Николай Черкашин - Опасная игра
Запах касторового масла Еремеев уловил еще на площадке. Фрау Нойфель, как всегда, готовила на ужин крахмальные оладьи. Она удивилась, узнав, что молодой человек хочет выразить свое восхищение постельным бельем.
— О да! — расцвела польщенная хозяйка. — Это настоящее фламандское полотно!
— Я бы хотел послать своей матери несколько таких наволочек. Не подскажете ли вы, где их можно достать?
— Эти наволочки и простыни я покупала на шварцмаркте[8] возле кладбища.
— Я бы хотел разыскать того торговца, который продает такие чудесные вещи.
— Не знаю, как вам помочь… Это была женщина моих лет… Поищите ее возле цветочного киоска, где продают венки.
— Спасибо. Пожалуй, я так и сделаю.
На шварцмаркт удалось выбраться, на другой день после обеда. Тон торговле здесь задавали альтхафенские старухи.
Они откупались от признаков голода и нищеты вещами, нажитыми праведно и неправедно. Они откупились от них всем тем, что долгие годы украшало их гостиные и спальни, кабинеты и кухни. У Еремеева разбегались глаза от всей этой выставки никогда не виданных им полотеров и картофелечисток, механических яйцерезок и электрических кофеварок. Были тут и «зингеры» всех моделей — ручные, ножные, электроприводные, сверкали спицами и никелированными рулями «лендроверы» и «торпедо», наперебой голосили патефоны — польские, французские, немецкие, — демонстрируя мощность своих мембран. Продавались детские игрушки — заводные слоны и Санта-Клаусы, шагающие куклы в крахмальных чепцах и пластмассовые автоматы «шмайссер». Старик в зеленых очках и суконном кепи показывал остроту складной бритвы «золинген», сбривая посуху волосы с рук всех желающих испытать на себе превосходное качество лезвия.
У цветочного киоска, как Орест и ожидал, никаких старух с постельным бельем не оказалось. Это было бы слишком большой удачей, чтобы на нее рассчитывать всерьез. Зато там же, у каменного магазинчика с готическим верхом, Еремеев купил прекрасный костюм — серый, в крупную клетку.
И еще одну покупку сделал Орест возле цветочного киоска. Пробившись сквозь плечи любопытных, он увидел бронзовые фигурки каких-то восточных божков, собак, быков, несколько затейливых подсвечников и пару узкогорлых вазочек с гравированными узорами. Подождав, когда плотный дядя в розовых подтяжках поверх водолазного свитера переправит к себе в вещмешок обе вазочки, Еремеев, не торгуясь, купил мельхиорового сеттера и божка, танцующего на подставке, увитой бронзовыми лотосами.
Едва он успел засунуть фигурки в сверток с костюмом, как гомон большого торжища разорвала длинная автоматная очередь. Конец ее потонул в истошных женских визгах, воплях раненых, торопливой ругани мужчин. Еремеев укрылся за цветочным киоском. Выпустив еще одну очередь, автомат смолк. Стреляли, скорее всего, из развалин старинной аптеки. Именно туда бросился патруль, а за ним и несколько офицеров, оказавшихся неподалеку.
Орест тоже побежал к аптеке, огибая по пути лежащих в ожидании новых выстрелов и тех, кто не ждал уже ничего. Старик в зеленых очках вытянулся на боку, выронив свою роскошную бритву… Начальник патруля — пожилой лейтенант со скрещенными на погонах стволами — осторожно пострелял в черную дыру под рухнувшими сводами. Дыра молчала.
— Утек, гадюка! — выругался лейтенант и спрятал пистолет в обшарпанную кобуру.
Глава четвертая
СНОВА ПРОКЛЯТОЕ U
О происшествии на шварцмаркте майору Алешину доложили вместе с сообщением о новом взрыве на объекте «А». Объектом «А» именовался подземный авиационный завод, затопленный немцами на западной окраине города. Взрыв — третий по счету — случился во все той же злополучной штольне, где всего лишь три дня назад заработала отремонтированная насосная установка. К счастью, обеденный перерыв еще не окончился, так что обошлось без жертв, за исключением, впрочем, одной: в стволе штольни нашли куски тела диверсанта, подорвавшегося на собственной мине. Майор Алешин, захватив с собой капитана Горнового, немедленно выехал на объект «А». Перед отъездом он поручил капитану Сулаю взять комендантский взвод и разобрать вход в подвалы аптеки.
— Только осмотреть! — предупредил он настрого. — Никаких вылазок в подземные коммуникации!
Проскочив линии блок-постов, «виллис» остановился у серого портала железнодорожного въезда под землю. Здесь их встретил начальник осушительного участка, низенький краснолицый капитан в замызганной шинели.
— Цыбуцыкин, — хмуро представился он.
Пока шли по въездному тоннелю, скупо освещенному редкими лампочками, Алешин расспрашивал капитана.
Цыбуцыкин отвечал на вопросы охотно и даже предупредительно. Алешин понимал его состояние: несмотря на указание особого отдела ни на минуту не оставлять без надзора насосные установки, мотористы ушли на обед всем скопом.
Из рассказа начальника участка вырисовывалась такая картина: в час дня, как всегда, к порталу тоннельного въезда подкатила полуторка с обеденными термосами. Обедали здесь же, на поверхности, за сколоченными из досок столами. Едва принялись за второе, как из-под сводов тоннеля донесся глухой взрыв.
Офицеры подошли к сорванным дверям бункерной.
— Золотарев! — гаркнул капитан в глубину тоннеля. — Вруби фазу!
Тут же зажглась зарешеченная лампочка-переноска, уложенная поверх бухты провода. Алешин взял ее и шагнул в черный проем.
Остов дизель-насоса дыбился над полуовальным входом в затопленную штольню. Бетонный ствол штольни круто уходил вниз. Два гофрированных хобота, спущенных с насоса, мокли в черной воде бессильно и беспомощно. Подошел начальник участка и тоже заглянул в воду.
— Единственная штольня, которая поддается осушению, — вздохнул Цыбуцыкин. — По три метра в сутки проходили.
— Вот и беречь надо было! — не удержался Алешин. — Охрану выставлять! Глаз не спускать!.. У воды в штольне кто-нибудь дежурил?
— Днем мотористы поглядывали. А вот ночью…
— Так вот, впредь двоих ставить придется: и у воды, и у двери.
— Есть! Осторожнее! Похоже, бомба!
Алешин глянул под ноги — рядом лежала небольшая черная болванка, в самом деле похожая на бомбу.
— Баллон! — первым определил предмет Горновой. — Газовый баллончик. Вон вентиль у него. Баллон от немецкого легководолазного снаряжения. Я, правда, только на фото видал. А вот и в руках довелось подержать.
Тщательно упаковав в вещмешок баллончик и несколько обрывков прорезиненного костюма, контрразведчики выбрались на поверхность.
Во флигеле майора Алешина ждала шифрограмма: «По поступившим сведениям, в районе штольни «D» находится подземный цех с образцами опытных моторов для сверхмалых подводных лодок и быстроходных торпедных катеров».
Еремеев вернулся домой поздним вечером совершенно разбитый. Всю вторую половину дня он провел вместе с Сулаем на разборке развалин аптеки. И хотя кирпичные блоки растаскивал целый взвод, попотеть пришлось всем. Когда был разобран вход в аптечные подвалы, и Сулай, и Еремеев, и солдаты стали искать свежестреляные гильзы. Гильз не было. Ни одной!
Ползали на коленях, заглядывали во все щели, разгребли на полу весь кирпичный щебень.
— С гильзоуловителем этот гад стрелял, что ли? — гадал Сулай, морщась от боли в пояснице. — Ну не мог он все так чисто собрать. В полутьме, в спешке…
Капитан пообещал десять суток отпуска тому, кто отыщет хоть одну гильзу, и поиски возобновились с особым энтузиазмом. И тут Еремеев отличился: в углу подвала нашел втоптанную в грязь новенькую латунную гильзу. Сулай просветлел.
Пока шли поиски, двое каменщиков во главе с чернявым сержантом замуровали лаз из подвала в широкую бетонную трубу, выставив вовнутрь острые бутылочные осколки. Орест вспомнил, что именно так затыкал отец крысиные норы в одной из старых квартир.
Фрау Нойфель укладывалась рано. Еремеев, стараясь не греметь на кухне, заварил себе чай и перекусил в комнате холодной тушенкой с галетами. Сверток с покупками так и валялся на кровати. Первым делом Орест примерил серый костюм. Брюки были слегка велики в поясе, но пиджак сидел великолепно.
Мельхиоровую собачку Еремеев поставил на радиоприемник, а танцующего божка… Орест чуть не выронил статуэтку из рук. На лотосовом пьедестале изгибалась все та же зловещая буква U. Нет-нет, она не была начертана наспех… Она была аккуратно отлита вместе с самим пьедестальчиком и, видимо, что-то символизировала. На фабричную марку литера не походила. Слишком почетное место отводилось ей на пьедестале. Начальная буква имени бога? Есть ли такой бог?
Ответить на все эти вопросы мог только специалист-востоковед, и Орест решил заглянуть при случае в библиотеку Альтхафенского университета.
