Мэри Кларк - Розы для возлюбленной
Рассматривая рамку сегодня, Джесон, наконец, впервые кажется понял, почему не тронул ни фотографию, ни рамку. Потому что эта фотография позволяла ему лучше заслонить в своей памяти то уродливое, перекошенное ужасной, смертной гримасой лицо Сьюзен, которое он увидел тогда, в тот вечер, когда бежал из дома Реардонов.
41
— Ну что ж, все присяжные подобраны, и их состав нас вполне устраивает, — бодрым тоном шепнул Боб Кинеллен своему подзащитному. При этом никакой особенной бодрости он не испытывал.
Ответный взгляд Джимми Уикса был откровенно кислым.
— Бобби, все эти твои присяжные, за редким исключением, — сплошная дрянь.
— Вовсе нет, поверь мне, — принялся возражать Боб.
Зятя поддержал Энтони Бартлетт.
— Боб прав, Джимми. И ты должен с ним согласиться. — При этом Бартлетт показал глазами на другой конец стола защиты, на сидевшего там Барни Хаскелла, выражение лица которого существенно помрачнело. В задумчивости Хаскелл подпирал подбородок руками. Энтони знал, что за Хаскеллом наблюдает и Боб. Более того, Бартлетт прекрасно знал, что Боб при этом думает.
«Хаскелл — диабетик. Он ни за что не захочет садиться в тюрьму. Он знает кучу всяких дат, фактов, цифр, и нам будет страшно сложно все это опровергнуть… И еще — он знает все насчет Сьюзен».
Процесс предполагалось начать на следующий день утром.
Выйдя из здания суда, Джимми Уикс направился прямо к своей машине. Шофер распахнул дверь, и он скользнул внутрь на заднее сиденье, не удостоив адвокатов даже своим обычным нечленораздельным «до свидания».
Кинеллен и Бартлетт посмотрели вслед отъехавшей машине.
— Я возвращаюсь в контору, — сказал Кинеллен тестю, — у меня еще кое-какие дела.
— Да, конечно, — с готовностью согласился Бартлетт.
При этом слова его прозвучали как-то уж очень нейтрально.
— Завтра утром увидимся, Боб.
«Увидимся, конечно, увидимся, — повторял про себя Боб, шагая к стоянке. — Вот значит, как ты решил действовать. Умываешь руки? Уходишь в сторону? Так, чтобы, если я в чем-то запачкаюсь, ты остался чистеньким?»
Боб знал, что у Бартлетта где-то припасена целая куча денег. Миллионы, наверное. Так что, даже если Уикса осудят и если их юридическая фирма пойдет ко дну, с ним-то, с Бартлеттом, все равно ничего не случится. Может быть, он всего лишь станет куда больше времени проводить на Палм-Бич со своей женой — Элис Старшей.
«Рискую всем именно я. — рассуждал Кинеллен, протягивая квитанцию кассиру стоянки. — Я рискую и могу здорово пострадать. Да, и еще, у Джимми должна была быть какая-то причина для того, чтобы настоять на согласии по кандидатуре этой дамы — Вагнер — при определении состава присяжных. Что бы это могла быть за причина?»
42
Джоф Дорсо позвонил Керри, когда та уже собралась уходить из кабинета.
— Я была сегодня у доктора Смита, — торопливо сообщила ему Керри. — А около пяти сегодня же у меня состоится встреча с Долли Боулз. Так что сейчас я с тобой совсем не могу разговаривать. Мне надо еще успеть забрать Робин из школы.
— Керри, мне все же очень хотелось бы узнать, что сказал тебе доктор Смит, а также то, что скажет Долли Боулз. Может, опять вместе поужинаем?
— Мне бы не хотелось куда-то уходить из дома сегодня вечером. Но, если ты не против того, чтобы поужинать салатом и макаронами…
— С удовольствием! Не забывай, ведь я же итальянец.
— Тогда встречаемся у меня в семь тридцать.
— Согласен.
Керри заехала за Робин в школу и к радости своей убедилась, что голова дочери в большей степени занята предстоящей праздничной суетой по случаю «хэллоуина», чем сегодняшним утренним происшествием. Робин как бы даже была немного смущена по поводу случившегося ранним утром. Уловив это, Керри не стала особенно ее расспрашивать, оставив тему утренних событий, во всяком случае, на некоторое время.
Приехав домой, Керри отпустила студентку, пришедшую, как обычно, сидеть с Робин во второй половине дня. «Вот как, значит, живут все прочие матери», — размышляла Керри, вместе с другими женщинами следуя по пятам за группкой девочек и мальчиков, обходивших соседние дома в охоте за праздничными угощениями.
Домой они с Робин вернулись перед самым приходом Джо Палумбо.
Следователь принес с собой целый портфель бумаг.
— Это записи о ходе расследования, проводившегося нашей прокуратурой по делу Реардона, — объяснил он. — Здесь, кстати, должен быть и оригинал первого заявления Долли Боулз. Надо будет сравнить его с тем, что она расскажет тебе сегодня.
Джо взглянул на Робин, уже одетую в костюм ведьмы.
— Ничего себе костюмчик, Роб!
— Я выбрала себе этот. Не хотелось наряжаться трупом, — объяснила девочка.
Непроизвольно Керри поморщилась, но заметила это, только поймав понимающий взгляд Джо.
— Так, все, мне пора идти.
Добравшись минут за двадцать до Элпина, Керри вдруг поняла, что очень волнуется. Ей удалось-таки немного поговорить с Робин о той машине. Версия, рассказанная дочерью, очень обеспокоила Керри. Теперь, правда, девочка откровенно пыталась принизить значение происшедшего. Да Керри и сама хотела бы верить, что Робин многое нафантазировала. Ей хотелось убедить себя в том, что кто-то просто искал какой-нибудь дом, потом понял, что ошибся кварталом, и уехал. При этом, однако, Керри не могла не знать, главного — того, что ее дочь просто не могла ни выдумать случившееся, ни неправильно истолковать его.
Долли Боулз явно ждала Керри, сидя где-нибудь у окна. Потому что, как только Керри припарковала автомобиль напротив массивного, тюдоровского стиля, дома, входная дверь мгновенно распахнулась.
Долли была маленькой женщиной с редеющими седыми волосами, узким лицом и пытливым взглядом. Свой монолог она начала еще до того, как Керри успела протянуть ей руку:
— …Очень похожи на вашу фотографию в «Рекорд». Мне так обидно, что я была в тот день занята и не смогла присутствовать на суде над тем ужасным типом, который убил свою начальницу.
Долли провела гостью через плохо освещенную огромную гостиную в небольшую комнатку.
— Пройдемте вон туда. Эта гостиная, на мой вкус, слишком уж большая. Я говорила уже дочери, что тут у нас эхо гуляет, но ей это, наоборот, очень нравится, потому что в таких вот комнатах здорово проводить вечеринки. А моя Дороти любит созывать гостей. Но это тогда, когда они с мужем бывают дома. Даже теперь, когда Лу вышел на пенсию, они практически никогда не сидят на месте, ездят туда-сюда. Я просто не понимаю, зачем им тогда еще платить какой-то экономке, если у них есть я. Я им предлагала, пусть кто-то приходит убираться раз в неделю. Так мы здорово сэкономим деньги. Конечно, я не очень люблю ночевать одна и, возможно, экономку держат именно поэтому. Но, с другой стороны…
«О. Бог мой, — думала Керри, — она, наверное, хорошая женщина, но у меня сейчас просто нет настроения выслушивать ее болтовню».
Керри присела на стул с прямой спинкой, миссис Боулз расположилась на обитой ситцем кушетке.
— Миссис Боулз, я бы не хотела отнимать у вас слишком много времени. Кроме того, мне пришлось попросить кое-кого побыть с моей дочерью, пока мы тут с вами будем разговаривать. Поэтому времени у меня не так много…
— Так у вас есть дочь? Как прекрасно! Сколько ей лет?
— Десять. Так вот, миссис Боулз, я хотела бы выяснить…
— Но вы слишком молоды, чтобы иметь десятилетнюю дочь.
— Спасибо за комплимент. Уверяю вас, я себя ощущаю не такой уж молодой. — Керри почувствовала, что увязает в этом разговоре и, может быть, даже не сумеет из него вообще выбраться. — Миссис Боулз, давайте все же поговорим о том вечере, когда погибла Сьюзен Реардон.
Минут через пятнадцать, выслушав все подробности о работе Долли в семье, что жила напротив особняка Реардонов, и о том, что у Майкла, маленького мальчика, с которым она сидела в тот вечер, были серьезные проблемы в плане умственного и физического развития, Керри смогла-таки выудить у своей собеседницы некоторую ценную информацию.
— Так вы говорите, что уверены, будто машина, припаркованная у крыльца Реардонов, не принадлежала ни одному из гостей, приходивших на вечеринку к их соседям. Почему вы так в этом уверены?
— Да потому что с этими соседями Реардонов я потом сама говорила. В тот вечер они позвали к себе три пары гостей. Они мне всех этих гостей назвали. Приглашенные все были из нашего Элпина. Вот, и после того, как господин Грин выставил меня дурой в суде, я им всем позвонила сама. И знаете, что я выяснила? То, что ни у кого из них не было «папочкиной машины».
— Какой «папочкиной машины»? — не поверила своим ушам Керри.
— Так ту машину назвал Майкл. Видите ли, у него были проблемы, в том числе и с различением цветов. Я показывала ему на машины на улице и спрашивала, какого они цвета. А он не всегда мог мне ответить на такие вопросы. Однако вне зависимости от числа находившихся вокруг машин он мог совершенно точно узнать знакомую ему конкретную машину или показать на ту, что была на эту машину похожа. Так вот, когда в тот вечер он сказал про «папочкину машину», он имел в виду черный четырехдверный «мерседес седан». Майкл не своего отца, а деда называл «папочка» и очень любил кататься с ним на его машине — на черном четырехдверном «мерседесе». Было, конечно, уже темновато, но фонарь в конце дорожки, ведшей к дому Реардонов, горел, и машину было хорошо видно.
