Френсис Уилсон - Прикосновение
Мак-Криди улыбнулся, хотя улыбка эта стоила ему немалых усилий.
- Ну, ну, уважаемый доктор Эксфорд, снимите с вашего лица это циничное выражение. Вы же понимаете, что мне хотелось бы расследовать каждый из случаев так называемого чудесного исцеления. На днях...
- Балмер - никакой не целитель. Он самый что ни на есть обычный практикующий семейный врач. Я подчеркиваю - обычный. Вы рискуете тем, что нас с вами примут за сумасшедших, если мы будем искать здесь чудо!
Мак-Криди рассмеялся.
- Я мог бы слушать вас целый день напролет, Чарльз, - мне чертовски нравится ваш английский акцент.
Чарльз не уставал удивляться тому, какое сильное впечатление производил на американцев его британский акцент. Он казался им признаком особого аристократизма. Но сам-то он знал, что в Англии его акцент сразу определили бы как сленг Паддингтона, а само его происхождение - из рабочей среды.
- И все же, - повторил сенатор, настаивая на продолжении этой темы, об этом исцелении ходят слухи.
- Что вы называете слухами?
- Чарльз, вы же знаете, как это бывает: то тут, то там - в прачечной или в супермаркете - кто-то обронил неосторожное замечание, которое мог случайно подхватить кто-нибудь из репортеров, работающих на одну из моих газет, а в конечном итоге эта информация поступает ко мне.
- Прекрасно, но о чем все-таки идет речь?
- Говорят о том, что люди с хроническими заболеваниями, прогрессирующими расстройствами, острыми формами болезни и все такое прочее излечивались, стоило Балмеру прикоснуться к ним каким-то особенным образом.
- Все это идиотские выдумки!
Мак-Криди снова улыбнулся.
- Да, кстати. Я как раз хотел вас спросить - на этом приеме у Нэш некто мистер Каннингхэм получил сильное ранение с обильным кровотечением.
- Кровь Христова!
- Вот опять это слово - кровь.
- У вас что, на этом приеме присутствовал личный осведомитель?
- Конечно же нет. Но было бы большой глупостью с моей стороны, если бы я, владея сетью газет и имея в своем подчинении всех этих издателей и репортеров, не стал бы использовать их способности, когда в этом возникает необходимость, не правда ли?
Чарльз молча кивнул. Ему не очень-то нравилось, что кто-то лезет в его неслужебные дела, но он не мог найти подходящих причин протестовать.
Мак-Криди, казалось, прочитал его мысли.
- Не беспокойтесь, Чарльз. Это вовсе не было расследованием по вашему делу. Я просто хотел, чтобы кто-то разобрался в причинах инцидента, возникшего между моим уважаемым коллегой, конгрессменом Свитцером, и главой муниципальной службы этого благословенного города. Я по опыту знаю, что со своими коллегами куда легче сладить, если имеешь на руках информацию о их неблаговидных поступках и высказываниях.
Чарльз опять кивнул. "Ищет компромат на Свитцера", - подумал он. А вслух сказал:
- Этот же метод применяется и в исследованиях Фонда.
- Совершенно верно. К сожалению, единственное, что можно вменить в вину конгрессмену, - так это то, что он не подставил другую щеку, а ответил Каннингхэму тем же, или даже еще похлеще, применив силу. А с точки зрения многих избирателей, это скорее достоинство нежели недостаток. Итак, расследование было прекращено.
Он с минуту помолчал. Столь длительный монолог, по-видимому, утомил его.
- Но в ходе расследования всплыл совершенно неожиданный факт: одна из дам, наблюдавшая за дракой, упомянула в интервью, что она сама видела, как Каннингхэм получил страшную рану на затылке. Она сказала также, что кровь из раны била фонтаном, - мне кажется, именно так она и выразилась. Но вслед за тем какой-то незнакомец, в дальнейшем оказавшийся доктором Аланом Балмером, возложил руку на рану, и та мгновенно перестала кровоточить и закрылась.
Чарльз рассмеялся.
- По-видимому, эта дама была еще более пьяна, чем сам Каннингхэм!
- Возможно. Так, кстати, подумал и этот репортер. Но недавно он услышал разговор о случаях "чудесного исцеления" в клинике на Лонг-Айленде, в котором опять прозвучало имя доктора Балмера, и репортер сообщил об этом своему издателю, а тот связался со мной. - Глаза сенатора из-под набрякших век буравили Чарльза. - Итак, вы были на том приеме. Что вы видели?
На мгновение Чарльз задумался. Действительно, было очень много крови. Он вспомнил, что кровь залила облицовку камина и стену. Но к моменту, когда он подошел поближе, рана напоминала скорее царапину. Могло ли быть?..
- Я видел очень много крови, что в общем-то еще ничего не значит. Черепные раны кровоточат очень сильно, независимо от их размеров и глубины. Я не раз видел головы, буквально покрытые кровью, выступившей из раны длиной всего в два сантиметра и едва ли в один сантиметр глубиной. Не тратьте времени понапрасну, сенатор, в поисках чудодейственной целительной силы доктора Алана Балмера.
- Я никогда не трачу своего времени даром, Чарльз, - холодно ответил сенатор. - Никогда.
Глава 12
Сенатор
"Эх, Чарльз, - подумал Мак-Криди, когда Эксфорд вышел. - Фома неверующий".
Он откинулся на спинку кресла и, как это часто случалось, задумался о своем главном "придворном" враче. И что в этом удивительного? Их судьбы тесно переплелись, и это сплетение будет существовать до тех пор, пока Мак-Криди болеет.
Несмотря на то, что Чарльз был врачом и ко всему прочему довольно крупным негодяем, Мак-Криди в глубине души питал к руководителю исследовательского отдела тайную слабость. Возможно, потому, что Чарльз ни на что не претендовал. Он не скрывал, что является убежденным атеистом и материалистом, органически не способным принять ничего, что не поддавалось бы научному объяснению, ничего из того, что нельзя наблюдать, измерить и квалифицировать, для него просто не существовало. Удивительный тип, этот доктор Чарльз: он начисто лишен каких бы то ни было предубеждений. Человеческие существа, с его точки зрения, - всего лишь множество клеток, связанных биохимическими реакциями. Он однажды заявил Мак-Криди, что мечтает свести деятельность человеческого мозга к ряду основных нейрохимических реакций.
Все идет хорошо, пока у вас хорошее здоровье. Но когда вы больны и современная медицина не может вам помочь... тогда вы ищете помощи в чем-то ином. Вы молитесь, даже когда не верите в Бога, обращаетесь к целителям, даже если не верите в чудеса. И тогда вам уже не так просто отделаться насмешками и пренебрежительными замечаниями. Вы ищете везде, где только можно, и идете по любому следу, покуда нб окажется, что и он ведет к ложной цели. И тогда вы стараетесь изыскать какой-нибудь другой путь...
Без надежды жить нельзя.
Мак-Криди потерял надежду на современные исследования в области нервно-мышечных заболеваний, так как не мог рассчитывать на то, что они пойдут в нужном ему направлении. В результате был создан Фонд, в котором центральное положение занял Чарльз Эксфорд. Сенатор назначил руководителем Фонда Эксфорда, потому что считал себя обязанным ему кое в чем.
День, когда он встретился с Эксфордом, был самым тягостным и тем не менее самым решающим в его судьбе. Он резко изменил ход его дальнейшего существования, его восприятия жизни, мира, будущего. Ибо Чарльз Эксфорд был первым, кто действительно понял, в чем заключается его болезнь.
Все остальные врачи, лечившие его до Чарльза, ошибались. Они приписывали его периодическую слабость "переутомлению" и "стрессу". Это было новое модное веяние в медицине: все, что не подается объяснению, результат стресса.
Вначале Мак-Криди принимал это на веру. Он действительно много работал - он всегда много работал! - но никогда раньше не чувствовал себя настолько уставшим. По утрам он был полон энергии, а к вечеру полностью терял все силы. Он не мог справиться с бифштексом, потому что у него не хватало сил его разжевать. У него уставала рука от бритья. Переутомление и стресс: такой диагноз ему ставили, потому что проводившиеся периодически обследования его органов, рефлексов, рентгенограммы, анализы крови и кардиограммы неизменно давали удовлетворительные результаты.
- Вы истинный образец здоровья! - сказал ему как-то один уважаемый терапевт.
Когда у Мак-Криди появились первые симптомы раздвоения зрения, он в панике бросился к ближайшему невропатологу, который мог бы его принять. Им оказался Чарльз Эксфорд. Позже сенатор узнал, что Эксфорд включил его в список пациентов не из соображений сострадания к страждущему больному, а просто потому, что у него в книге регистрации больных на этот вечер никто не был записан.
Так Мак-Криди оказался в этом кабинете. Напротив него в кресле сидел холодный и равнодушный англичанин в белом халате, говоривший с сильным акцентом, куривший одну сигарету за другой и равнодушно слушавший Мак-Криди. Задав затем несколько вопросов, он сказал, выпустив колечко дыма:
- У вас быстро прогрессирующая миастения. Возможно, ваша жизнь скоро превратится в настоящий ад.
