Аркадий Гендер - Проксима лжи
— А на теле денег не было? — полуутвердительно спросил он Дерябина, умышленно применив предлог «на».
— При теле, — тут же поправил Федора директор. — На себе такую сумму унести было бы проблематично. Я созвонился кое с кем в ЭмВэДэ, там сказали, что в протоколе, составленном нарядом милиции, ничего похожего на портфель или дипломат не значится.
— Коричневый кожаный кейс, — поправил теперь уже Дерябина Федор. — Я вчера оставался в офисе позже Алексея Дмитриевича. Когда он уходил, у него в руках был коричневый кожаный кейс.
— Да, его водитель Николай сказал мне, — совершенно безразлично отреагировал на эту информацию Дерябин.
«О чем рассказал Дерябину Николай — о кейсе, или обо мне?» — задал себе вопрос Федор и с облегчением подумал, что в любом случае обмолвиться о том, что он был вчера вечером в офисе, было правильным решением.
— А не могли деньги забрать сами милиционеры, которые обнаружили тело? — словно бы перебирая все возможные варианты, предположил Федор.
— Похоже, нет, — отрицательно покачал головой Дерябин. — Я навел справки, — наряд вызвала какая-то бабка из соседнего дома, которой не спалось, и она пошла гулять с собакой на час раньше обычного времени. Она и протокол подписала. Не было ничего рядом с телом. А сама бабка кейс ни за что не осмелилась бы взять, ее кондратий на месте хватил бы от страха!
Посмеялись, и Федор снова покосился на бутылку. От коньяка ему стало легко и комфортно, да и для эксплуатируемого им сейчас образа святой простоты имидж пьяненького был весьма кстати. Дерябин взгляд перехватил, показал бровями: мол, не стесняйся, наливай! Черт, не переборщить бы с погружением в образ!
— Я вот чего не могу понять: зачем вообще надо было брать с собой деньги? — продолжал разыгрывать спектакль Федор. — Неужели нельзя было оставить их в офисе, в сейфе?
— А-а, это вообще полный идиотизм, — безнадежно махнул рукой Дерябин. — Как вы понимаете, деньги предназначались вашим таджикам. Я вручил ему их вчера в обед, до конца дня за ними к вам в офис должен был приехать их главарь Бахтияр. Уже вечером звонит мне Куницын и говорит, что этот чертов Бахтияр, как он сказал, «где-то завис», за деньгами не приехал, а ключи от сейфа кто-то там увез, и что теперь ему деньги оставить негде! Ну, я с казал ему, все, что о нем думаю, велел не отпускать водителя, садиться с ним в машину и прямиком без остановок дуть к себе домой, на Рублевку.
— Так ведь я сам слышал, как Алексей Дмитриевич сказал Николаю: «Едем домой»! — как ему показалось, весьма к месту встрял Федор.
— Они и ехали, — поморщился Дерябин. — Только не доехали. Часа через полтора я позвонил ему домой, спрашиваю у его жены, приехал ли Алексей? Она говорит — нет, он позвонил и сказал, что планы, мол, у него изменились, и он приедет поздно, а, может быть, совсем не приедет. Рыдает, сопли пускает, — мол, наверное, Леша бабу на стороне завел. Я ей говорю — дура, надо переживать, что мужик с огромными деньжищщами в чемодане незнамо где, и незнамо, что с ним! Да если он у бабы какой, я Богу свечку поставлю! Как знал, что беда будет, э-эх!
Дерябин сокрушенно уронил голову и замолчал.
— Так удалось в результате выяснить, куда Алексей Дмитриевич поехал, когда у него «планы изменились»? — продолжил осторожные расспросы Федор. — Вы ведь, я так понял, вы разговаривали с водителем? Он-то что-нибудь внятное рассказывает?
Дерябин глубоко вздохнул, и Федор почувствовал, что директор с трудом сдерживается, чтобы не выругаться матом.
— Он рассказывает, что сразу, как они отъехали от офиса, Куницын кому-то позвонил, и довольно долго разговаривал, — все же удержав себя в руках, ответил Дерябин. — А потом, как им было поворачивать с Цветного бульвара на Садовое, приказал Николаю остановиться, сказал, что завтра доберется до офиса сам, и перешел пешком на Олимпийский проспект. Николай успел заметить, что там он поймал такси, которое уехало в направлении от центра.
«Ну, да, с Олимпийского они, наверное, свернули налево к театру Советской Армии, потом через Палиху на Дмитровку, и дальше на Коровинское шоссе, — представил себе последний маршрут живого Куницына Федор. — Все сходится!»
— Как он тогда на старом Арбате-то оказался? — в продолжение, скорее, собственных мыслей, чем следуя логике разговора, повесил в воздухе вопрос Федор.
Дерябин внимательно, как бы оценивающе, посмотрел на него, и медленно произнес:
— Дело в том, что пулю, пробившую голову Куницына, не нашли. Значит, его убили не на Арбате, тело туда привезли.
«Вот только кто же, если не менты, это сделал?!» — снова со всей прямотой встал перед Федором вопрос, и в сердце сразу вернулась тревога за Ирину.
— И — что из этого следует? — в полной растерянности не нашел спросить ничего лучшего Федор.
— А ничего, — пожал плечами Дерябин. — Кроме того, что убили его люди серьезные.
— Ну, да, очередное заказное убийство, — погруженный в собственные мрачные мысли, автоматически повторил слова ведущей «Криминального Вестника» Федор.
— Да какой черт заказное?! — неожиданно взорвался Дерябин, вскакивая с кресла. — Вы большее слушайте, что вам по телевизору плетут! А я всего лишь имел в виду, что грохнули его не случайные люди, раз смогли перевезти тело так, что этого никто не заметил. Но если бы это была реальная заказуха, деньги бы остались при теле, профессионалы левый куш не берут. Да уж лучше было бы так, а у ментов-то я уж как-нибудь свое забрал бы. А теперь поди, узнай, где и с кем господин Куницын провел последние часы своей жизни! Черт, это ж надо, с такими-то деньжищами по ночной Москве шляться! А мне теперь что делать, он там на своем том свете подумал?! Если честно, я не представляю, как без этих денег продолжать стройку! Правду он мне говорил, что таджики работают на последнем издыхании и, если срочно не заплатить, работа встанет? Когда у них там по плану забастовка — сегодня? В понедельник?
— Могу только сказать, что просили они денег ровно вдвое против того, что Куницын решил им заплатить, — угрюмо отозвался Федор. — Это я знаю точно.
— Час от часу не легче! Все, мне конец…,- пробормотал Дерябин, бескостным мешком плюхнулся в кресло и сокрушенно закрыл лицо правой, четырехпалой ладонью, чего, судя по всему, на людях никогда не делал.
Вид у него был совершенно убитый. «Ну, вот он и пришел, твой момент истины! — усмехнулся про себя Федор. Ты все выяснил, все проверил. Деньги эти Куницыну не принадлежат, это деньги Дерябина, заказчика строительства. Более того, потеря этих денег, судя по всему, чревата для директора завода большими неприятностями. Хоть сам он, видно, человек небедный, но и полмиллиона — деньги огромные. Может быть, для того, чтобы поддержать на плаву главное дело все своей жизни, Дерябин эти деньги занял, и у него тикают огромные проценты? Все, тянуть больше нельзя; прямо сейчас, в эту секунду, нужно принимать решение: рассказать про деньги, или нет. Подтвердить, прежде всего, себе самому, высокое звание порядочного человека, или, наплевав на все, что прививали родители, что с младых ногтей сам в себе культивировал, взять чужие деньги. Попытаться, возможно, на костях другого человека, построить собственное счастье. И ведь другого такого шанса не будет, Ирина права. И как все-таки хорошо, что на самом деле выбор перед ним, Федором Ионычевым, сейчас не стоит, просто он насколько можно оттягивает прекрасный момент своего морального триумфа. Верно говорят — перед смертью не надышишься. Но выпить-то можно! Федор из и так приполовиненной уже бутылки снова разлил в рюмки, протянул Дерябину. Тот отмахнулся — пей, я не буду.
— Я хотел сказать, — прокашлялся, как перед спичем на светском рауте, Федор, — что потерять сразу партнера по бизнесу и полмиллиона долларов, это, наверное, слишком тяжело. Я бы сказал, несправедливо. Предлагаю выпить за то, Евгений Эдуардович, чтобы возврат этих денег все же хоть немного облегчил для вас горечь утраты!
Получилось немного пьяненько и пафосновато, но зато от души. Федор Поднял рюмку, с обезоруживающей улыбкой городского сумасшедшего ожидая, когда Дерябин присоединится к тосту. Но тот, приотняв ладонь от лица, в образовавшуюся широкую щель между большим и средним пальцами настороженно посмотрел на Федора ровно так, как, не зная скрытого смысла тоста, и должен в был посмотреть. То есть, как на идиота.
— Вы, Федор Андреевич, то ли шутить изволите, то ли, простите, перебрали малость! Я вам битый час объясняю, что…, - ледяным тоном произнес Дерябин, и вдруг осекся: — А разве я говорил вам, что денег было пятьсот тысяч?
Ну, наконец-то, врубился! Федор медленно, со вкусом выпил коньяк, зажевал виноградиной, скромно потупил глаза:
— Нет, не говорили, Евгений Эдуардович. Но я это знаю точно, потому, что я их пересчитал.
Глава 7
