Владимир Величко - Сыщики в белых халатах. Следствие ведет судмедэксперт
Иван Сидорович встал и пошел к двери, и в этот момент полковник спросил:
– Да, а где у тебя Гудков? Что-то третий день не видать на работе. Может, запил?
Майор несколько секунд так и стоял лицом к двери, потом, повернувшись, сказал:
– Так он же почти не пьет. Сегодня я его непременно разыщу и…
– Ладно, топай…
Начальник милиции прошел к двери, через которую вышел майор, и, повернув ключ, закрыл ее. Затем, пройдя по тканевой дорожке, отчего-то именуемой ковром, вошел в заднюю комнату для отдыха. Сидевший там мужчина в погонах майора вопросительно глянул на вошедшего:
– По-моему, товарищ… Василий Васильевич, вы ошибаетесь. Реакция на вопрос была абсолютно искренней, никакой игры. А вот вопроса про Гудкова он явно не ожидал, замешкался с ответом… – и, немного помолчав, недоуменно спросил: – Неужели он?
Колокутин тоже поднялся с диванчика и встал рядом, глядя на сплошную зеленую стену за окном:
– Вам бы эти ели срубить, Владимир Иванович! Отличное место для засады. А про Жабыко? Не знаю. Завтра и выясним. Меня гораздо больше беспокоит вопрос руды и американца, а уж потом и… этого Жабыки. Тьфу, ну и фамилия!
Остаток рабочего дня майор Жабыко приводил в порядок сейф и документы и при этом постоянно думал, не прокололись ли они где. Впрочем, Ляпа уже ничего не расскажет, Антоша – тоже. Потом, сидя за столом и рисуя непонятные узоры, майор еще раз прошелся по всем узловым моментам, за что могла бы зацепиться комиссия, но все вроде было в порядке. Уже в самом конце дня к зданию подкатили две черные «Волги» с номерами УВД Области. Из машин вылезли очень хмурые ребята, причем все как на подбор рослые и спортивные – «скорохваты». А среди них была парочка уже немолодых людей с умными и проницательными глазами. И впервые у майора появилось желание… исчезнуть, как Батя. По дороге домой он зашел в телефонную будку и, набрав привычный номер, сказал односложно:
– Номер три. Ни пуха!
Наутро в актовом зале собралось человек двадцать пять личного состава – все хмуро-торжественные и очень молчаливые.
Вскоре стали вызывать. Первый вышедший, когда его окружили любопытствующие коллеги, сказал:
– Вообще какая-то ерунда: сначала, как обычно, доложился. И знаете, какой первый вопрос был? – И тут же сам ответил: – Как звали вашего дедушку? И зачем им это? Единственный относящийся к делу был вопрос: где я был в момент ограбления и как, по вашему мнению, из личного состава РОВД кто-то замешан в ограблении?
– Майор Жабыко! – раздался голос от двери, и Иван Сидорович вошел в кабинет начальника. Там он цепко огляделся, и первое, что его поразило, то, что давешний майор милиции, что уже с неделю болтался по отделу, оказался полковником. Он и задал первый вопрос:
– Скажите, майор, когда, в каком году вы первый раз имели контакт с американцами?
Иван Сидорович ожидал всего – и вопросов об убийстве, и о деньгах, и о Ляпе с Антоном, но…
– Я… с американцами?.. С какими? – с искренним недоумением переспросил он.
– Вот фотография. Узнаете? – протянул тот майору фотографию, на которой Иван Сидорович с изумлением узнал себя и того прибалта, с кем случайно беседовал, когда лечился в санатории.
– Ха, да какой же это американец? Он из Прибалтики откуда-то. Он тогда просто подсел ко мне, мы поговорили минут десять и все, разошлись!
– А какие радиоактивные элементы вы передавали ему?
– И в мыслях не было. Зачем мне кому-то и что-то передавать? Тем более американцу, тем более радиоактивное?
Ответы майора были искренними, и полковник Колокутин видел, что вопросы шли, как говорится, мимо цели. Видел он и то, что если поначалу майор был напряжен как струна, то сейчас он расслабился, и в голосе его появилась нотка самоуверенности и превосходства.
«Не он, – с горечью подумал полковник. – Не он, вот это фокус! А что же за фон в его квартире? Ладно, об этом потом».
– Тогда поясните нам, как вы, майор, осуществили нападение на автобус, где находились деньги и оружие?
Майор побагровел и, казалось, еще минута, и его разорвет, – так налилось кровью его лицо:
– Да как вы смеете?..
– Смею! Ответьте на вопросы, разъясните недоумение, и вы свободны. А вот вопросы, на которые хотелось бы получить ответ:
– Вы знали еще до нападения на автобус, что Сидоров на самом деле – бывший вор в законе по кличке Касторка. Мы выяснили, что вы звонили на место вашей последней службы в исправительной колонии своему знакомому подполковнику Звонову, и он вам дал письменный ответ о боевой биографии Касторки. Вопрос: почему вы знали это и разыгрывали недоумение? Даже на вскрытии Касторки? Только не говорите, что всерьез заподозрили, что Касторка и судмедэксперт Окладников – родственники, хоть настоящая фамилия Касторки – тоже Окладников. И ответ здесь один – вы специально пускали следствие по ложному пути. И последнее, как у сотрудницы морга Анны Ляпиной оказались купюры, которые перевозили в том автобусе?
«Сука Анька, сука Ляпа! Ведь говорил, чтоб не смели», – подумал майор и ответил:
– А что вы меня спрашиваете? У них и спрашивайте!
– Мы у вас, майор, спрашиваем… Откуда у вас дома оказалась пачка купюр из того же автобуса?
– Подкинули…
– Хорошо, подкинули. Но зачем вы, майор, из сил выбиваясь, выясняли, куда и почему перевели судмедэксперта Окладникова?
– Так не чужой человек…
– …ага, особенно после того, как вы его так подставили с Касторкой, тем поддельным письмом. Трогательная забота. Кстати, мы нашли мастера, который писал это письмо, и он показал, что заказывать его приходил ваш подчиненный Гудков.
Вид у майора был неважный. Лицо красное, глаза бегают, руки нервно двигаются и полный разлад в голове: «все… конец… если бы не этот гэбэшник…»
– И последнее: кто такой Батя?
И нервы у майора не выдержали. Он вскочил и бросился к окну, пытаясь прямо сквозь стекло выпрыгнуть со второго этажа. Но раздался негромкий хлопок, и майор, словно споткнувшись, упал на пол, зажимая левое бедро рукой, а между пальцами набухало и сочилось кровавое пятно.
Эпилог
На этом историю про убийство инкассаторов можно было бы и закончить. Судмедэксперт Окладников вышел благополучно на работу и по-прежнему с увлечением занимается своей экспертной деятельностью. Майора Жабыко арестовали, и он, просидев в камере для подследственных полгода, заболел, был переведен в больницу и через пару месяцев там и умер – у него был выявлен рак желудка с метастазами. Как потом рассказал следователь прокуратуры, что вел это дело, болезнь эта приключилась из-за того, что майор носил на груди так называемый мелонг – тибетский амулет. А сделан он был, как потом выяснилось, из камня, содержащего большое количество урана, по сути из урановой руды. Кстати! Его майору подарил бурят, что освободился из колонии. Благодаря майора за хорошее отношение и даря мелонг, снятый со своей шеи, он сказал: «Амулет будет оберегать тебя до тех пор, пока ты не сделаешь людям зла. А как только ты принесешь зло в наш мир – мелонг тебя убьет». Вот и не знаешь, что после таких слов думать? Майор проносил на шее радиоактивный амулет не менее 10 лет, и ничего с ним за эти годы не произошло, но как только сам убил – то есть принес в мир зло – заболел и умер. Хотя здравомыслящие люди объясняют это так: никакой организм не выдержит присутствия радиоактивного элемента на груди. Удивительно даже, как Жабыко смог столько лет проносить его. А с другой стороны, бурят, что передал мелонг майору, был довольно преклонных лет и носил его на груди не менее полувека, и ничего!
О том, кто такой Батя, майор так и не сказал, деньги тоже не нашли. А потом случился 1991 год, и страна, в которой случилась эта история, исчезла с карты мира.
Но то знаменитое ограбление, ставшее первым в цепочке последующих и очень жестоких преступлений, все-таки получило свое продолжение, вернее свое логическое завершение, и случилось это так.
Стояло начало лета 1992 года. Было так же жарко, как и пять лет назад. Эксперт Окладников пришел на работу как всегда рано, но санитар Александр Иванович его опередил – уже гремел инструментами в секционном зале. На вскрытие в этот день было два трупа – дедушка, решивший покончить счеты с жизнью. Надев на шею петельку и шагнув со стула, повис в ней и умер, а также бабушка, умершая от какой-то болячки. Для установления характера этой болячки ее и направили на исследование. И вот, когда начали вскрывать бабушку, санитар вдруг уронил на кафельный пол секционный нож, и тут Эксперт вспомнил свой давний сон: бабушка… вскрытая… поднимается… санитар Александр. В этот момент Эксперт содрогнулся, ибо, посмотрев в лицо бабушки, узнал ту старушку из давнего сна. Точно – именно это лицо ему тогда и привиделось. Стало неприятно, и он – впервые в жизни – испугался. Вдруг мелькнула идиотская мысль, что сейчас бабушка начнет вставать. Но сон не повторился. У бабульки нашли тромбоз легочной артерии, от которого она умерла и спокойненько лежала на секционном столе, никак не реагируя ни на мысли, ни на манипуляции, производимые с ее мертвым телом.
