Сергей Петросян - Путешествие дилетанта
Мели не давала ему останавливаться. Они пронеслись вдоль Дворца Дожей, повернули направо к Сан-Марко и в растерянности остановились посреди площади – куда дальше? Пока пытались разобраться в карте, к ним несколько раз подошли продавцы корма для голубей. Туристы охотно разбирали пакетики, высыпали зерно на ладони, и тут же им на плечи и головы усаживались стаи птиц. Щелкали камеры, слышался радостный смех. Жизнерадостная тетка в майке с Эйфелевой башней, смеясь, снимала с головы голубиный помет.
Судя по карте, отделение банка находилось в стороне от Большого канала, в паутине улиц. Пробираться приходилось, постоянно останавливаясь и ориентируясь на местности. Туристическая толчея осталась позади, на площади, и тут начался тот город, с которым Пьер был знаком по книге «Смерть в Венеции» Томаса Манна и самиздатовским стихам Бродского:
«… Так смолкают оркестры. Город сродни попытке
воздуха удержать ноту от тишины,
и дворцы стоят, как сдвинутые пюпитры,
плохо освещены…»
Нестись дальше было просто невыносимо. Это была его первая встреча с городом-мечтой, а он с ним даже не поздоровался. Пьер резко остановился:
– Подожди…
Видимо было в его интонации нечто такое, что заставило Мели замедлить шаг.
– Хорошо, – она взяла его за руку. – Давай передохнем.
Они постояли на узкой набережной, а потом сели на камни, свесив ноги к воде. Перед ними был водный перекресток, очертаниями напоминавший площадь Пять углов в Ленинграде. Пьер принюхался – пахло сырым камнем и немного рыбой. Ощущение нереальности проходило, действительность выстраивалась в ровную линию. Да, это он еще месяц назад лежал в госпитале Чинандеги. Белесые следы от швов на правом предплечье можно было потрогать, сдвинув вверх рукав футболки. Потом Манагуа, Белград, Загреб – и все это независимо от его воли. Как бильярдный шар катился он от стенки к стенке, направляемый руками опытных игроков: Моторыгина, Хуана, Геннадия Ивановича, Белгородского… Впрочем, в Венеции он оказался по собственной воле – уже позитив. Была цель, пусть и не вселенского масштаба, но он к ней шел сам, успокаивал себя Пьер.
«Тот, кто знает, „зачем“, преодолеет почти любое „как“», – вспомнил он. – Ницше был не дурак…
Он встал на ноги, помог подняться Мели:
– Веди меня, Ариадна.
– Пошли, Тесей, – улыбнулась она.
Надпись «Deutsche Bank» они увидели одновременно. Несмотря на тесноту, перед фасадом старинного особняка даже уместилось маленькое подобие площади, что, несомненно, придавало солидности заведению. Пьер полез в карман летней куртки: паспорт, чековая книжка, пластиковая карточка и документ с непонятным названием «Statement», выданный ему в банке в Манагуа, были на месте.
– Ну, с богом, – он толкнул тяжелую дверь с красивой бронзовой ручкой.
Разговор шел тяжело. Объяснить, что ему надо, Пьер еще мог, но большинства посыпавшихся на него вопросов не понимал. К счастью, одна из сотрудниц оказалась словенкой и, при помощи Мели, дело сдвинулось с мертвой точки. В банке сняли копии его паспорта, карты и, зачем-то, водительских прав, дали заполнить небольшую анкету. Потом попросили погулять часок – необходимо было проконсультироваться с отделением в Риме.
Ребята вышли на улицу.
– Может, на гондоле прокатимся? – предложил Пьер.
– Боюсь, что пока у нас на это денег не хватит, – ответила Мели. – Пойдем вдоль Большого канала прогуляемся.
Пьер согласился, но, пока они шли, его не оставляло беспокойство, что они не смогут найти дорогу назад, к банку. Безлюдные переулки закончились, и они снова оказались в густой толпе. Мост Риальто, знакомый по фотографиям, неожиданно повис над каналом прямо перед ними. Пока любовались видом, чья-то ловкая рука залезла в сумку Мели. Почувствовав неладное, она резко дернула за ремешок. Моментально широкая спина скучавшего рядом молодого парня загородила убегающую девушку в пестром платке. Паспорт и ключи от машины, к счастью, оказались на месте, но больше они расслабляться не хотелось. Мели держала сумку на груди, плотно прижав к себе, а Пьер не вынимал руку из кармана джинсов, где лежали наличные.
Обратную дорогу они нашли на удивление легко. В банке их ждал следующий вердикт: за один раз по чеку стороннего банка им могут выдать пять тысяч долларов – около десяти миллионов итальянских лир по курсу. Комиссия банка составит три процента. Если нужна более крупная сумма, необходимо прийти еще раз в другой день. Пьер махнул рукой:
– Согласен. Давайте ваши миллионы.
Пачка оказалась большой. В карман не лезла. Повертев деньги в руках, Пьер запихал их за пояс под футболкой на манер пистолета. Кассир, улыбнувшись, протянула ему несколько цветных резинок для купюр. Не зная, что с ними делать, он сунул их в карман, поблагодарил и вышел.
На улице он сразу понял, что долго так ходить не сможет – толстая пачка врезалась в тело и норовила выпасть или провалиться в штанину.
– Стоп, – сказал он. – Давай зайдем в кафе.
Они нашли полупустую забегаловку и, сев за столик, заказали невероятных размеров бутерброд – разрезанный вдоль батон, внутри которого чудесным образом поместились сыр, ветчина, листья салата и помидоры. Пьер, придерживая заветную пачку под футболкой, направился в туалет.
Задача оказалась не из простых. Даже разделенные на две порции, деньги в карманы не лезли. В итоге пришлось запихать их в трусы, обмотав пачку в целях гигиены туалетной бумагой. Когда он возвращался за столик, Мели перестала жевать и оторопело уставилась на внушительный рельеф его джинсов. Поняв в чем дело, она упала лицом на руки и затряслась в конвульсиях. Пьер поймал на себе мечтательный взгляд официантки и поскорее сел за стол.
– Ничего – целее будут, – пробурчал он.
– А если тебя похитят?
– Кому я нужен, – не понял Пьер.
– В сексуальное рабство продадут, – опять затряслась Мели.
Пришлось обмотать летнюю куртку вокруг пояса и короткими перебежками пробираться в сторону Сан-Марко. Всю дорогу он завидовал шотландцам…
До отправления оставалось больше часа и, чтобы не толкаться с драгоценным грузом в толпе, они купили билеты во Дворец дожей. Пьер с трудом передвигал ноги, особенно когда пришлось карабкаться по каменным лестницам тюрьмы.
– Оставь меня здесь, – простонал он, присев на лавку в одной из камер.
– Как раз для тебя место – тут Казанова сидел, – отозвалась Мели.
На втором этаже музея в стеклянной витрине они обнаружили зловещую металлическую конструкцию – пояс верности.
– Они их годами носили, а ты часок потерпеть не можешь! – прошептала Мели, незаметно похлопав его по «портмоне».
Остаток времени до отправления прошел как в бреду. Было больно, жарко, хотелось чесаться и еще безумно хотелось залезть в прохладную воду лагуны. В каюте Пьер, постанывая, стянул штаны и вытащил ненавистный компресс.
– Все – теперь ты их таскай, – заявил он, запихивая пачку в сумку Мели.
* * *
Белгородский через неделю не позвонил. Не позвонил и через две. Собственно, Пьер и не рассчитывал теперь на какую-то помощь с его стороны, да и «отчитываться» пока было не о чем. Мели направила во Франкфурт письмо с просьбой о восстановлении на учебе, но ответа пока не было. Вопрос финансами был на какое-то время решен. Единственное, что сильно угнетало, была невозможность связаться с родными и все им рассказать.
Подготовкой к свадьбе рулила Вера. Ее подруга, владелица небольшого загородного кафе, согласилась сдать свое заведение на вечер и даже разрешила использовать продукты и вино с рынка. Коллега с работы привезла из Австрии, где работал ее муж, недорогое, но стильное свадебное платье. Костюм для жениха, оказывается, можно было взять напрокат.
– Как на карнавал, – пошутил Пьер. – Можно хоть Чебурашкой одеть.
Наступал сентябрь, цены на мясо и овощи падали, так что процедура получалась не разорительная. Дороже всего обходилась аренда автобуса для доставки гостей от ратуши в Загребе до места проведения банкета в Самоборе.
При подаче документов выяснилось, что жениху необходима справка из советского ЗАГСа о том, что он не состоит в другом браке, да еще и переведенная на сербскохорватский. Также на церемонии должен был присутствовать переводчик.
– Ну, с переводчиком – это правильно. А то еще выяснится потом, что меня не женили, а усыновляли или в армию провожали… – рассудил Пьер. – А вот справку-то где взять?
Хочешь – не хочешь, а пришлось звонить Белгородскому. Тот его похвалил, узнав о приготовлениях, спросил про новости из Франкфурта и пообещал помочь с документом. Тут как раз пришел ответ из Германии. В лаконичной форме студентку Загребского университета Мелиху Хаджич информировали о том, что «спонсорская программа закрыта и продолжение дипломной работы в ФРГ на данный момент невозможно…»
