Нина Васина - Глинтвейн для Снежной королевы
— Вы сказали дочери, что не будете искать мальчика. Я думаю, вы так решили из-за беременности жены, я еще при нашей последней встрече понял, что ее беременность окажется решающим фактором в этом вопросе. Вы сказали Лере об этом?
— Ну да, и об этом тоже…
— А она?
— Обозвала нас.
— Как? — Прохор Аверьянович подался к Капустину через стол.
Подумав, Валентин с трудом выдавил:
— Говнюками. Без влияния Элизы тут не обошлось.
— Да нет, — откинулся на спинку стула Самойлов, — я думаю, это ее слово выстраданное, так сказать. Ударили? Что вы так смотрите? Пощечиной наградили?
— Что вы?! — ужаснулся Капустин. — Валентина заплакала, а я пытался объяснить дочери фатальность сложившихся обстоятельств. Но Лера сказала, что сама будет искать брата и что не хочет больше с нами общаться.
— Что говорит Элиза? — спросил Самойлов, нюхая свой опустевший бокал — хорошее вино, после него донышко пахнет давленым виноградом.
— Ей по барабану, как выражается наш дворовый друг. Несет черт знает что! Что девочка должна сама пробиваться в жизни, что любая работа почетна, а в последний раз она сказала, что у Леры есть хороший богатый покровитель и нам нечего беспокоиться, представляете? Нам с Валей удалось ее заманить в гости, применили кое-какие методы допроса. Ничего толком узнать не удалось, кроме даты, когда она последний раз видела девочку. Получается — семьдесят четыре дня прошло.
— И что — никаких известий? — задумался Самойлов.
— Лера звонила Элизе. Раз пять или десять… Двенадцать, — определился Капустин. — Большинство звонков записалось на автоответчик.
— Так какого черта вы тогда морочите мне голову? — вскочил Самойлов. — Что вы подразумеваете под словом «пропала»?
— Никто ее не видел с тех пор, понимаете? А звонки — они могут быть записанными на пленку, а потом кто-то прокручивает их в трубку…
— Значит, когда пропавший мальчик звонит вам из счастливой американской жизни, на английском! — только вдумайтесь, на английском языке, вас это не настораживает, никаких мыслей о подделке в голову не приходит. А тут!..
— Из немецкой, — заметил Капустин.
— Что?… — опешил Самойлов.
— Из счастливой немецкой жизни. Антоша с Корамисом месяц назад еще были в Германии. Найдите Леру, пожалуйста, — жалобно попросил Капустин. — На меня без Лерки напала такая тоскливость, впору мебель грызть.
— Ничего, потерпите несколько месяцев, — не мог успокоиться Самойлов, — жена разродится, будет чем дома заняться, от тоски и следа не останется!
— Это другая тоска, это как будто вырвали кусочек сердца, и никаким другим ребенком его не нарастить.
Самойлов обещал подумать — только таким образом ему удалось выпроводить Капустина. Тот совал деньги — аванс — и просил подписать хотя бы условный договор на поиски дочери.
— Мне бы только знать, где она и чем занимается! — повторил он.
Аутизм
В половине седьмого следующего утра Самойлов уже замерзал на детской площадке возле дома Капустиных. В семь с минутами наконец из подъезда вышла Мария Ивановна Мукалова, натягивая на ходу перчатки. Не заметила Самойлова, пока он не преградил ей путь.
— Где ваша собака? — без предисловий спросил замерзший Прохор Аверьянович, стуча зубами.
Маруся не сразу узнала его и долго еще с удивлением разглядывала странный головной убор Самойлова — поверх старой меховой шапки бывший следователь повязал шарф, чтобы спасти от ледяного ветра уши и щеки.
— Зачем вам? — спросила она наконец, стараясь сдержать улыбку.
— Хочу знать, где ваша собака.
— Ее нет, — просто ответила Маруся.
— Давно?
— Две недели. Третья пошла.
— Собака у Валерии, так? — без объяснений своего интереса спросил Самойлов.
— У Леры, — кивнула Маруся. — Я спешу, а вы замерзли. Почему ко мне не поднялись?
— Я хотел убедиться, что вы не выгуливаете собаку утром. Если бы вы ее выгуливали, я бы ушел без всяких вопросов.
— Странный вы какой-то, — вздохнула Маруся. — Ладно, пойдемте ко мне, я позвоню на работу, что опоздаю.
— Я в подъезд зайду, а к вам подниматься не буду.
— Хорошо, только пойдемте скорее, а то у вас сейчас нос отвалится.
В подъезде они поднялись на один пролет, и Самойлов тут же прилип к батарее. Маруся молча стояла и ждала.
— Вы ведь больше не дружите с Капустиными, так? — то ли спросил, то ли выразил надежду Самойлов.
— Да, у нас разладились отношения после пропажи Антоши.
— И вы знаете, где Лера, — констатировал Самойлов и отлепился от батареи, только чтобы прижаться к ней спиной.
— Знаю, — кивнула Маруся. — Когда ее родители отказались искать мальчика, она пришла ко мне.
— А вы?
— Я сказала, что тоже не буду его искать. Тогда Лера отказалась остаться у меня и попросила найти для нее интернат.
— Нашли? — Самойлов уставился в лицо женщины, выискивая причину ее поразительного спокойствия и тихой радости в лице. «Такие лица бывают у сектанток», — подумал он.
— Нашла.
— Капустиным сообщили, где их дочь?
— Они меня не спрашивали, — с легкой улыбкой ответила Маруся.
— А меня спрашивали! Хотели нанять для розыска! — заявил Самойлов.
— Хорошо, я занесу им адрес, не кричите. Девочка просила ничего им не говорить, но я занесу.
— Где она?
— Интернат для детей с отклонениями. Под Истрой. Хорошее место.
— С какими еще отклонениями? — опешил Самойлов.
— С умственными. Дауны, олигофрены. Лера выбрала группу аутистов.
Самойлов уставился в лицо Маруси с остервенелым отчаянием.
— Да вы не беспокойтесь, — тронула его руку Маруся. — Там отличные условия проживания. И потом, Лера сама выбрала этот интернат. Она отвергла две частные загородные школы. А под Истрой отличные педагоги и специалисты по детской психиатрии и неврологии. Она там не столько учится, сколько помогает взрослым, ухаживает за детьми. Ее все сразу полюбили безоглядно…
— Не сомневаюсь, — процедил Самойлов.
— Разрешили туда собаку взять. Артист теперь для всех — главное лекарство от беспокойства и тоски.
— Дауны, олигофрены… — обреченно прошептал Самойлов.
— Аутизм — это не умственное отклонение… — начала было объяснять Маруся, но Самойлов перебил.
— А дауны — это просто люди с лишней хромосомой! — закричал Прохор Аверьянович. — Мало этой девочке было одиночества, теперь она научится замыкать его на себя, как оголенные провода! С риском для жизни, так сказать!..
Не попрощавшись, Самойлов тяжело затопал вниз по ступенькам. На улице он остановился, осмотрел двор и заметил Марусю в окне площадки между первым и вторым этажом. Она смотрела на него сверху. Даже сквозь пыльное стекло ему почудилась джокондовская улыбка.
— Не беспокоиться, да? Пошли вы все!.. — обозлился Самойлов и поехал на Истру.
Он решил, что в данном случае поверит только своим глазам. Приехал. Долго искал интернат — Лесную школу, как его здесь называли. Уже в сумерках увидел сквозь натянутую сетку девочку с собакой. И уехал.
В электричке он представил себе физиономии родителей Леры, когда те узнают, в каком именно заведении их дочь пожелала закончить среднее образование, и развеселился.
Время
Прошло почти два года.
Условия
Самойлов Прохор Аверьянович за это время сильно постарел. Было много волнений, потому что сослуживцы по доброй памяти решили слегка разнообразить его жизнь и устроили приходящим консультантом по криминалу в крупную страховую компанию. Директором компании был бывший начальник таможенной погранслужбы, старый знакомый Самойлова. Он думал, что сильно облегчит работу своему другу, объяснив ему некоторые особенности не совсем легального бизнеса в страховании, например автомобилей и недвижимости, но для Самойлова осознание своего участия в подобных делах закончилось инфарктом. Выкарабкавшись, он получил «спокойную» должность консультанта в отделе по страхованию жизни и здоровья граждан. Со свободным графиком работы. Ему вручили пейджер, который верещал в случае срочной потребности в консультанте. И познакомили с помощником, обязанностью которого было после сигнала пейджера доставлять консультанта к месту расследования, вести всю бумажную работу и при этом учиться у Старика навыкам интуиции и профессионального сыска.
Первый же взятый наугад для просмотра страховой полис привел Самойлова приблизительно в такое состояние, в которое впадает хорошо натасканный пойнтер в пяти метрах от затаившегося глухаря. Вьетнамская женщина Саия Чен застраховала свою жизнь на огромную сумму, указав в договоре получателей страховки в случае ее смерти — двенадцать человек. Это были ее братья, сестры и две бабушки.
