Завещание - Маргарет Джоанна

Запись закончилась. Некоторое время я сидела на диване, пытаясь осознать услышанное. Осмотрелась по сторонам и пошла на кухню – эта комната была дальше всего от окна, выходящего на парковку. За мной вели слежку. Я должна обратиться в полицию. И… я не могу этого сделать. Безумие какое-то!

Положив диктофон в пакет, я отнесла его за мусорный контейнер. Неужели они наблюдают за мной прямо сейчас? Вокруг не было ни души, но уверенности я не чувствовала. Прослушанная запись все еще не укладывалась в голове. Нужно как следует подумать.

Я вернулась в квартиру и заперла дверь, перевела дыхание и крепко зажмурилась. Мне было очень страшно. Меня потряхивало, дрожь была так сильна, что я едва не расплескала воду, пытаясь нагреть чайник. Заварив чай, я даже не дала ему остыть – пила почти кипяток. Неужели Роза и правда доверила мне свою жизнь?

Наконец я улыбнулась, но улыбка вышла горькой.

Роза не просила ей помочь, а давала четкие указания. Она говорила, что я должна сделать, чтобы спасти ее жизнь. И свою собственную.

Глава семнадцатая

Я открыла ноутбук, чтобы договориться с Эндикоттом о встрече, на которой собиралась сказать ему, что хочу заняться исследованиями Розы. До чего же унизительно.

В почте меня ждало письмо от Уильяма:

Дорогая Изабель!

Самоубийство Роуз стало потрясением для всего нашего сообщества, поэтому я хотел узнать, как у тебя дела. Пожалуйста, дай знать, если тебе что-нибудь понадобится.

Не могла бы ты сегодня в час дня встретиться со мной и Найджелом в его кабинете? Мы хотели бы обсудить с тобой один деликатный вопрос.

Всего наилучшего,

Уильям

Я ответила, подтверждая встречу, и задумалась о том, как рассказать о своем желании заняться исследованиями Розы. Или можно подождать и встретиться с Уильямом после того, как я поговорю с Эндикоттом. Нет, лучше разобраться с этим «деликатным» вопросом побыстрее. И плевать, что обо мне подумают. Междоусобные разборки на кафедре теперь кажутся чем-то незначительным. Пора заняться вопросами жизни и смерти.

Быть может, мне следует рассказать Уильяму о записи. По крайней мере, тогда он поймет, почему я хочу заняться чужими исследованиями. Но нет, я не могу ничего рассказать Уильяму. Роза выразилась недвусмысленно. Что еще она сказала? Я записала все, что вспомнила, а потом уничтожила свои записи. Мне нужно сосредоточиться. Составить план. Я не устраивала стирку уже несколько недель, поэтому надела свою последнюю чистую водолазку, толстый свитер и шерстяные брюки, после чего отправилась в кабинет Эндикотта. Ровно в час постучала в дверь, и два голоса одновременно произнесли:

– Войдите.

И Эндикотт, и Уильям встали, чтобы пожать мне руку. Уильям предложил мне чашечку чая, а Эндикотт перешел сразу к делу:

– Я понимаю, что сейчас вас особенно трудно, Изабель. Всем известно, что вы с Розой были близки.

– Да, – сказала я, переводя взгляд с одного мужчины на другого. – Я много думала и решила, что хотела бы продолжить исследования Розы. Пытаясь найти эффективный подход к первоначальной теме своей диссертации, я то и дело захожу в тупик. Но наши с Розой темы во многом пересекаются. Мы с ней много раз это обсуждали.

Эндикотт сцепил пальцы в замок.

– Изабель, – начал он, – именно поэтому мы попросили вас сегодня прийти. Пусть ваш новый научный руководитель все вам объяснит.

– Что?..

– Роза получала особу стипендию, – вступил в разговор Уильям. – Кафедра и университет тоже получали определенные выплаты. Учитывая твои познания о Екатерине Медичи и ее окружении, мы решили, что ты идеально подходишь для работы над темой семьи Фальконе.

Я села, и мужчины последовали моему примеру.

– Я обсудил ситуацию с Найджелом, – продолжил Уильям, и они с Эндикоттом переглянулись. – Честно говоря, я думал, что исследование Розы близится к завершению, однако это оказалось не так. Работа, которую она проделала, была слегка поверхностной. Я признаю… – Уильям подошел к камину, где языки пламени бросали на его лицо пляшущие тени. – Я признаю, что безответственно отнесся к своим обязанностям научного руководителя.

– Уильям будет курировать вашу диссертацию, – пояснил Эндикотт, – впрочем, я всегда буду рад дать вам совет. Возможно, я не смогу быть одним членом диссертационного совета на вашей защите… Но не будем забегать далеко вперед.

– Огромное спасибо, что предоставили мне эту возможность, – сказала я.

– Тогда все решено, – заключил Эндикотт. – Можете начать разрабатывать план исследования.

– Я хотел переслать тебе некоторые документы, Изабель. Мы обсудим исследование после такого, как ты их просмотришь. Ну и конечно, ты всегда можешь позвонить мне или написать.

Вчера я бы ликовала от этих слов. Сегодня же все мои мысли были заняты только одним.

– Обещаю, что не разочарую вас.

Выйдя из кабинета, я увидела Шона, который стоял в коридоре и доедал сэндвич. Шон засунул последний кусочек в рот и посмотрел на меня так, словно я застала его за кражей печенья из банки.

– Привет, – сказал Шон. – Пойдем в «Джианни»?

– Звучит здорово.

Мы нашли свободный столик в глубине зала, заказали чай, и Шон сказал, что до него дошли слухи, будто мне отдают стипендию Розы, если я возьмусь за ее исследования.

– Откуда ты знаешь? Неужели стипендию сначала предложили тебе? – удивилась я.

– Не-а. Я и близко не разбираюсь в этой теме. Но мысль о стипендии прельщает, что есть, то есть.

– Стипендия большая? Мне ничего об этом не говорили. В любом случае, откуда ты узнал? Я сама узнала всего пять минут назад.

– Катрина сказала.

– Вот как. Она узнала раньше меня. Видимо, это означает, что все теперь в курсе.

– Типа того. Речь идет о деньгах, которые университет потеряет, если не найдет Розе замену. Катрина сказала, что сумма внушительная и что Роза пропустила несколько дедлайнов по своему последнему отчету. Сначала твоя научная руководительница, теперь вот Роза… выглядит так, словно мы прокляты.

– Шон, давай сменим тему? – Я поставила чашку на стол. – Как продвигается работа над английскими католическими беженцами? Ходил ли ты в горы?

– О нет. Можно сказать, что собственная стипендия приковывает меня к письменному столу. – Шон налил нам обоим еще чаю. – Я продолжаю совершенствовать свой французский. Он дается мне не так легко, как тебе. А вообще, как ты держишься?

– Лучше скажи, как там остальные. Мейрид, Люк? С ними все хорошо? Как ты сам? – Я накрыла руку Шона своей.

– Конечно, ты беспокоишься обо всех остальных. Дэнни чувствует себя получше. Люк в порядке, – ответил Шон. – Катрина и Берти – это Катрина и Берти. Мейрид не говорит на эту тему, но… Ты знаешь, какая она. Что касается меня, то я… понятия не имею.

– В каком смысле?

– Я чувствую себя ужасно из-за того, что я сказал тебе на выходных. Если бы я знал… – Шон посмотрел на часы и вскочил. – Черт, я опаздываю. Мне пора бежать. С тобой забываешь обо всем на свете. La belle dame sans merci. – Шон наклонился и неловко обнял меня.

Расставшись с Шоном, я направилась прямиком в библиотеку. Все компьютеры с выходом в Интернет были заняты, а поиск по библиотечному каталогу показал, что монографий о Фальконе здесь нет.

В отделе, посвященном эпохе Возрождения, я отыскала все недавно опубликованные книги, которые могли помочь, и принялась искать имя Фальконе в указателе. Мне удалось найти лишь несколько случайных упоминаний, в том числе в справочнике по Европе шестнадцатого века. Голова гудела, а я пробыла в библиотеке всего два часа. Трудно было поверить, что Роза нашла такую неисследованную тему.

Ближе к вечеру я заглянула к себе в офис. Мейрид сидела за столом и что-то печатала.

– О, ты здесь, – сказала Мейрид, и по тому, как дрогнул ее голос, я поняла, что она рада меня видеть. – Тебя уговорили заняться исследованиями Розы?