Валерия Вербинина - Аквамариновое танго
Бюсси, который уже некоторое время ерзал на месте, не выдержал.
– Боюсь, вы не сказали нам того, что мы хотели услышать.
– Мне искренне жаль, что я разочаровал вас, комиссар.
– Бросьте, мсье Ансельм. Ваши увертки не приведут ни к чему хорошему. Нам известно, что имело место убийство. Так кто это сделал? Кто убил Лили Понс?
– Она сама, насколько я помню, – хладнокровно ответил Эрнест.
– Я думаю, что вы помните совсем другое, – мягко заметила Амалия. – Но вас связывает заговор молчания, в котором вы вынуждены участвовать. А может быть, у вас просто не хватает духу сказать правду.
– Даже если на мгновение предположить, что вы правы, – усмехнулся Эрнест, – должен вас разочаровать. Я ее не убивал.
– А ваш отчим?
Молодой человек поморщился.
– Если бы он пошел на убийство, то только по глупости. Или по какому-то роковому стечению обстоятельств. Нет, я не думаю, что он вообще мог кого-то убить.
– Какие отношения у него были с Лили?
– Хорошие, и даже очень.
– Вопрос стоял не об этом, мсье Ансельм, – тихо заметил Лемье. Эрнест повернулся к нему, словно только сейчас заметил его присутствие.
– Вы слишком много от меня требуете. Я не держал там свечку, если вы это имеете в виду.
– Да бросьте, – вмешался Бюсси. – Когда женатый мужчина в разгар войны уезжает из Парижа в гости к известной певице…
– Вы забываете, что он захватил с собой и меня, а значит, у него были вполне пристойные намерения. – Эрнест увидел, как сверкнули глаза Амалии, и выставил вперед ладонь. – Хорошо, хорошо, сударыня. Я готов признать, что Лили одно время была его любовницей, и никто из них этого не скрывал. Но прошу вас заметить, из этого вовсе не следует, что мой отчим должен был ее убить.
– Скажите, Лили Понс случаем не собиралась за него замуж?
– Он бы никогда на ней не женился, – без малейшего колебания ответил Эрнест.
– Почему?
– Большое удовольствие иметь жену, которая путалась с половиной Парижа, – пожал плечами молодой человек. – Понимаете, мой отчим был в определенном смысле чертовски консервативен. Если бы он женился, то только на честной женщине. Кроме того, вы почему-то запамятовали, что в то время он уже был женат.
– Он мог и развестись.
– Ради Лили? Никогда.
– Если Лили не собиралась замуж за вашего отчима, может быть, у нее были виды на кого-нибудь еще?
– Насколько я помню, у нее действительно был какой-то актер.
– Леон Жерве?
– Он самый. Кажется, она действительно была им увлечена, но все закончилось еще до того, как мы приехали в замок.
– Они что, расстались?
– Не совсем. Кажется, Лили обнаружила, что Леон ей изменяет.
– Да? И с кем же?
– С Евой Ларжильер, которая когда-то его вывела в звезды. Для Лили было крайне неприятно узнать, что ее обманывают с женщиной на двадцать лет старше, чем она сама.
– Ну что ж, – усмехнулась Амалия, – это доказывает, что либо та, которая старше, лучше, либо та, которая моложе, никуда не годится. Скажите, а какое впечатление Лили Понс вообще на вас производила?
– Она, конечно, не была красавицей, – помедлив, признался Эрнест. – Но она прямо-таки излучала обаяние. Она могла сказать немыслимую гадость, но таким милым тоном, что вы даже не думали на нее сердиться.
– Можно пример? – попросил Бюсси.
– Пример? Ну что ж… Однажды, когда мы сидели в столовой, зашел – не помню по какому поводу – разговор о детях. И Лили сказала, что терпеть их не может и что она даже рада, что ее сын умер и больше не докучает ей своим писком. Она, мол, так от него устала… – Он увидел выражение лица Амалии и поторопился объяснить: – Поймите, если бы я не слышал это своими ушами, я бы сам не поверил. И все же никто из тех, кто был тогда за столом, даже не подумал ей возразить, наоборот, кто-то даже улыбнулся…
– Собственно говоря, это был не ее сын, а ребенок сводной сестры, – сухо сказала Амалия. – И все же такие вещи нельзя говорить – даже в качестве шутки.
– В том-то и дело, что Лили было можно все, – спокойно ответил Эрнест. – Она всегда говорила, что ей вздумается, но таким тоном, с такими очаровательными ужимками, что никто на нее не обижался. По крайней мере, никто из мужчин.
– А женщины?
– Женщины? Гм… Боюсь, что они все дружно ее ненавидели.
– Потому что она нравилась мужчинам?
– Не только. По-моему, ей нравилось злить представительниц своего пола. Она просто наслаждалась, когда выводила их из себя.
– Из ваших слов вроде бы следует, что характер у нее был крайне непривлекательный, – заметил инспектор.
– Я уже говорил, что эта женщина была сплошное обаяние, – терпеливо проговорил Эрнест Ансельм. – И кто испытал это обаяние на себе, тот уже не обращал внимания на ее характер.
– Скажите, вы сами были в нее влюблены?
– Боюсь, я не был готов забыть, что она принадлежала к числу тех девиц, которые причиняли неприятности моей матери, – парировал молодой человек.
– То есть она вам не нравилась?
– Как может не нравится человек, в котором столько огня? Если бы она не покончила с собой и если бы я застрял в замке еще ненадолго, боюсь, мне пришлось бы послать свои принципы к черту.
– Она вас завлекала?
– Я бы сказал, она завлекала всех мужчин вокруг. Это нечто вроде привычки или рефлекса, называйте как хотите.
– Я хотел бы уточнить кое-что, – вмешался Анри. – Зачем отчим вообще взял вас с собой в гости к Лили?
– Он считал, что мне необходимо развеяться. В Париже во время войны было не слишком весело.
– Или он хотел возобновить отношения с Лили, а вы должны были в случае чего подтвердить матери, что между ними ничего не было?
– До чего же вы въедливы, – вздохнул Эрнест. – Вы так спрашиваете меня, словно я знаю, что у моего отчима было в голове. По-моему, его забавляла мысль свести меня с Лили. Он лелеял мысль воспитать меня по своему вкусу… сделать из меня некое подобие себя самого. Только вот такие щенки, как я, Лили никогда по-настоящему не интересовали. Она называла щенками слишком молодых людей, – пояснил Эрнест, – вроде меня или Жана Майена. Этот дурачок вообще был от нее без ума…
– Он сильно ее ревновал?
Замечательная постановка вопроса, помыслил Анри, с уважением глядя на Амалию. Не ревновал ли вообще, а сильно ли ревновал – чувствуете разницу?
– Он даже не пытался ее ревновать, – без малейшего колебания ответил Эрнест. – Жан, знаете ли, такой книжный юноша. Он в детстве болел, постоянно лежал в постели и только и делал, что читал книжки. По-моему, он вообразил, что встретил Прекрасную Даму, только вот на эту роль он избрал совершенно неподходящую особу – я говорю о Лили, конечно. Вряд ли Жан это понимал, хотя я не исключаю, что он просто не обращал на реальность внимания – ему вполне достаточно было его фантазий.
– Если бы Лили Понс убили и вам пришлось бы указать на убийцу, о ком вы бы подумали в первую очередь? – спросила Амалия.
– Умно, – пробормотал Эрнест, потирая рукой подбородок и пристально глядя на Амалию, – очень умно. Думаю, я бы поставил на Андре Делотра.
– Почему?
– Потому что он такой сухарь и такой правильный – даже жене не изменяет. Человек не может быть настолько правильным. Это во-первых, а во-вторых, после смерти Лили они с братцем и адвокатом Гийо провернули славную штуку с завещанием.
– Тогда, может быть, ее убил Жером Делотр? – поинтересовался Анри.
– Жером? – Эрнест задумался. – Нет. Этот человек не на своем месте и не в своей тарелке. Он с детства мечтал стать художником, но родители настояли, чтобы он занялся бизнесом. В результате в мире стало одним плохим художником меньше и одним плохим дельцом больше. Тем не менее он понемногу продолжает рисовать и, как и всякий художник, способен убить лишь того, кто скажет, что его картина никуда не годится. Кроме того, он без ума от импрессионистов и тратит кучу денег на покупку их работ. Впрочем, вам, наверное, все это неинтересно…
– Почему его жена Одетта поселилась тогда не в замке, а в деревне? – спросил Бюсси.
– Потому что Лили не пожелала ее видеть. Одетта считала ее потаскухой и не скрывала, что именно о ней думает.
– Тогда зачем Жером принял приглашение и поехал без жены?
– В то время они с братом серьезно зависели от Лили. Робер оказывал поддержку их бизнесу, а безутешная вдова… Словом, она дала им понять, что поможет братьям, но только если они будут ее уважать. Кажется, именно так она и выразилась. Одним словом, Жером никак не мог позволить себе ссору с ней.
– Мне почему-то кажется, что Лили была не из тех людей, которые не станут лишний раз злоупотреблять своей властью, – заметил Бюсси.
– Вам кажется совершенно правильно, комиссар. Только учтите, что, если сейчас вы и баронесса станете расспрашивать меня, не было ли в замке Поршер душераздирающих сцен, не топал ли кто ногами и не грозился ли лишить мадам жизни, я отвечу только одно: ничего такого не было. Лили действительно выставляла Делотров на посмешище, но делала это очень артистически, даже театрально. Словно они были актерами, а мы – зрителями.
