Анатолий Степанов - Привал странников
— Да нет, конечно. Только вот убил.
— Пускай привыкает, раз такую профессию избрал. Поехали, Рома. — И полез в "восьмерку", где уже сидел Казарян.
— Я с вами, Александр Иванович, — твердо сказал Демидов и ухватился за дверцу автомобиля.
Не обижать же паренька. Ему приказали.
— Тогда садись, телохранитель, — согласился Смирнов и пропустил Демидова на заднее сиденье.
— Куда? — голосом танкиста осведомился Казарян.
— На Рижский рынок.
Через зеркальце Смирнов посмотрел на Демидова. Тот сидел, нахохлившись.
— Пушка-то при тебе, защитник мой любезный?
— При мне, — ответил Демидов и непроизвольно пощупал слева пестренький свой пиджачок.
— А если что, стрелять из нее будешь?
— Это смотря в кого, — понял Демидов подначку и улыбнулся.
— Давно в милиции? — спросил Казарян.
— Второй год, — ответил Демидов и, в свою очередь, спросил: — А вы в кино работаете?
— В нем, служивый, в нем.
— А Гурченко знаете?
— Гурченко тебе зачем? Не по годам вроде.
— Просто интересно. Я ее книжку прочел.
— Так что же спрашиваешь? Ты же про нее все знаешь.
— Так то — книжка. А в жизни совсем другое.
— Хорошим книжкам надо верить, — изрек глубокомысленный Казарян и вырулил на стоянку у Рижского рынка. Виртуозно втиснулся в мелкую щель и остановился.
Вениамин Беленький встретил их приветливо, но сдержанно, ибо присутствие посторонних по старой привычке настораживало его.
— Ваши джинсы, — объявил он и кинул на прилавок элегантный пакет. Сквозь прозрачный пакет Смирнов орлиным взором углядел кожаную нашлепку на кармане штанов с надписью на иностранном языке "Bell".
— "Бел", — с трудом прочитал он. — Что это значит, Веня?
— Bell — по-английски колокол, — объяснил Вениамин. — А с другой стороны, начало моей фамилии — Беленький. Знак фирмы.
— Фирма веников не вяжет, — разглядывая извлеченные из пакета джинсы, заметил Казарян.
— Может быть, хотите примерить? — предложил Веня.
— А можно? — робко спросил Смирнов, вырвавший джинсы из рук Казаряна.
— Прошу! — Вениамин широким жестом указал за угол, где к стене государственной палатки была прикреплена согнутая полукругом проволока, на которой висела тряпицей ширмочка. На земле лежал чистый половичок. Смирнов скрылся за ширмой. Оставшиеся на свободе внимательно наблюдали за его ногами: они были видны из-за не доходящей до земли тряпицы. Ноги разулись у коврика, затем встали на коврик. Вниз пали старые штаны, ноги освободились от них, и штаны исчезли. Потом была одна нога в носке. Потом вторая в штанине, и наконец стали видны обе новые штанины. За ширмой чиркнула "молния", и Смирнов явился на свет.
— Ну? — спросил он, топчась на месте, повернулся кругом.
— Высокий класс! — заорал Казарян. — Санька, едем к бабам!
— Хорошие джинсы, — одобрил Демидов.
Темно-серые джинсы и впрямь были хороши. Складные, ловко сидящие. Смирнов осмотрел себя там, где мог, подмигнул Вениамину и спросил у Демидова:
— Демидов, можно мы с Вениамином пошепчемся?
— Можно, — разрешил Демидов и покраснел.
Смирнов и Вениамин отошли к метро — там народу поменьше. Демидов зорко наблюдал за ними.
— Сколько я тебе должен? — перво-наперво спросил Смирнов.
— Как бы я хотел, чтобы это был подарок! — помечтал Веня.
— Подарка не приму.
— Да знаю я. Отстегивайте девяносто.
Отстегивая девяносто, Смирнов поинтересовался:
— Лешка у тебя не появлялся?
— Нет, после нашей с вами встречи — нет.
— А он в Москве, не знаешь?
— Вряд ли. Первый его визит в Москве — всегда ко мне.
— Спасибо, Вениамин.
— За сведения или за джинсы?
— Какие там сведения! — ответил Смирнов и еще раз осмотрел себя. Ну, будь здоров.
Он пожал Вениамину руку и махнул Казаряну и Демидову. Те подошли.
— Держи, — сказал Казарян и вручил Смирнову новый пакет со старыми штанами.
— Будьте счастливый! — Вениамин вежливо поклонился троице и поспешил к коммерческим делам.
В машине Смирнов вдруг сказал:
— Знаешь, Рома, что в последнее время приводит меня в некоторую оторопь? Бывшие мои клиенты, в свое время порядком поднатерпевшиеся от меня, искренне радуются встрече со мной. И никто из них, понимаешь, никто не напоминает мне, что я в отставке, не у дел. Уж кому, кому, а им бы порезвиться сам бог велел. Так нет. Зато бывшие мои коллеги вспоминают об этом в моем присутствии даже с каким-то сладострастием.
Такой несправедливости Демидов вытерпеть не мог и сказал с возмущением:
— Как вы так можете, Александр Иванович? В МУРе помнят вас. А у нас в отделе прям-таки преклоняются перед вами. Перед вами, как живым воплощением лучших и славных традиций московского сыска.
— Чего, чего? — Смирнов недопонял витиеватого Демидова. А Казаряна пробил смех, вроде того, что был вчера у телевизора. Отсмеялся и решил:
— Теперь ты, Саня, будешь проходить под кличкой "Живое воплощение".
— Кличка должна быть короткой и по существу, — проворчал Смирнов.
— Живое воплощение, — повторил Казарян и пришел к выводу, что: — По существу, Саня, по существу.
— Я что-то не так сказал? — робко спросил Демидов.
— Так, именно так! — энергично успокоился Казарян. — В десятку, в яблочко!
Приехали. Демидов остался у подъезда, а Смирнов и Казарян поднялись в квартиру.
— Давай, Рома, договоримся на будущее, пока милиции с нами нет, начал Смирнов, усаживаясь в кресло и лишний раз любуясь новыми джинсами. Если то, что я предполагаю, подтвердится, то у тебя будет серьезное задание. Не посвящая Махова в наши дела, я просто намекну тебе, что пора действовать.
— Ты задание излагай, — Казарян скинул башмаки и лег на диван.
— Сегодня будешь колоть бармена Дениса. Мне думается, что его связь с твоим Миней не односторонняя. Денис — посредник. Между Миней и кем? Вот первый вопрос. Я догадываюсь, но хотелось бы доказательств.
— А если он не расколется?
— Если все будет как надо, он расколется, как орех.
— Саня, ну скажи! — взмолился Казарян. Смирнов посмотрел на часы:
— Часика через два-три ты и сам все узнаешь.
— Шаманствуешь, старый хрен? — обиделся Казарян. — По Денису все?
— Не все. Прежде чем ты начнешь его колоть, ты должен его надежно спрятать. Лучше всего здесь, в Алькиной квартире. Сюда они не решатся сунуться.
— Могут убрать?
— Без всякого сомнения. Учти, если у меня одно дельце не выгорит, Денис — последняя ниточка.
— По твоему знаку я отлавливаю Дениса, привожу сюда и потрошу, уточнил свое задание Казарян. — Так? Может, еще и Миню потрясти?
— Если понадобится. Он тоже на несколько концов выходит, которые ой как нам нужны. Но его хрен зацепишь, молчать будет до упора. Хотя со временем должен заговорить.
— У меня и сегодня заговорит, — заверил Казарян. — Все? Тогда я минут двадцать придавлю.
Казарян имел свойство в любом положении спать малыми дозами. И после таких кратковременных сеансов был свеж, как роза под дождем. Казарян спал на диване, а Смирнов дремал в кремле, когда вернулся Алик.
— Подъем! — садистски заорал он.
Казарян тотчас, но не открывая глаз, сел на диване, двумя руками пригладил жесткую свою армянскую шевелюру. Смирнов тяжело, как Вий, поднял веки и спросил:
— Там что — уже милиция приехала?
— Ага, — весело подтвердил Алик.
— Значит, сейчас Махов заявится. — Смирнов резко встал.
Алик ахнул:
— Откуда такие портки, Саня?
— О портках после. Не позднее четырех ты поставишь "Ниву" во дворе дома в начале Фрунзенской набережной, где гастроном. Ты его знаешь, что через дом от "Фитиля". Можешь меня ждать, можешь машину оставить, у меня же дубликаты ключей есть. Понятно?
— От милиции оторваться хочешь?
— От всех, — ответил Смирнов и, услышав звонок во входную дверь, заметил: — Вовремя поговорили.
Вошел Махов, сказал:
— Здравствуйте, Александр Иванович, рабочие прибыли и сейчас приступят.
В "Привале странников" было как в шахтерском забое лет шестьдесят тому назад. Отбойные молотки колотили, как крупнокалиберные пулеметы, поднималась тучей снизу непрозрачная пыль, и жарко стало, как в преисподней.
— Вы бы водичкой побрызгали, стахановцы, — не пределе прокричал Смирнов. Чтобы его услышать, трое рабочих выключили молотки. Смирнов повторил: — Вы бы водичкой побрызгали.
— А что — мысль, — обрадовался возможности прерваться старший. Витек, сбегай-ка к дворнику, шланг принеси, а мы перекурим пока.
Рабочий по имени Витек не спеша удалился. Махов спросил у старшего:
— На сколько времени вам эта работа?
— Если скол оттаскивать поможете, то часа на полтора-два.
— Поможем. Только вы уж, пожалуйста, побыстрее.
