Дон Уинслоу - Зимняя гонка Фрэнки Машины
– Это что, парень, которого играл Синатра? – спросил Фрэнк.
– Ага, в «Человеке с золотой рукой», – подсказал Майк. – Он там наркоман.
– Очень приятно.
– Ты тоже человек с золотой рукой, – сказал тогда Майк. – Фрэнки Машина.
Прозвище прилипло к Фрэнку.
Они проехали по Ингрэм-стрит до канала для спуска воды. Там Фрэнк вышел, разбил револьвер о камни и выбросил куски в воду. После этого они отправились на стоянку в Пойнт-Лома, где их ждали два автомобиля. В предназначенном ему автомобиле Фрэнк проехал сколько-то времени по городу, потом бросил его и взял такси до аэропорта, а оттуда на другом такси вернулся домой.
Никто ничего не узнал.
Полицейские из Сан-Диего довольно долго занимались этим делом и по собственной инициативе отправили федералам такое заключение: мол, если вы без спроса захаживаете в наш огород, то какого черта хотите от нас?
В общем-то, никто не любит доносчиков, даже копы, которые на них зарабатывают свой кусок хлеба с маслом.
Наутро Фрэнк проснулся, сварил себе кофе и включил телевизор. Показывали кухню в отеле Лос-Анджелеса.
– Удивляешься? – спросил его тем же утром Майк.
– В общем-то, да.
– А я удивляюсь только тому, что это не случилось раньше.
Вот так, подумал тогда Фрэнк. У парня в голове две пули. У Никсона – чеки.
Когда выбрали Никсона, в конторе таксистов устроили праздник на славу. Первое, что сделал президент, так это удалил из Сан-Диего прокурора, мешавшего мафии.
Обвинения против Бапа были сняты, хотя Форлиано все-таки отправился в тюрьму.
А в остальном все осталось по-прежнему.
Фрэнк и Майк получили оговоренные деньги за проделанную работу.
На свою часть Фрэнк купил кольцо для Пэтти.
24
Фрэнк был уже женатым человеком, когда произошла его встреча с президентом Никсоном.
Шел 1972 год.
В качестве награды за устранение Тони Стара вскоре и Фрэнка и Майка перевели с обычных такси на лимузины.
Когда они не сидели за рулем, то были на подхвате. Наверное, Фрэнк больше времени проводил вне дома, чем обычный работяга, однако это было по-другому. Он не отсчитывал часы, отдавая Дяде Сэму его долю. И, хотя работал много, его работа казалось ему не работой, а захватывающей игрой.
Поэтому, наверное, они и называли ее «набиранием очков», думает Фрэнк.
Так они и жили в те дни: набирали очки, боролись за очки. На очки сгружали товары с грузовиков, брали долю у букмекеров, у ростовщиков, жалование подставных рабочих на строительстве.
Они надзирали за карточными играми и игрой в кости, спортивным букмекерством и лотереями. Совершали набеги на мексиканскую границу – за алкоголем и сигаретами. И практически получили лицензию от полицейских на взимание процентов с торговцев наркотиками.
Они набирали очки, делали деньги, хотя из этих денег не так-то много оставалось у них самих. Большую часть они отдавали Крису, а тот делился с Бапом, который делился с Ники Лочичеро. Несмотря ни на что, они не богатели, и Фрэнку это не нравилось, однако Майк, приехавший с Восточного побережья, принадлежал к старой школе.
– Так уж повелось, Фрэнки, – сказал он, когда Фрэнк пожаловался на жизнь. – Таковы правила. Мы ведь пока еще в самом низу. Нам нужно доказать, что мы умеем зарабатывать.
Фрэнк не стремился стать «настоящим» бандитом. Ему было плевать на устаревшие сицилийские штучки. Он просто старался заработать достаточно денег, чтобы купить свой дом.
Еще три года он горбатился и жил с Пэтти в съемной квартире в своем старом районе. А ведь он все время только и делал, что работал – когда не «набирал очки», водил лимузин, в основном в аэропорт и из аэропорта в Ла-Сюр-Мер-Спа в Карлсбаде.
Майк верил и не верил, когда Фрэнк рассказывал, что вез Мо Далица из аэропорта в Ла-Сюр-Мер, или просто «Сюр», как говорили местные жители и ценители здешних удовольствий. Далиц вернулся – он был адмиралом детройтской «Малой еврейской флотилии» до того, как Вена изгнал его в Кливленд. Со временем он стал ушами и глазами чикагских ребят в Вегасе, где его называли «еврейским крестным отцом».
– Далиц построил Сюр, – сказал Майк. – Он заставил «Транспортников» вложить деньги.
«Пенсионный фонд работников транспорта» совместными усилиями контролировали семьи Чикаго и Детройта, объяснил Майк. Посредником был некий Аллен Дорнер, сын «Красного» Дорнера, друга чикагского босса Тони Аккардо.
– Дорнер? – переспросил Фрэнк. – Он тоже был у меня в лимузине.
– Далиц и Дорнер?
– Ну да. Они приехали поиграть в гольф.
«Транспортники» часто играли в гольф в Сюре, и Фрэнк с Майком постоянно колесили туда-сюда, возя их в аэропорт и из аэропорта, по городу и, вечерами, за город. Фрэнку было ясно, почему его пересадили на лимузин – боссам нужен был свой человек, при котором «Транспортники» и мафиози могли спокойно поговорить.
– Твое дело – сидеть за рулем, – сказал ему Бап. – Держи уши на макушке, а рот на замке.
В его лимузине побывали не только Далиц с Дорнером. Возил Фрэнк и Фрэнка Фицсиммонса, распоряжавшегося фондом, пока Хоффа отсиживал срок. Фицсиммонс до того любил Сюр, что купил там кондоминиум и там же в отеле устраивал ежегодное собрание членов правления.
Фрэнк возил самых крутых парней, главным образом, с Восточного побережья, которым хотелось погреться и отдохнуть от снега. Среди них были Тони Провенцано, или «Тони Про», сидевший на филиале фонда в Нью-Джерси, и Джои Клоун Ломбардо, державший связь между Чикаго и Алленом Дорнером.
И парней из Детройта он тоже возил – Папу Джона Прицьолу и Тони Джекса Джакамоне, который работал с Хоффой.
Однажды Бап призвал к себе Фрэнка и Майка и сказал, чтобы они «начистили» лимузины, привели себя в порядок и ровно в девять утра отправились в аэропорт.
– В чем дело? – спросил Фрэнк.
Он понял, что надвигается нечто грандиозное, так как накануне вечером дважды ездил в аэропорт за Джои Клоуном и Тони Про, которых привез в Сюр.
А дело было в том, что Фрэнк Фицсиммонс, президент фонда, собирался устроить в Сюре пресс-конференцию и объявить о том, что профсоюз транспортников намерен поддержать кандидатуру Никсона на следующих выборах.
Ничего себе, думал Фрэнк. Уже ходили слухи, что «Транспортники» передали миллионы нелегальных долларов в фонд кампании Никсона. Курорт Сюр был их штабом на Западном побережье с тех пор, как Дорнер купил здесь кондоминиум с окнами на площадку для гольфа.
Фрэнк ухмыльнулся.
– За это Никсон простил Хоффу?
Бап улыбнулся в ответ.
– Хоффа всего лишь обыкновенный дешевый головорез, выбывший из лиги больших денег. За последние годы Фицсиммонс и Дорнер заработали столько миллионов, что большинство – против возвращения Хоффы. Хоффа хочет их смерти, однако не может не учитывать того, что они всех обогатили. Пока делаешь деньги для других, до тех пор живешь. Никогда об этом не забывайте.
Фрэнк не забывал.
– Так или иначе, – сказал Бап, – но после пресс-конференции повезете профсоюзников в Западный Белый дом. Возможно, Фрэнки, ты увидишь президента.
– А вас там не будет?
Бап улыбнулся, но Фрэнк заметил, что ему неприятно отвечать на этот вопрос.
– Меня нет в списке приглашенных. Из наших никого нет.
– Но, Бап, это же несправедливо.
– Ерунда. Не стоит обращать внимание.
Однако Фрэнк понял, что он обратил на это внимание.
Утром в сверкающем лимузине Фрэнк, одетый в свежевыглаженный черный костюм, подъехал к частной взлетно-посадочной полосе в Карлсбаде, чтобы встретить Аллена Дорнера, прилетевшего на частном самолете. Прошел слух, что Дорнер выложил Синатре три миллиона долларов за самолет «Гольфстрим», взяв деньги из кассы фонда.
– Доброе утро, Фрэнк, – сказал Дорнер, ступив на бетонированную площадку.
– Доброе утро, мистер Дорнер.
– Вроде будет хороший денек.
– Как всегда в Сан-Диего, – ответил Фрэнк, придерживая заднюю дверцу лимузина.
До Сюра они доехали быстро.
Фрэнк вместе с остальными водителями ждал на парковке, пока Фицсиммонс произносил речь, и еще шестнадцать членов правления стояли рядом с сияющими лицами. Кого тут только нет, подумал Фрэнк, а наших не видно.
– Нет, ты подумай, – проговорил щегольски одетый и немного нервничавший Майк, стоя рядом с безукоризненно чистым лимузином. – Мы поедем к президенту!
Когда Фицсиммонс закончил говорить, он и еще три члена правления сели в лимузин Фрэнка, который поехал первым, и все остальные лимузины последовали за ним по 5-му шоссе в Сан-Клементе, где находился Западный Белый дом.
Фрэнк уже бывал там.
Не в доме конечно же, а под красным обрывом – в море. Вместе с другими серфингистами они как-то оказались неподалеку и обнаружили этот обрыв рядом с Западным Белым домом. Почему-то это место называли Джинсой.
Может быть, стоит рассказать о нем Ричарду Никсону, подумал Фрэнк, подъезжая к воротам, у которых торчали тайные агенты в черных костюмах и черных очках. Его остановили, машину проверили. Да нет, подумал он, трудновато представить президента на доске.
