазах, — болтал он без умолку о своей трудной судьбе. — Я ведь с самых низов начинал…
Нет, Кравцов не заказывал убийство Геворкяна, решила я, иначе к чему нанимать меня для своей защиты. Для отвода глаз, как свидетеля того, что на него самого покушались? Но я ничего подобного не видела и не могу являться свидетелем. Деньги вымогали, пытались завалить производство — это да. Если Кравцов запретил мне разговаривать с братом, то я побеседую с Портняжным при условии, конечно, что он захочет пойти со мной на контакт.
— Понимаете, наша продукция рассчитана на людей с небольшим достатком. Она дешевая, поэтому доступная, а бедных людей значительно больше, чем богатых, — продолжал Кравцов, в то время как мы въезжали на территорию предприятия. — Зеленский кичится, что у него ассортимент круче. А вы посмотрите, что чаще покупают в магазинах, его рожки или мои стаканчики?
— Совершенно с вами согласна, — поддакнула я.
Выбравшись из джипа, мы сразу пошли по территории, затем в цеха. Попова с главным технологом вовлекли Кравцова в дискуссию о качестве пищевых добавок и ароматизаторов, использовавшихся в различных сортах мороженого. Я подозвала к себе Владимира Калмыкова, заправлявшего автомат пленкой, и спросила, где мне найти того подозрительно умного наладчика, который везде сует нос.
— Он в ночную будет, сейчас его нет, — ответил Калмыков с несчастным лицом. — Я просил Попову поставить меня в другую смену, там коллектив получше, а она не поставила. Может, скажете ей, а? Я ведь вам помогаю.
— Хорошо, — пообещала я, однако выполнить обещание забыла, так как в цехе произошло очередное ЧП. Рабочие собрали линию кефира. Двое побежали включать, а один, странноватого вида слесарь, остался на месте следить за состоянием соединений, выкрикивая через каждые две минуты что-то нецензурное.
— Он всегда так, не обращайте внимания, — усмехнулся Калмыков, заметив мой удивленный взгляд. — Новенький, но думаю, долго не продержится.
Кравцов, не знавший особенностей своего рабочего, решил, что он чем-то взволнован, и подошел к нему. Вместо нормального ответа странный тип выдал поговорку, на девяносто процентов состоящую из мата.
— Я что-то не понял юмора, — разозлился Кравцов и посмотрел себе под ноги. — Что это за труба, не подскажете?
— Да хрен его знает. — Странноватый пожал плечами. Было похоже, что двухметровый поворот с приваренными по концам фланцами ему незнаком. Кравцов задрал вверх голову и заорал так, что Попова с технологом присели.
— Придурки! Вы забыли линию до конца собрать!
Я рванулась к нему, но опоздала на доли секунды. Мощная струя кефира из сотой трубы едва не смыла генерального директора «Молочных рек». Я остановилась, закрываясь от брызг. На другой стороне Попова схватилась за технолога, чтобы не упасть в обморок.
— Закрой задвижку! — крикнул странноватому Калмыков, но, поняв, что у него ступор, бросился сам к линии, вцепился в штурвал и стал бешено перебирать руками, вращая его. Тут же напор кефира иссяк. Без слов Кравцов пошел прочь, капая на пол ценным продуктом. Его дорогой костюм можно было смело выбрасывать. Лицо — сплошная кефирная маска, сквозь которую на окружающих таращились пылающие глаза директора. Я поспешила за ним. Двое рабочих, что бегали включать насосы, вскрикнув, попятились с нашего пути. Никто по дороге не отважился поинтересоваться, что случилось. Егор, протиравший тряпочкой ветровое стекло своего «БМВ», отвернулся в сторону, будто не заметил нас. Уверенным шагом Кравцов вошел в приемную и потребовал у опешившей Маши:
— Немедленно готовьте приказ. Всех работников цеха розлива лишить тридцати процентов зарплаты. Виновника утечки кефира — фамилию слесаря узнаете у Поповой — уволить по статье «невыполнение своих должностных обязанностей».
Я решила, пока директор не придет в себя, держаться подальше от приемной.
Заперев дверь своего кабинета, я отыскала в компьютере домашний телефон Геворкяна. Вдову финдиректора звали Мариной Сергеевной. Я набрала номер и, приложив к уху сотовый, прислушалась к длинным гудкам. На пятом мне ответил усталый женский голос.
— Марина Сергеевна, — сказала я, — здравствуйте. Вас беспокоит следователь прокуратуры Хомутова. Я хотела бы встретиться и задать вам несколько вопросов.
— Раньше дело по убийству моего мужа вел другой следователь, — удивленно ответила Марина Сергеевна.
— Дело передали мне, — нашлась я мгновенно и продолжила: — Мне придется начать все с начала и довести до конца.
— А что вы хотите от меня? — проговорила она тихо.
— Задать несколько вопросов, — повторила я. — Я бы могла к вам сегодня заехать часов в семь или около восьми. Вы как, не против?
— Хорошо, приезжайте, — ответила она.
Я попрощалась и повесила трубку. Будем надеяться, она сможет хоть немного прояснить ситуацию. Чтобы чем-нибудь занять себя, я решила просмотреть записи с камер наблюдения. Начала с камеры в своем кабинете. Запись, сделанная в мое отсутствие, должна была показать, посещал ли кто штаб-квартиру за это время. Оказалось, что никто не посещал, и я стерла ненужные файлы. Следующими стерла записи из цехов, из кабинета Зеленского. А запись из машины директора Грачевского жиркомбината заставила меня замереть. Я не поверила своим ушам, перекрутила назад. Зеленский сидел в своей «Ауди» и говорил по сотовому. Он отослал водителя погулять, приказав оставить двигатель включенным, набрал номер на сотовом и с выражением лица, которое мне совсем не понравилось, заговорил.
— Здравствуй. Ну как у тебя дела? — Пауза. — Про отравление слышал. Очень плохо. Сказано же было, что это должно выглядеть несчастным случаем или следствием изношенности оборудования. Я знаю, что «Молочные реки» скоро сами собой развалятся, но у меня нет времени ждать. Сделай то, за что тебе заплатили, завтра же ночью, иначе у тебя будут проблемы. — Пауза. — Ты хочешь знать какие, скажу. Начальник службы безопасности «Молочных рек» Филюшкин — полный отморозок. Если он узнает, что ты засланный казачок, множественные переломы тебе гарантированы. Кроме того, на тебе условный срок. Посидеть не хочешь? — После продолжительной паузы Зеленский удовлетворенно произнес: — Вот так бы раньше. Только без жертв. — Отключив телефон, он кликнул шофера, и на этом все закончилось. Я два раза прокрутила запись, чтобы выжать из нее как можно больше информации. Определить, что за номер набирал Зеленский, визуально не удалось. Обзор заслоняло водительское сиденье. Пользуясь инструкциями Юзера, я проверила телефон через сервер компании оператора сотовой связи. Делала подобное я в первый раз и, несмотря на это, все удалось. В вожделенном перечне звонков три были в мэрию, два директору сети магазинов, два домой и пятнадцать на телефоны сотрудников Грачевского жиркомбината. Разговор, свидетелем которого я только что была, состоялся, очевидно, с сотового, не зарегистрированного на Зеленского. В следующий раз буду умнее, устанавливая камеру. Установлю две — одну для обзора салона, другую для обзора пассажиров на заднем сиденье, или выясню, на каком месте предпочитает ездить объект слежки. Однако не все так уж плохо. Я знаю время проведения очередной диверсии — завтрашняя ночь. Преступник будет среди тридцати работников ночной смены. Суббота, никого из начальства — хорошо придумано. Место проведения диверсии — вопрос спорный. По разговору я поняла, что эта диверсия должна покончить с «Молочными реками». Если без жертв, то холодильно-компрессорную станцию можно сразу отмести, так как там аммиак. Насосную оборотной воды преступнику не затопить из-за сигнализации, к тому же там трое дежурных и камера наблюдения. Повреждение самих сетей водоснабжения, как и электрических сетей, устранимы в течение суток. Даже если сжечь целую подстанцию, то можно быстро бросить кабели в обход ее и запитать оборудование. Повреждение системы газоснабжения чревато взрывом, опять возможны человеческие жертвы, а без взрыва легко устранимо. Что же остается? Что может остановить работу предприятия минимум на неделю? Без чего нельзя работать? Что легко повредить и невозможно быстро восстановить?
В машине, когда мы с Кравцовым ехали с работы в его особняк, я задала не дававший мне покоя вопрос и заметила, что директор словно застыл от страха.
— Почему вы этим интересуетесь? — спросил он с подозрением.
— Не хочу вас пугать, но завтра ночью, похоже, намечается что-то крупное, — ответила я. — У меня есть запись, на которой Зеленский приказывает кому-то одним ударом покончить с вашим комбинатом.
