Владимир Бацалев - Кегельбан для безруких, Запись актов гражданского состояния
-- Я не умею целоваться, -- созналась Марина.
-- Разве ты до меня ни с кем не целовалась?
-- Меня целовали... а я стояла, смотрела... иногда улыбаюсь. Мне казалось, что меня хотят съесть то понарошку, то взаправду. И сейчас кажется, когда ты рот раскрываешь.
-- А-а-ам! -- сказал Подряников и засмеялся. -- Я научу тебя целоваться.
-- Разве этому учат?
-- Ну, раз ты не умеешь, а я умею, значит, учат...
В этот момент вошел Иван: сначала -- в квартиру, а потом -- в ванную комнату; схватил за шиворот стоявшего спиной Подряникова и выкинул из ванной. Раздался треск рвущейся ткани. Марина вскрикнула, а Саша полетел на кафель. Иван поставил отбивающегося Подряникова на ноги и двинул кулаком в зубы. Саша отлетел к входной двери. Иван опять поставил его на ноги, превращая пиджак в мокрые лохмотья, повторил удар и захлопнул дверь.
-- Шлюха! -- сказал Иван.
-- А ты на зверя похож, -- сказала Марина и села на дно ванной.
-- Хватит! -- сказал Иван. -- Ищи себе другого евнуха! Или сшей пояс верности. Спроси у Сусанина, как это делается: он все знает.
-- Что же я могу с собой поделать? -- спросила Марина. -- Мне его стало жалко...
-- Может, тебе еще Сплю позвать? Он тоже стонет по твоим ногам, когда стоит на один пролет ниже на лестничной клетке! Пожалей его, безголового! Ну, что ревешь, дура?!
-- Мне себя тоже жалко, -- сказала Марина, -- такая хорошая девушка и такая несчастная.
-- Ладно, все это бесполезные разговоры, -- сказал Иван. -- Меня ждет койка в женском изоляторе.
-- Не уходи, -- попросила Марина. -- Придет Подряников -- что я буду делать?
-- Ноги расставишь! -- крикнул Иван и хлопнул дверью... ...Саша очнулся на лестничной клетке в луже воды. По его
голове кто-то бил молотком. Он попробовал заслонить голову руками, но удары продолжали сыпаться со всех сторон. Встав на четвереньки, Саша кое-как стал спускаться по лестнице. Пробегавший мимо Иван не удержался и дал ему пинка. Подряников, как колобок, скатился к нижней ступеньке пролета. Там он подполз к квартире Сплю, встал, уцепившись за ручку двери, и позвонил. Чертоватая пробормотала: "Господи!" -- и втащила его внутрь квартиры.
Любка положила Подряникова на софу, переодела в сухое белье мужа и накрыла лоб мокрым полотенцем.
-- Допрыгался, кобель, -- сказала она.
-- Заткнись! -- приказал он и спросил: -- А откуда ты знаешь?
-- Уже весь дом знает, -- ответила Любка. -- Зачем ты ван дер Югина обидел? Он последнее время очень злой стал...
-- Я его утоплю, как Муму, -- сказал Подряников...
...Вволю нарыдавшись, Сплю заснул. Вот какой привиделся ему сон:
"То ли он в военном трибунале, то ли в райсуде, а на скамье подсудимых -- жена Любка. Тут же в председательском кресле сидит товарищ Примеров, а на ручке кресла примостился грозный редактор Куриляпов.
-- Как так? -- спрашивает Куриляпов таким страшным голосом, что даже брови его переползают через лоб и прячутся в волосах. -- Как так, рядовая Чертоватая? По какому праву и какой обязанности не стали вы для товарища майора полноценной супругой? Почему не подарили стране солдата, на худой конец, -- санитарку? Почему выкручивали ему руки, отнимали заслуженную пенсию и тратили на безделушки? Кто приказал?
Чуть не плача, Любка отвечает:
-- Разжалуйте меня, товарищи судьи, и накажите штрафбатом. Я проявила слепоту, недоверие к старшему по званию, потому что я политически малограмотная и плохо соображаю, что семья -- ячейка нашей армии и военно-морского флота. Простите меня, я сегодня же отдамся товарищу майору и верну пенсию.
Встает товарищ Примеров и говорит:
-- Приказываю отличнику боевой и политической подготовки сержанту Подряникову стать наставником рядовой Чертоватой.
Входит Подряников с ключами от чердака.
-- А если я не справлюсь, -- говорит он, -- то наставником осужденной может стать любой желающий..."
...Немного оправившись, Саша сел за стол и попросил у Чертоватой бумагу и копирку. Он написал заявление в милицию и сказал:
-- Вот оригинал, а вот копия. С копией ты пойдешь к этому идиоту и скажешь, что, если он не хочет в тюрьму, пусть дает сто рублей.
-- А я здесь при чем? -- спросила Чертоватая.
-- Люба, делай, что тебе говорят.
-- А сам? Боишься еще раз по морде получить?
-- Ты хочешь неприятностей? Они будут у тебя. Я расскажу товарищу Примерову, как мимо него прошел на складе единственный рулон китайского линолеума и как он оказался у его подчиненной в квартире.
-- Не пугай: Примерова я давно купила с потрохами.
-- Любка, ты меня знаешь, -- сказал Подряников, -- случай подвернется -- раздавлю...
-- Сам ты дурак! -- сказала Чертоватая. -- Ну, откуда он возьмет сто рублей? Он таких денег в руках не держал!
-- Это его трудности... Пусть продаст что-нибудь, пусть займет.
-- Кто ему даст, кроме Сусанина? Ты хочешь сцепиться с Сусаниным?
-- Хочу. Он мне надоел своими выкрутасами... Я не могу тебе сейчас много сказать, скажу только, что Сусанин и еще кое-кто доживают последние деньки. Скоро будет перемена декораций. Но об этом надо помалкивать. Ты все поняла?
-- Все, -- сказала Любка и пошла к двери.
-- Заодно вынь своего супруга с чердака, -- крикнул Подряников и бросил ключ.
Тут же из-под кровати выскочил ван дер Югин и тоже побежал к двери, но Любка уже захлопнула ее, и ван дер Югин стал прыгать, чтобы достать до замка.
-- Иди сюда, долгожитель. Чего боишься? Не трону, -- пожал Подряников. -- Давай дружить.
-- Ты свовофь, -- сказал И.
-- Сам виноват. Зачем кусаешься? -- спросил Саша.
-- Ты мне субы не саковаливай, -- сказал ван дер Югин.
-- Я тебе новые вставлю, -- пообещал Подряников. -- А пока, дружок, сослужи-ка мне одну службу. Ну и я тебя отблагодарю. Квартиру я, конечно, не отдам, а вот пистолетик твой могу забрать из милиции. Будешь опять стрелять, в кого пожелаешь.
-- Я в твой самок квостей налофыл, ты тепель в том не войдеф, -- сказал ван дер Югин, выскочил на балкон и по пожарной лестнице убежал в квартиру Марины.
-- Вот маленькая дрянь! -- сказал Подряников. -- Ладно, и до тебя доберемся...
Иван пришел в больницу, открыл дверь женского изолятора и огляделся. Все лежало на своих местах, даже пыль и деньги. Он плюхнулся на койку, она заскрипела и загудела, как колокол, в который залетел ветер. И Ивану этот гул, неразрушаемый ничьим голосом, показался пыткой, словно кто-то через ухо вытаскивал из него нерв. Он вышел в больничный коридор и побрел к дежурной сестре, которая спала за столом, обняв телефонный аппарат как подушку.
-- Сестренка, -- сказал Иван, хотя "сестренке" перевалило за пятьдесят, -- достань мне спирта, -- и протянул ей пять рублей.
Бабка вынула из-под пола склянку.
-- Чистый? -- спросил Иван.
-- В больницу грязь не возят, -- зевнула бабка и спрятала бумажку в подол...
...Проснувшись, Сплю стал ходить по чердаку и искать, чем бы поживиться, но нашел только два обглоданных кошачьих скелета и помойное ведро Столика. Он хотел спрятаться в нем от ворон и жить до смерти, залез двумя ногами и еле-еле потом выбрался. С тоски Сплю просунул голову в вентиляционное окошко и издал трубный звук, от которого содрогнулся дом. Звук этот означал: "Мне скучно и грустно, почему никто не приходит меня развлечь?" Но жильцам было не до майорского воя -- по телевизору шел к развязке фильм про неуловимого разведчика. Только два подростка старшего школьного возраста замерли посреди улицы, и один сказал другому:
-- Смотри, куда дурак залез! Докинешь до него?
Другой поднял камень и кинул в торчавшую из стены майорскую голову, но не докинул и разбил стекло в квартире Анны Петровны.
-- Мало каши ел, -- сказал он о себе...
Тогда Сплю вскарабкался по лестнице и через люк высунул голову на крышу, но, увидев кресты телеантенн, так испугался, что, перекрестившись, упал в могилу чердака и задрыгал ногами и руками. Черные дьяволы бросились со всех углов и балок на поверженную жертву. "За-дол-бят!" -- довольно-таки быстро сообразил майор и сделал под себя.
-- А ну! Кыш! -- раздался спасительный крик жены...
...В туалете Иван взял с умывальника стакан и выплеснул в него спирт. Потом вылил спирт в горло, запил водой из-под крана и стал следить за своей физиономией в зеркале. Физиономия медленно расплывалась, и одновременно туалет наполнялся голосами Иван услышал, как унитазы ругались друг с другом на всех этажах, переливая брань по трубам, как кран фырчал на них, а электрополотенце пело и посвистывало отрешенно, себе под нос теплым воздухом.
-- Что вы ссоритесь? -- спросил он сантехнику. -- Обидно, что не созданы для прекрасного? Я -- человек -- как бы создан для этого. Но если бы вы знали, сколько г... мне приходится поглощать каждый день! Если б знали, как тошно жить а грязи по горло и не понимать, кто тебя затащил в эту трясину, кто сделал из тебя детский волчок, игрушку, которая работает вхолостую, на потеху другим... Хотя и этим другим не до смеха и они не понимают, как вляпались по уши...
