Владислав Вишневский - Следы на воде
Когда сознание как-то нашло смятое Валькино тело, Валька вначале услышал шум в ушах, потом полное отсутствие своего лёгкого тела, вместо него пульсировала сплошная боль в голове и правом боку… Ничего другого он не ощущал. Даже Серёгиного пола под своей щекой не чувствовал. С трудом расслышал.
— Ты что, ублюдок, убил что ли их? Ты охренел? Тебе же сказали, напугать и выпотрошить. Придурок. Тебе на бойне работать, а не с людьми… Идиот!
Валькино сознание было неустойчивым, по волнам плавало, внешние звуки то наплывали, то гасли в шуме… Как от двух радиоприёмников, когда они настроены только на шумы, но на разные, один шум наплывает — это внешний, бьёт по ушам, другой его вытесняет — внутренний, тоже бьётся, но во всём теле. Именно такой шум, из подсознания, гасил внешние, потом отступал. При этом, ему казалось, он был намертво к чему-то прикован, но находился в невесомости. Ни верха, ни низа не было. Глаза открыть не мог, их тоже не было. В голове вращались жуткие концентрические круги, то сужаясь, то расширяясь, проглатывая его, как змея кролика.
— Гляди, начальница, наши алмазики…
— Где?
— Я нашёл. Вот.
— Я так и знала… Где, где? Вот эти? А остальные где? Где остальные, я спрашиваю, где? Ты спрятал, ты проглотил, гадёныш, выпотрошим, отдай, кишками харкать будешь!
— Ты что, дура, я все нашёл, какие на столе были, ещё пугает. Да я сам из них что хочешь выпотрошу…
— А где остальные? Остальные где? Ищите, ищите, а этими я сама займусь. И смотрите мне!..
Противный голос, что-то Вальке напоминая, визжал как придушенная мотопила… Не то звуки, не то тембр напоминали, но… Шум в ушах и жуткая боль в теле не давали сосредоточиться. Сознание вновь провалилось в темноту.
Но налётчикам нужна была информация, живая, немедленно и сейчас.
Из небытия Вальку вырвало полное отсутствие воздуха в лёгких. Организм сам боролся за жизнь, пока Валька находился без сознания, требовал кислорода. Валька закашлялся, выплёвывая воду из горла, фыркая носом, «всплывая», дёрнул головой… Над ним стояла молодая женщина с пустым тазом…
— О, этому хватит воды, очухался… — она ещё ниже склонилась к нему, елейным голосом спросила… Нет, он точно где-то слышал такой тембр, в метро, трамвае… — Молодой человек, скажите, пожалуйста, кто из вас рекрут?
— Я, — с трудом ворочая языком признался Валька… Где-то в кино, или телевизоре, наверное, он слышал такой голос, где? Память не подсказывала. Её вообще не было, ни в нём, ни рядом, только боль.
— Очень хорошо! — радостью расплылся женский голос над ухом.
Валька попытался оторвать голову от пола, чтобы увидеть её всю, но, шею пронзила острая боль. Как током. Перед глазами вновь вспыхнули и поплыли круги, Валька зафиксировался на боли, обмяк. Голова, глухо стукнулась об пол.
— Лежите-лежите, — отдаляясь, голосом заботливого доктора проворковала женщина, и другим голосом, резким, начальственным куда-то в комнату… Нет, но Валька точно его когда-то слышал… в детсаде, в ментовке, копался в памяти. Сейчас это было невозможно, мысль застревала, как чайная ложка в банке с мёдом. Не провернуть. Голос между тем кому-то приказывал, как ремнём хлестал. — Того не трогайте, я сама. Ищите, ищите. Через пять минут уходим. — И вновь, с тем же участливым, елейным, голосом, склонилась над Валькой. — А вы не скажете мне, где остальные алмазы? Маленькие такие, разные, но много?
— В милиции. — Не открывая глаз, одними губами прошептал Валька. Вопросы были простыми. Да и не умел он врать. Зачем, спрашивается, врать, с какой стати.
— Врёшь, сучонок! — Отскакивая, взвизгнул голос. — Фак ю!
Последнюю фразу Валька не расслышал, она совпала с ещё одной болью, в Валькином боку — от её пинка, — вспыхнула боль, отозвавшись в голове, вышибла воздух…
— Ааа… — хрипел Валька, царапая пальцами пол.
Не слышал, как женщина приказала вкатить ему укол, и второму тоже, пусть от передозы сдохнут, подонки, сволочи.
— Уходим, уходим! Быстро уходим!
Но…
Вторая волна цунами — с воем, криками и грохотом — это за один день, в одну и ту же квартиру! — громом ввалилась через прихожую, заполнила всё пространство. Как вакуумная граната в квартире разорвалась.
Налётчики, вскочив, столбами застыли… и женщина…
— На пол все! С-суки! На пол!
— ОМОН! ОМОН!
— На пол!
— К стене!
— Лежать!
Однообразные и страшные в своей спецформе, огромные и юркие, смертельно опасные, в касках и бронированных стеклянных бойницах в них, в тяжёлых ботинках, ломающих стулья, ноги, рёбра, и всё подвернувшееся под ноги, с короткими автоматами, когда в роли дубинок, когда по прямому назначению, Омоновцы ворвались в Серёгину квартиру с парализующими психику криками и грохотом… Заполнили собой всё пространство, вытеснил один страх другим, мощным… уложив всех на пол. Застыли над ними, пришпилив стволами автоматов. Только одна женщина, стояла у стены, уткнувшись в неё носом, руками вверх… Наступила тишина… Стало отчётливо слышно, что женщина у стены громко икает, кто-то из налётчиков, лёжа на полу тонко взвизгивает от страха, кто-то стонет от боли (не выполнил команду, подсечкой был сбит)…
Послышались шаги. В комнату вошли двое. Товарищ майор и старший лейтенант Варежкин.
— Ну вот, а ты говорил, зачем нам, зачем? — С довольным лицом осматривая пространство, майор шутливо передразнил старшего лейтенанта. — Без ОМОНа обойдёмся, без ОМОНа. А! Молодцы! Здорово! Как знал. — Произнёс товарищ майор, победно оглядывая квартиру, и заметил. — В нашем деле, товарищ старший лейтенант, без ОМОНа никак. Так нет, товарищ лейтенант? — подмигнув, спросил одного из омоновцев.
— Так точно, никак! — пророкотал голос из под шлема.
— Причём, я вижу, мы очень вовремя, а! — Переступая, где и обходя налётчиков, указал он рукой на лежащий около Валькиной руки не использованный шприц с тёмной жидкостью. — А то бы…
— Это она! — Взвизгнул вдруг голос лежащего рядом с Валькой парня. — Она, сука, заставила. Я не хотел! Простите, дяденьки. Я не хотел. Простите! Я больше не бу-уду!
— Заткнись! — Рявкнул держащий его на мушке автомата омоновец, и ткнул стволом в бок. Рыдающий дёрнулся.
— Ты не успел, подонок! — С напряжением в голосе заметил старший лейтенант Варежкин.
— Это всё доказать надо. — Прошипела от стены женщина. Её трясло.
— Успокойтесь, сударыня, докажем. Для того мы и здесь, — заявил товарищ майор, и приказал. — Пакуйте этих, товарищ лейтенант, и в машину. Дольше дорогу знаете. Мы скоро приедем. — Торопливо вернулся на лестничную площадку, крикнул. — Эй, кто-нибудь, там! Скорая приехала, нет?
Откуда-то снизу донеслось. «Давно здесь! Ждёт, товарищ майор».
— Пусть поднимаются. — Приказал товарищ майор.
— А ну, встали! — скомандовал старший группы ОМОНа.
— Встали!
— Встали…
— Впер-рёд!
Где за шиворот, беря при этом на болевой приём, бойцы поднимали, встряхивали налётчиков, заламывали им руки за спины, громко стуча ботинками, волокли на выход. Комната вновь наполнилась шумом, стонами, и… шипением…
— Фак ю, падла! Больно! — Прокричала женщина, когда на её руках сомкнулись браслеты наручников. Омоновец не обиделся, посильнее сжал браслеты. — Ой, ну больно же! — Простонала женщина.
— Терпи, девушка, — усмехнувшись, посоветовал майор. — Бог терпел и нам велел! Это издержки производства. Нам тоже неприятно… возиться с вами! А мы возимся, работа такая. Чернорабочие мы!
— Вы ассенизаторы, а не чернорабочие. — Гневно прокричала женщина уже из прихожей. Её, не церемонясь, почти волок омоновец.
— Да? Ну а вы, значит, это самое и есть… ага, что воняет. — Ответил майор, и офицеры громко рассмеялись.
— Фак ю, фак ю… Ой… — доносился женский визг с лестницы.
Именно на этом Валька, приходя в себя, и вспомнил тот голос, ну тот, который звучал в трубке мобильника.
— Это она, она… — пытаясь подняться, шевелил он губами, когда врач скорой помощи заглядывала ему в глаза…
— Всё, всё. Успокойтесь. Лежите. Ничего не говорите… Вас осматривают. Помолчите.
Часть II
19
— Ну что, полковники, присаживайтесь. Времени у нас как всегда мало. Докладывайте, что мы на данный момент имеем, наши планы, — сидящий за начальственным столом человек в гражданском костюме, при галстуке, имел военную выправку — прямую спину, прямой испытующий взгляд, седой ёжик волос, высокий лоб, резкие складки у рта, серые внимательные глаза, под прямым носом аккуратно подстриженные усы… и начальственный голос. — У нас пятнадцать минут. — Коротко глянув на свои наручные часы, сообщил он. — В режиме диалога, пожалуйста. Начинайте, Вадим Николаевич. Мы вас слушаем.
Двое его подчинённых, заняв места за приставным столом, коротко переглянулись. Оба под стать генералу, сотрудники одного из оперативных отделов ФСБ России, такие же подтянутые, спортивные, гораздо моложе своего шефа, тоже с короткими стрижками, но без седины в волосах. С живыми глазами, в которых порой появлялись искры молодецкого задора и юмора. Один в тёмно-синей форме армейского покроя, с погонами полковника, другой в гражданском костюме, тёмно-шоколадного цвета, белоснежной сорочке, модном галстуке в тон рубашки, но гораздо ярче её, с запонками в обшлагах. Оба заметно щёголи. Перед каждым тонкие чёрные папки с необходимыми документами.
