Андрей Константинов - Решальщики. Перезагрузка
— Ну молодец, Серега… Что не спросишь — все знаешь. А вот скажи-ка: дядя Саша давно у вас был? — спросил Петрухин и несколько напрягся. Нельзя было исключить, что Сережа ответит вдруг: дядя Саша тоже спит. Они с папой водки выпили и спят сейчас.
— Какой дядя Саша? — спросил Сережа. — Который Саша Матвеев, что у нас долги занял и в Питер уехал?
О как! Деньги занял и в Питер уехал… Прушный день, прушный! Информация сама текла в руки.
— Да-да, он самый, — сказал Петрухин. — Давно был он у вас?
— Давно… еще снег был. Это еще когда я Толику снежком в глаз попал, а его мама приходила к моей маме ругаться.
— Ух ты! Глаз-то, надеюсь, цел?
— Ага. Только синяк был.
— Ну и слава богу!.. Хорошо, Сережа. Спасибо тебе, здорово мы поговорили. Я, пожалуй, завтра позвоню. Вы завтра дома будете? На дачу не уезжаете?
— Нет. У нас нет дачи. Мы в двенадцать часов в гости к тете Вере пойдем.
— Вот и хорошо. Я папе утром позвоню. До свиданья, тезка.
— До свиданья, дядя Сережа…
Петрухин бросил трубку на рычаг и весело посмотрел на Купцова:
— Ай да дядя Саша! Он еще до кучи и долги отдавать не любит!..
— И не противно тебе из доверчивого ребетенка информацию качать? — с легким укором поинтересовался Леонид.
— Согласен, противно… Но зато — легко. Ладно, завтра с утреца я этого папу Володю достану. Ну что, звоним в Буйнакск? Раз пошла такая масть?
— Звоним! Только теперь, когда нам известна предполагаемая фамилия, неплохо бы для начала прозондировать почву через местных копов.
— Хм… А у тебя, оказывается, котелок того… Варит, когда захочет, — искренне-уважительно произнес Петрухин. — Вот только: у кого мы в такое время сможем выспросить за телефоны горячих дагестанских ментов?
— Да легко! Как поется в одной известной песне: «Я спросил у Яндекса, где моя любимая…»
— Нет, Леонид Николаевич, ты решительно начинаешь меня радовать! Не зря, ой не зря я все эти дни тебя кормлю, пою и всячески ублажаю.
— Ага. Чего ж не кормить, за чужой-то счет?
— А вот это уже детали. К общей концепции отношения не имеющие… Ладно, давай, буди своего Яндекса. А то я с ним, если честно, не очень дружу.
— Ффу! Пещерный человек!
— Сам ты… неандерталец. Я ж говорю: дружу, но не очень.
— Понятно. «Правильнописание есть, но оно хромает…»
…За каких-то пять минут приятели разыскали во Всемирной паутине телефон справочной службы Буйнакска и через нее вызнали, как позвонить в дежурную часть местного уголовного розыска. Короче, пёрло! Ух как же сегодня пёрло частным сыщикам-предпринимателям!..
— Теперь моя очередь общаться! — перехватил трубку Купцов.
— Да за-ради бога! Прошу! — великодушно разрешил Петрухин. — Запомни! Главное в разговоре: побольше цинизЬму. Людям это…
— Знаю-знаю, мать писала…
Но не успел Леонид набрать первые заветные цифры, как в кабинет, предварительно постучавшись, заглянула секретарша Алла:
— Я прошу прощения, господа. Виктор Альбертович вернулся и требует вас к себе.
— Ого! Прямо-аки и требует?.. Что ж, раз такое дело, придется пойти. Уважить господина работодателя. Лёньк?
— Слушай, сходи один. На фиг я там нужен? А я пока в Буйнакск попробую дозвониться. А?
— Вот так всегда… — поднимаясь, показушно вздохнул Дмитрий. — Как на ковер к начальству, так Петрухин…
Слегка приобняв — как бы рассеянно и невзначай, — секретаршу чуть пониже талии, — впрочем, та особо не возражала, — Петрухин покинул кабинет. Купцов же поплотнее прикрыл за ними дверь, положил рядом с аппаратом свой мобильник, переведенный в режим диктофона, и нетерпеливо снял телефонную трубку…
— …Ало! Кто это гаварыт? — отозвался после первого же гудка голос с ярко выраженным «кавказским» акцентом.
— Здравствуйте. Майор Андреев из уголовного розыска Санкт-Петербурга беспокоит.
— Старший лэтенант Гаджиев слюшает.
— Слушай, брат, выручай! У нас тут проблемка образовалась. Без твоей помощи никак… Как тебя зовут, старший лейтенант?
— Намик, тавариш майор.
— Брось, зови меня… хм… Игорь… Слушай, Намик, нам край нужно одного человечка прощупать. Я, конечно, могу послать официальный запрос. Но ты же понимаешь, сколько времени уйдет, пока я получу ответ. Помоги, брат! А я тебе здесь, в Питере, помогу, если возникнет такая потребность.
— А из какого райёна твой человек?
— А черт его знает из какого он района! Какая разница?
— Э-э, есть разница, дарагой. Если земляк мой — извини — я тебе ничего не скажу. У нас так принято, брат.
— Я понял, Намик. Нет так нет… но если сможешь — я твой должник. Короче, все, что у нас на него есть, это местный телефон — 64-61-17. И имя — Саша. Александр. Фамилия, предположительно, Матвеев.
— Харашо. Повиси, да?..
…В общей сложности «висел» Купцов минут семь. И все это время нервно гадал: то ли Намик элементарно забыл про него, то ли поставленная перед Буйнакском задача оказалась технически невыполнимой.
Но все-таки старший «лэтенант» разродился. И как разродился!..
— …Эй! Игорь! Ты еще тут?!
— Да-да, Намик. Слушаю тебя внимательно!
— Слюшаешь, да?.. Павезло! Пыши: Матвеев Александр Сергеевич. Не судимый. Радился в Буйнакске двадцать пятый февраля 1986-го… О! У меня младшый брат в этом году радился.
— Поздравляю!
— Э-э! Какое паздравляю! На зоне сидыт. Второй раз падряд.
— Тогда сочувствую.
— Праписан по адресу Свердловская, 15–41… Это твой Матвеев праписан, не брат.
— Я догадался.
— Телефон, который ты сказал, там, короче, стоит. Там его мама живет. Номер и серия паспорта называть? Не мамы, Матвеева?
— Да-да, конечно… Спасибо, брат! — Последнюю фразу Купцов произнес абсолютно искренне. Он действительно был бесконечно благодарен отзывчивому старшему лейтенанту Гаджиеву. — Скажи, что я могу для тебя сделать?
— Э-э, брат… Скажи, ты Апрашку знаешь?
— Знаю, конечно.
— Вот хорошо. Слушай, Игорь, сходи на Апрашку, найди там Мамуку… Мамука — брат мой.
— Так он же сидит?
— Э-э! Это Эдик сидит. Младший. А Мамука — старший.
— Понял.
— Мамука на Апрашке торгует. Скажи ему, что брат Намик привет ему передает.
— Хорошо, — ответил обескураженный Леонид. — Сделаю.
— Ай, маладэц! Пиши паспорт! Диктую по цифрам… Десять как «хэ»…
…Вот так оно всегда и бывает: не думали — не гадали, тыкались-мыкались. Как вдруг, буквально на ровном месте — бац-бац! — и в точку!
В результате к тому времени, когда Петрухин заканчивал свой доклад Брюнету о проведенных первичных оперативно-розыскных мероприятиях, условный Саша Трубников из бара «Трибунал» материализовался в Александра Сергеевича Матвеева. У этого Матвеева наличествовали все положенные человеку «атрибуты»: дата и место рождения. Паспорт с номером и серией. А также адрес, по которому он, к сожалению, не жил, и более-менее сносный словесный портрет. Были установлены даже некоторые факты его биографии. И, тем не менее, на сегодняшний день он все же продолжал оставаться «виртуальным». Другое дело, что вот Брюнета эта самая маленькая не-мелочь, похоже, абсолютно не волновала.
* * *— Ай да вы молодцы какие! — резюмировал Виктор Альбертович, выслушав доклад партнеров. — С такой информацией я уже могу идти к полицаям, хрен им между… Вот, дескать, граждане служивые, извольте — убийца. На блюдечке с голубой каемочкой. Утритесь! Вот вам данные Саши! Объявляйте его в федеральный или там какой угодно розыск и — вперед! Ищите!.. В общем, спасибо вам, мужики. Заклевали бы меня без вас, ей-богу!
— Тебя заклюешь, — немного хамовато бросил Петрухин.
Он вообще был не силен в части дипломатии. Особенно теперь, будучи человеком, не отягощенным погонами и красной «корочкой».
— Э-э, Борисыч… ты даже не представляешь, сколько мне за все эти годы крови попортили. Я иногда и сам думаю: а на хер мне все это надо?
— Бросай. В чем проблема? Бросай — и на заслуженный канарский отдых.
— В том-то и дело, что не могу. Бросить. Это, понимаешь, такое дело… Как баба, если влюбился. М-да… Извините за лирику. — Брюнет замолчал, побарабанил пальцами по столу. — В общем: спасибо. Выручили. Давайте прикинем: что я вам должен?
Приятели переглянулись.
При этом Леонид красноречиво показал глазами: дескать, ты — подрядчик, ты и банкуй.
— Вить, а может, повременишь с полицией? — вкрадчиво поинтересовался Петрухин.
— Почему это?
— Есть одна идея, Виктор Альбертович, — ответил за Дмитрия Купцов.
— Что же за идея?
— Идея простая: найти Матвеева.
Брюнет, похоже, был не шибко доволен. Вот только, в отличие от Петрухина, дипломатии он был обучен не в вузах, а самою жизнью, а потому — виду не подал. Примерно с полминуты он молчал, переваривая услышанное, затем сказал:
