Анна Данилова - Танцующая на волнах
Эти мысли приводили его в дурное расположение духа. Безысходность холодной волной накрывала его, и он сразу же брался за бутылку. Но пил он не много и без разбору, а мало, только хорошую водку или виски, но в то же время и отчаянно. Ну не представлял он себе жизни без Лены, без ее такого родного лица, родных глаз, родных губ. Он еще тогда, много лет тому назад, решил для себя, что она всегда будет принадлежать только ему, поэтому любая ее попытка вырваться из-под его опеки доставляла ему немало неприятных минут. Все, что только могла пожелать женщина, у нее было. Кроме свободы. Но и на этот счет у Семена имелось собственное мнение. Свобода. Понятие относительное, как ни крути. Да и что такое эта свобода и кому она нужна, если ты принадлежишь только себе, живешь внутри самого себя и ни от кого не зависишь, кроме как от себя? Да, свободный человек, то есть не обремененный никакими обязательствами, привязанностями и никакой ответственностью, просыпается утром с приятным ощущением, что он никому и ничего не должен. Что он с того самого момента, как раскрыл глаза, принадлежит только себе. Он волен делать все, что угодно, не переживая, что это может кому-то не понравиться. Но, в сущности, если разобраться, а что такого невероятно свободного и вольного может сделать человек, оставшись наедине с собой? Подняться в воздух? Нет. Заставить время повернуть вспять? Нет. Сделать что-то с общественной точки зрения недозволенное? Что, к примеру? Раздеться и нагишом выпить кофе на балконе? Ну и что дальше? Или в угоду собственным желаниям превратить свой дом в одну большую постель с сотней подушек и одеял, окруженную несколькими полными выпивкой барами и видеомагнитофонами с порнокассетами? Хотя зачем порнокассеты, когда можно вызвать по телефону девушек, хоть сто… Что дальше-то? Пресыщение, граничащее с болезненностью, с отвращением к самому себе, вот что. Куда приятнее начинать свой день традиционно – с душа, чашки кофе, свежей сорочки и отглаженного костюма. А еще лучше – с женщины, которая, не успев остыть от твоих объятий, приготовит тебе и кофе, и свежую сорочку, да и костюм тоже… Но он рассуждал с позиции мужчины. Причем мужчины, долгое время прожившего в хрестоматийном, спокойном и, по сути, счастливом в общепринятом смысле браке. Что же касается непосредственно Лены, то здесь довольно сложно представить себе, что именно такая женщина, как она, подразумевает под словом «свобода». Ее утро будет действительно свободным от каких-либо обязанностей по отношению, скажем, к мужчине, с которым она живет. Или к которому привязана. Ей не придется стирать ему сорочки и тем более гладить. И кофе тоже не придется варить. И костюм чистить. Она и спать не обязана с мужчиной, которого давно уже не хочет, к которому, быть может, у нее выработалось стойкое отвращение. А почему бы и нет? Брак – это не гарантия отсутствия отвращения. Чаще даже наоборот. (От этой мысли Семена замутило.) Женщине, свободной от привязанности к мужчине, получается, действительно есть смысл жить одной и не обременять себя мужчиной. Но освобождение от супружеских обязанностей, какие бы они ни были, интимные или хозяйственные, разве означает свободу? Да чушь все это собачья. Больше того, разве он, Семен Смушкин, собрался жениться на Лене? И так ли ему важно, чтобы она была его женой?.. Ну какая из Лены жена? Вон спроси у Шехова, сказал он сам себе. Не жена, а ветер. Принадлежит всем и никому… Шехов – дурак, раз позволял ей так вести себя по отношению к нему. Но, с другой стороны, разве у него был выбор? Это ведь с ее помощью он выбился в люди, это она была его собакой-поводырем, пока он не окреп и не встал на ноги. Но это совершенно неинтересная тема. Шехов и Лена. Быть может, подумал вдруг Семен, они могли быть по-настоящему счастливы, если бы у Лены не было до Шехова влиятельного любовника, настолько влиятельного, что он повлиял на всю ее жизнь и, возможно, сломал ее. Конечно, если рассматривать Семена с этой точки зрения, то он монстр. Чудовище. Сгубил девчонку. Сломал ей жизнь. Счастье отнял. И, наверно, детей. Так чего удивляться, что она не звонит, не пишет, не приезжает… И почему он вдруг решил, что она непременно приедет к нему? Да эта история с Шостаком – подарок для нее!
Мысли его текли вяло. Небольшой зеленый город Гренобль был просто создан для счастья, для размеренной и красивой жизни, для любви. Но дом, который Семен купил для Лены и где мечтал провести с ней остаток своей жизни, все еще казался ему пустым и неуютным, несмотря на то что уже давно была куплена и расставлена мебель, молодая девушка-дизайнер Натали оформила интерьер. Слоняясь из одной комнаты в другую и прислушиваясь к звукам, доносящимся из распахнутых окон, Семен все еще надеялся услышать шум подъезжающей машины, из которой – господи, да помоги же ты мне! – покажется она, Лена…
Но прошел месяц, другой, а от Лены не было никаких известий. Человек, которому поручено было найти ее и проследить за ней, позвонил и сказал, что Шехов живет один, что Лены нигде нет и никто из ее знакомых в последнее время ее не видел. И это был факт, он верил этому человеку, так что иллюзий относительно его поездки по фальшивым документам в Москву у него быть не должно… И тем не менее… Романтизм сквозняком носился по выстуженным комнатам дома, волнуя немолодого уже хозяина, заставляя его кровь закипать в жилах при мысли о возможном свидании со своей возлюбленной.
Глава 17
Маша остановилась, чтобы перевести дух. Две мощные бронированные двери, обшитые деревом, и обе открыты – ручка второй, внутренней, двери также легко поддалась после того, как Маша нажала на нее. Что ждет ее там, внутри квартиры, и стоит ли вообще совать туда нос? Может, это очередная ловушка? Не для Маши, конечно, о ее пребывании в этом городе вообще никто не знает (разве что Алехнович да Смушкин, которые подсунули наивному Шехову «питерский» план, но в лицо-то они уж точно ее не знают). Значит, ловушка может быть для Шехова. Или же это вовсе не ловушка, а простое приглашение? Стоп. Возможно и другое. Если Лена Шехова, к примеру, поджидает мужа в этой квартире, а Женя Алехнович вышла, предположим, в магазин, то, зная о приходе Шехова, она могла оставить двери открытыми. На короткое время. Почему бы нет? Но тогда это означает, что Лена сама не в состоянии даже подойти к двери…
И все же Маша решилась и, открыв вторую дверь, не дыша, вошла в квартиру. Ее никто не встретил. В квартире было тихо. Тогда она осторожно прикрыла за собой обе двери и, обливаясь потом, двинулась по просторному холлу вперед, к светящемуся в глубине квартиры прямоугольнику двери. Оказалась на кухне. Не желая тратить драгоценное время на осмотр, она вернулась в холл и открыла первую попавшуюся дверь – это была гостиная. Обычный набор мебели, цветок в кадке, длинные темные шторы на окнах. Еще одна комната – спальня. Смятая постель, запах лекарства или спирта. На смятых простынях следы крови… Жутко. Звонить Шехову? А что еще остается делать? Причем срочно, пока ловушка не захлопнулась. Ну не могла такая квартира, как эта, остаться без присмотра по воле хозяйки. Значит, двери оказались не заперты против ее воли.
В холле на полке лежала связка ключей. Маша, дрожа от страха, все же решила ими воспользоваться, чтобы запереть хотя бы одну из дверей. Только таким образом она могла в относительно спокойной обстановке осмотреть интересующую ее квартиру, чтобы разобраться, кто же здесь был и что тут вообще произошло, что заставило хозяйку спешно покинуть ее. Ноги ее подкашивались, когда она снова вернулась в спальню, чтобы еще раз хорошенько осмотреть кровать, простыни и кровавые пятна на ней. Кровь, судя по тому, что пятна ее располагались в верхней части постели, ближе к подушке, вытекла из раны, находящейся в области плеча или груди. Если предположить, что на кровати лежала действительно Лена, то все сходится – она была ранена именно в грудь. Возможно, рана ее воспалилась, открылось кровотечение, и Женя, которая непонятно как заполучила подругу к себе домой и опекавшая ее все это время, прошедшее со дня дуэли, решила показать Лену врачу. С огнестрельным ранением вряд ли она обратилась бы за помощью в городскую больницу, следовательно, она прибегла к помощи частного доктора. Далеко не к каждому частнопрактикующему доктору обратишься за такой специфической помощью, значит, у Лены должен был быть свой врач. И Шехов наверняка знает его имя. Так-то оно так, но почему Женя оставила свою квартиру открытой? Не могла же она забыть запереть двери?
В кухне, в мусорном ведре, Маша обнаружила окровавленные бинты, желтые, пропитанные фурацилином, марлевые салфетки и бурый пластырь – следы недавней перевязки. Так, значит, Лена действительно жива, и кто-то делал ей не так давно перевязку. Но кто? Может, сама Женя? Почему бы и нет?
Она продолжила осмотр квартиры. Пришла к выводу, что Женя Алехнович – человек аккуратный, со вкусом, при деньгах. Каждая вещь в ее квартире знала свое место: на полках в шкафах лежало выглаженное и уложенное ровными стопками белье, в кухне буфет ломился от дорогой посуды, шифоньер был набит одеждой. Чувствовалось, что она жила спокойной, обеспеченной и размеренной жизнью. И все бы так и продолжалось, если бы не эта дуэль…
