Николай Буянов - Бал для убийцы
— Ну, признавайся, где ты ее прячешь?
Друг детства, стремительно сатанея, смерчем прошелся по комнате, коридору, кухне и совмещенному санузлу. Потом, секунду поколебавшись, заглянул в шкаф.
— Может, скажешь, что случилось?
Он взглянул на Майю, устало вздохнул и опустился на стул.
— Не понимаю, что с ней творится.
— Переходный возраст, — успокаивающе сказала она.
— Ни черта подобного. Я заметил: с нынешнего сентября она как с цепи сорвалась. До этого была ребенок как ребенок. Я уж и в школу ходил, допрашивал учительницу… Очень хорошая девочка, говорит. Умная, начитанная, эрудированная. Дружит с другими девочками и мальчиками. Награждена пожизненным ношением переходного красного знамени… Хотя я забыл, что красное знамя отменено.
— А почему ты ко мне…
— Соседи насвистели в уши, — пояснил Сева. — Вот, мол, вы приличный человек, депутат, а дочурку-то, лыка не вяжущую, какие-то темные личности волокут в подъезд под белы руки.
Майя, увидев в углу, возле торшера, смятую и грязную Ликину шапочку, осторожно, носочком, отправила ее под диван.
— И часто за ней такое замечалось?
Сева чуточку подумал.
— Да нет, пожалуй. До этого безобразия на вечере она спиртным так сильно не увлекалась.
— Ты заходил к Вере Алексеевне?
— К теще? — Он хихикнул. — Само собой. Изобразил визит вежливости: на самом деле у нас отношения весьма добрые, вопреки массе анекдотов. Но не буду же я спрашивать, не прячет ли она под диваном пьяную внучку. Да и не станет Лика… Короче, я подумал в первую очередь о тебе, уж извини.
Уже на пороге Сева обернулся и неожиданно мягко сказал:
— Если сна появится — сделай одолжение, свистни. Торжественно обещаю, что пальцы ей в дверь совать не буду и горячим утюгом между лопаток водить тоже. Разве что отшлепаю для профилактики. — И ушел, несчастный баловень жизни.
Майя аккуратно прикрыла за ним дверь, прошла в комнату и сказала:
— Вылезай, отбой воздушной тревоги.
Откуда-то снаружи, из снежного месива, вдруг зашуршало, стукнула балконная дверь, и появилась дрожащая Келли, облепленная инеем, словно Снегурочка.
— Бог мой! — испугалась Майя. — Ты жива?
— Н-н-нет, — честно ответила та, лихорадочно пытаясь завернуться в украденное одеяло. — Папк-ка ушшшшелл?
— Ты же слышала.
Лика покачалась из стороны в сторону — маленькое трогательное существо, грустный гном со взъерошенными волосами. Как бы не простудилась, с тревогой подумала Майя.
— Он ни о чем не догадывается, — сказала она. — Он не знает, какой праздник ты сегодня отмечала.
— А если бы знал? — как-то очень по-взрослому отозвалась Келли и хлюпнула покрасневшим носом.
— Вся эта игра… — Артур покачал головой. — Отдает чем-то гнилым, не находишь?
— Зто не игра, — ответила Майя, искоса взглянув на Гришу — «гномик» с независимым видом молча семенил рядом.
Следователь встречал их у дверей школы в компании с новым охранником (тот кивнул Майе как давней знакомой) и милиционером в шинели и шапке-ушанке. Его Майя тоже узнала: всего сутки назад они встречались здесь же, чтобы вместе обнаружить труп в кабинете истории.
Вся честная компания (те, кого Майя сумела обзвонить и кто дал согласие участвовать в «реконструкции») собралась в вестибюле — Лера, Валя Савичева, Лика и Сева Бродников во главе (должно быть, просочился на закрытое мероприятие, воспользовавшись высоким общественным положением).
— Черт меня дернул согласиться, — пробормотал Артур. — Гришка еще ребенок, еще начнет заикаться…
— Он точно будет заикаться и вздрагивать от каждого шороха, если убийца так и останется на свободе, — огрызнулась Майя.
— Ладно, не заводись.
Накануне Майя почти весь вечер провела в обществе телефона, обзванивая и уговаривая участников маскарада — и пришли все, правда, без карнавальных костюмов и с крайне озабоченными лицами, отчего сборище в вестибюле напоминало не новогодний бал, а канувшее в Лету комсомольское собрание.
— Веселый вечерок, — озвучила эту мысль Лера Кузнецова. — Может, хоть музон врубят? Для достоверности.
— Заткнись, — беззлобно пробормотала Келли, мучившаяся головкой после недавнего демарша.
Она заметно нервничала. Собственно, нервничали все, только с разным оттенком: одни боязливо жались к родителям (те стояли отдельной кучкой и сдержанно гудели, точно потревоженный улей), другие, наоборот, демонстрировали полное пренебрежение к готовящемуся действию. (А мне плевать, я ни при чем. Так и запишите в протокол.). Обстановка способствовала: та же темень за окнами, но тогда в ней не было ничего зловещего, наоборот — канун праздника, детское ожидание чуда (рука Романа на талии), Снегурочки, принцы (для каждой Снегурочки — свой), драконы, ведьмы, павлины… И одинокий маленький гном — Майя только сейчас разглядела, что Гриша единственный был одет в новогодний костюм: желтое трико и красный капюшончик меж острых лопаток.
— Не бойся, — тихо сказала она, ласково взлохматив его вихры. — Ну не все же мы преступники.
— Я и не боюсь, — отозвался тот, однако по-прежнему настороженно поглядывая вокруг.
Нового охранника, заменившего на посту убитого Эдика, звали Андреем. Он подмигнул Майе, подошел к Колчину и встал рядом в позе киношного эсэсовца, расставив ноги и затолкав кулаки за ремень.
— Приступим, — произнес Николай Николаевич, выйдя на середину, точно фокусник на арену. — Сейчас мы попытаемся восстановить события вечера двадцать восьмого декабря — приблизительно с того момента, как вы, Василий Евгеньевич (кивок в сторону Гоца), закончили представление и удалились за кулисы. Андрей Стрельцов сыграет роль Эдуарда Безрукова. Вы, ребята, постарайтесь вспомнить и проделать то же самое, что делали на дискотеке.
Послышались неуверенные смешки: «То же самое? Катька, тогда давай целоваться». — «Обойдешься». — «Как это? Дяденька милиционер велит, чтоб все взаправду…» — «А по морде тоже взаправду?» — «Ой, девки, а я и не помню ничего…» — «Ты ж на бровях была, неудивительно». Они продолжают играть, с раздражением подумала Майя. Они не могут осознать, что убийца сейчас наверняка тут, среди них, и улыбается, и шутит, а нервы у него на пределе — неверный шаг, намек на опасность, и… Эдика, между прочим, он бил уже мертвого — двенадцать раз, там, где хватило бы и одного-двух ударов. Бил остервенело, с яростью…
— А музыка будет?
— А какая была музыка?
— «Демо». Убойная группа!
— Это потом, а в начале…
— Василий Евгеньевич, — тихо окликнул директора Колчин.
Тот растеряно оглянулся, нахмурился, сделал шаг по направлению к задней двери.
— Ну, я вышел за кулисы, задним коридором прошел к черному ходу, сел в машину…
— Нет, — вдруг выкрикнул кто-то из учеников.
Следователь тут же поймал его за плечо.
— Что значит «нет»?
— Мы с Мариной Лязиной и Венькой Катышевым играли в снежки… Ну, решили проветриться: в зале духота. «Волга» стояла на месте.
— Может быть, это была другая «Волга», похожая?
— Да нет, там и обезьянка на переднем стекле…
— В котором часу?
— Без двадцати одиннадцать. Марина спросила, а я посмотрел на часы — ей родители велели к одиннадцати домой явиться.
Колчин вопросительно взглянул на директора. Тот почти спокойно произнес:
— Возможно, я задержался: выкурил сигарету, переоделся…
— Где вы переодевались?
— Не помню, — отрезал тот.
— Не на третьем этаже?
— С какой стати?
— Вас видели поднимающимся по лестнице.
— Кто видел? — заорал Гоц. — Восьмилетний пацаненок?
— Девятилетний.
— Плевать. Я официально заявляю, что не буду в этом участвовать. Хоть на куски режьте.
Он, пошатываясь, сделал два шага по направлению к лестнице, взялся за перила, отразившись в зеркале. Гриша во все глаза смотрел вслед директору — та же картина, повторенная в мельчайших деталях: Гоц, сам того не осознавая, шел туда, куда направлялся (Майя была почти уверена!) в ночь убийства…
— Гришенька. — Николай Николаевич присел на корточки. — Расскажи, как ты играл в разведчика, пока взрослые были на дискотеке. Ты видел, что делал охранник?
Мальчик почему-то перевел взгляд на собственную сестру, застывшую в небрежной позе возле зеркала, и кивнул. Странная улыбка вдруг промелькнула на его лице — то ли лукавая, то ли торжествующая: видишь, мол, и я могу быть в центре внимания, вон сколько людей собралось тут ради меня, а ты все «малышня, малышня…». Впрочем, глаза оставались серьезными, хотя губы разъехались по всем правилам…
— Так ты видел охранника? Скажи нам, не бойся.
— Видел. Он вскочил со стула и бросил книжку на пол. А потом побежал наверх.
— За кем он побежал?
— Там кто-то был.
— Кто?
— Кто-то в карнавальном костюме.
Лера Кузнецова вдруг оживилась:
— Валька, а ведь ты тоже должна была заметить…
